Грейс, ты там? Мертвяки ушли.
У меня тут от кавалеров отбою нет, забираю свой нож из чужого черепа.
Скажи им, что ты замужем.
Действительно. И как я сама не догадалась?
Появляется зомби выше меня почти на две головы, поэтому мне приходится прострелить ему коленную чашечку. Когда он падает передо мной на колени, я всаживаю нож ему в висок.
Прости. Сколько ни умоляй, мой муж против того, чтобы я знакомилась с кем попало. Ник, я иду.
Ричард увел толпу любителей плохой музыки уже довольно далеко. Других живых мертвецов пока не видно.
Черт, тут цепь с замком.
Ты очень наблюдательна, Шерлок.
Ты опять хамил старушкам в супермаркете? И чем мне это открыть?
Попробуй шпилькой.
От досады бью в дверь ногой.
Я что, собиралась на бал, а по пути заскочила спасти ваши задницы? Откуда у меня шпилька? Где «хаммер»? В нем есть веревка? Я могла бы вырвать ворота.
Обойди хранилище, потом обойди те два, что за ним. Веревка в кузове. Ключи в зажигании.
Никуда не уходите, я скоро.
Бегу к машине. Очень странно, что она на месте, если мою группу заперли люди. Размышлять над этим нет времени. Ключи на месте. Подогнав четырехдверный пикап к амбару, хватаю веревку и обматываю цепь, которая стягивает большие дверные ручки, другой конец цепляю к лебедке машины. Завожу двигатель, сдаю назад. Ручки со звоном оказываются на земле. Из хранилища вываливается моя группа. Радостно выдыхаю и выбегаю к ним.
Ник стискивает меня в медвежьих объятиях.
Слава Богу, вы целы.
Неплохая работа, напарник. Спасибо.
Я по очереди обнимаю всех ребят.
Грейс, говорит Нэвилл. Трой держался молодцом.
Сдержанно улыбаюсь.
Ладно. Мы попробуем поработать вместе еще разок.
Лицо парнишки озаряет улыбка, и вдруг сверху начинают сыпаться выстрелы. Я хватаю «Беретту», но Ник орет на меня:
К черту пистолет, бегом в машину!
Бегущий передо мной Карл вдруг падает и по инерции кувыркается через голову. Я подбегаю к нему.
Ранение в живот!
Ник и Трой без слов хватают товарища и укладывают на заднее сиденье. Нэвилл уже завел мотор. Я забираюсь в кузов.
Грейс, иди в кабину!
Гони!
Чертыхнувшись, Ник занимает пассажирское место рядом с водителем. Трой остается с Карлом и зажимает ему рану. Машина срывается с места. Выстрелы решетят военный пикап, но броне все нипочем. Мы вылетаем на гравийку и оказываемся вне зоны досягаемости стрелков. От радости я вскакиваю и стучу по крыше.
Мы ушли, ребята. Мы выбрались! Как Карл?
Не очень! визжит Трой.
Мел починит его! Гони!
Едва успеваю подумать, что почти все уже позади, получаю тонкий, но крайне сильный удар в плечо. «Хаммер» как раз подпрыгивает на ухабе. От неожиданности, боли и неустойчивости я вываливаюсь за борт кузова и качусь по земле, глотая пыль.
Лежа под чистым полуденным небом, держусь за горящее плечо. Что это было? Резиновые пули?
Нэвилл! ору я, но он, конечно, меня не слышит. Перевернувшись на живот, перевожу дыхание. Вот же черт. Незадача.
Стараюсь бороться с тем, что слезы боли и пот застилают глаза. Расплывчато вижу, как из травы поднимается огромная лохматая фигура. Стараюсь найти пистолет, но под руку попадается лишь нож. Я встаю на четвереньки и получаю удар тяжелым ботинком в живот. Задохнувшись, снова падаю на землю. На руку, держащую нож, наступают и сильно давят. Я визжу от боли, невольно разжимаю кулак. Пинком меня переворачивают на спину.
Ком не то меха, не то лесной маскировки наклоняется ко мне. В нос врезается жуткий смрад мертвецов, в уши заползает хищное и кровожадно-довольное хихиканье. От ужаса забываю дышать.
Кто ты? Что тебе нужно?
Узнаешь, дорогуша.
У круглого силуэта из ниоткуда вырастает какая-то палка и опускается мне на голову. Сразу после удара меня поглощает тьма.
***
Вспышка.
В первый триместр беременности, когда Брюса не было дома, я не находила себе места. Изводилась переживаниями, устраивала жуткие истерики по любому поводу и плакала над его фото.
У меня начали выпадать волосы и появилась сыпь. Работать я не могла. Какой толк от психолога, который и себя-то в руки взять не может. А без работы я сходила с ума еще больше.
Совершенно изнеможенная, в слезах я примчалась к маме и, уткнувшись в ее колени, рыдала добрых пару часов. Когда же я выдохлась, мама погладила меня по голове, молча встала, приготовила чай с мятой, достала свежеиспеченные ореховые кексы с кардамоном. От запаха выпечки и чая у меня снова побежали слезы. Эти ароматы бесповоротно пробуждали мысли о Брюсе.
Пей чай и слушай меня.
То и дело всхлипывая и шмыгая носом, я принялась уминать мамины кексы.
Тебе нужно успокоиться и взять себя в руки. От того, что ты так себя изводишь, никакой пользы. Брюс от этого не вернется быстрее, и это никак его не защитит. Ты наносишь вред себе и, самое главноевашему ребенку. Малыш зависит от тебя, и ты обязана думать в первую очередь о нем.
Я застыла с надкусанным кексом в руке.
Мам. Он нужен мне. Хочу, чтобы он был рядом. Шепотом добавила, я боюсь за него.
Знаю, Грейс. Уж мне можешь не рассказывать, как силен страх за мужа-военного. Ты знала, на что идешь, когда выходила за него. Чего же ты ожидала?
Я ощутила укор совести. Мама ведь столько лет живет с этим.
Как ты научилась одолевать страх?
Никак. Я волнуюсь за твоего отца так же, как и в первый год нашей совместной жизни. Но вот что я усвоила. И чем раньше это усвоишь ты, тем лучше для тебя. Главноене поддаваться пессимизму. Твоя вера в силу мужа, в его удачу и профессионализм должна стократно превосходить страх, как бы он ни был силен. Это лучшее, что ты можешь сделать для Брюса, для себя и для ребенка.
Я долго переваривала этот разговор, анализировала мамины слова и как психолог, и как ее дочь, и просто как женщина, которая обратилась к другой, более опытной женщине. Со всех сторон мама была права. С тех пор я собралась и больше не шла на поводу у плохих мыслей, а те в свою очередь стали лезть в голову все реже и реже.
Я встречала мужа со счастливой улыбкой, провожала с легкой грустью, но без тени сомнения в том, что скоро увижу его снова.
Брюс уехал на Ближний Восток буквально за неделю до планируемых родов. Перед отъездом он долго гладил мой большой живот и что-то так тихо говорил нашей будущей дочери, что даже я не слышала.
Начинаю ревновать, обиженно надула губы я.
Мои девочки. Люблю вас.
Брюс положил мне руку на затылок и нежно поцеловал. Затем прижался своим лбом к моему.
Мне так хотелось бы дождаться родов.
И мне хотелось бы. Что ты ей сказал?
Это наш с ней секрет. Позвони в штаб, когда она родится. Они сообщат мне и твоему отцу. И вот еще. Возьми это, он протянул мне неподписанный конверт. Прочти, когда она родится.
Что это? дрожащей рукой я приняла послание.
Письмо для вас обеих.
Я заулыбалась.
Знаете, сержант Митчелл, я кое-что поняла.
Что же? Он кокетливо поиграл бровями.
Ты самый лучший мужчина во всем мире.
Это похвала, в обмен на которую я отдал бы все свои награды и звания.
Но она достается тебе совершенно бесплатно.
Мы рассмеялись. Муж сжал мои ладони.
Грейси Скажи, что любишь меня.
Он выглядел как-то непривычно взволнованным. Лишь потом я поняла, что он волновался обо мне, ребенке и родах. Но тогда я не на шутку встревожилась. Я замотала головой.
Скажу, когда вернешься домой.
Аманда родилась через два дня. Отдыхая в палате, я открыла письмо.
«Грейси, ты настоящая молодец. Не знаю точно, но надеюсь, все прошло хорошо. Ты мое счастье, ты ведь знаешь это? Скажи нашей дочери, что я люблю ее и с нетерпением жду встречи. Давай назовем ее Аманда?»
Сбивчивые слова и неровный почерк говорили о том, что Брюс волновался, когда писал это. Читая строчки, полные любви, я разразилась слезами счастья.
Вернувшись домой через три месяца, Брюс первым делом взял малышку на руки и не отпускал почти целые сутки. Он бродил с ней по дому, рассказывал, как познакомился со мной, как мы полюбили друг друга, как ждали ее появления. Мне с трудом удалось забрать дочку даже на кормление, и то он сидел рядом и держал ее за ручку, с восхищением глядя на меня. Маленькая Аманда без конца улыбалась папе и сладко спала в его объятиях.