- Когда все это началось, в центре города была большая концентрация тел. Люди были на работе и в школе, не так ли?
- Да... - ответила она, не зная, к чему ведет разговор.
- Так что, если те из них, кто встал и передвигается, ходят случайным образом, само собой разумеется, что они распространились из центра города, как чернила, растекающиеся по промокательной бумаге.
- Понятно... - пробормотала она, отнюдь не убежденная в всем этом.
- Это может занять некоторое время, но это началось, и я держу пари, что именно это и произойдет.
Он снова сосредоточился на погрузке двух последних сумок в фургон. Эмма продолжала размышлять, изо всех сил стараясь следовать его логике.
- Итак, - в конце концов продолжила она. - Если то, что ты говоришь, верно, со временем по всей стране может быть одинаковое количество тел?
Майкл на мгновение задумался.
- Предположим, что так. И что?
- A то, что если это так, - тихо сказала она. - Какого черта мы утруждаем себя бегством?
- Мы не убегаем, - отрезал он, намеренно избегая очень веского смысла ее комментария. - Здесь мы загнаны в угол. То, что мы делаем - это даем нам шанс.
Почувствовав, что разговор открыл особенно неприятную банку с червями, он захлопнул и запер дверь фургона, и направился обратно внутрь.
Тишина, которая встретила Майкла, когда он вернулся в главный зал, была самой зловещей тишиной, которую он слышал с тех пор, как впервые прибыл туда несколькими днями ранее. Остальные выжившиевсе двадцать или около того напуганных людейостановились и уставились на него, Карла и Эмму в молчаливом унисоне. Некоторые из этих людей не узнали его за все время, что они были в общественном центре. Некоторые даже не сказали никому ни слова с тех пор, как попали туда. И все же, внезапно и неожиданно, у Майкла возникло отчетливое впечатление, что они втроем противостоят остальным. В комнате царили настоящая враждебность и гнев. Это было похоже на предательство.
Волна враждебности остановила Майкла на полпути. Он повернулся лицом к Эмме и Карлу. Все трое оказались на виду и стояли вместе в центре комнаты.
- Что все это значит? - спросил он, понизив голос.
- Так было с тех пор, как ты ушел, - ответила Эмма. - У остальных из них, похоже, есть реальные проблемы с тем, что мы делаем.
- Чертовы идиоты, - огрызнулся Карл. - Это потому, что они знают, что мы правы. Мы должны сказать им, что...
- Мы им ничего не скажем, - приказал Майкл. Удивительная властность в его голосе заставила Карла замолчать и ошеломила его. - Давай просто уйдем.
- Что, сейчас? - удивленно спросила Эмма. - Мы готовы? Нам нужно...
Майкл взглянул на нее. Выражение его лица не оставляло у нее никаких сомнений в его намерениях.
- Что мы выиграем, если будем ждать здесь?зашипел он. - Нам лучше путешествовать при дневном свете, так что давайте воспользуемся этим по максимуму. Давайте выбираться отсюда.
- Ты уверен...? - начал Карл.
- Ты говоришь так, словно у тебя есть сомнения? - рявкнул Майкл, в тоне его голоса, казалось, слышалась насмешка. - Ты можешь остаться здесь, если хочешь...
Карл покачал головой и отвернулся, чувствуя себя запуганным и подавленным.
- О, черт возьми, - сказала Эмма, ее голос стал немного громче. - Ты прав. Давай просто уберемся отсюда.
Майкл повернулся лицом к остальным выжившим, которые все еще смотрели на него и его товарищей. Он прочистил горло. Он не знал, что сказать и зачем вообще утруждал себя попыткой что-то сказать. Просто казалось неправильным уходить, не попытавшись в последний раз убедить остальных попытаться увидеть смысл в том, что они делали.
- Мы уходим, - начал он, и его слова эхом разнеслись по холодной деревянной комнате. - Если кто-нибудь из вас захочет...
- Отвали, - выплюнул Стюарт Джеффрис, вставая со стула и подходя к Майклу. Двое мужчин стояли лицом к лицу. - Просто садись в свою чертову машину и проваливай сейчас же, - прошипел он. - Ты подвергаешь нас риску. Каждая секунда, которую ты проводишь здесь, на секунду длиннее, чем нужно.
Майкл смотрел в его усталое лицо, казалось, целую вечность. Было бесчисленное множество вещей, которые он мог бы сказать Джеффрису и другимбесчисленное множество причин, по которым они должны были последовать за ним, а не оставаться запертыми в общественном центре,но гнев, граничащий с ненавистью в глазах другого человека, не оставлял у него сомнений в том, что говорить что-либо было бы бессмысленно.
- Пошли, - сказала Эмма, хватая его за руку и оттаскивая в сторону.
Майкл в последний раз оглядел комнату и посмотрел на каждое из отчаявшихся лиц, которые смотрели на него. Затем он повернулся спиной и пошел.
Карл вышел первым, за ним последовали двое других. Всего через несколько секунд после того, как они сделали свои первые шаги на холодный послеполуденный воздух, дверь общественного центра захлопнулась и закрылась за ними. Чувствуя, что пути назад нет (и внезапно почувствовав нервозность и неуверенность), трое выживших обменялись тревожными взглядами и забрались в фургон. Майкл завел двигатель и выехал на главную дорогу, остановившись только для того, чтобы позволить одинокому телу с тонкой и жирной кожей, пошатываясь, пройти мимо передней части фургона.
14.
Менее чем через час после начала путешествия Карл, Майкл и Эмма почувствовали, что их охватывает страх и скептицизм. Покинуть убежище казалось единственным вариантом, но теперь, когда они действительно оставили здание и других выживших позади себя, неуверенность и незнание начали овладевать ими. Сомнение, граничащее с паранойей, мучило Майкла, пока он боролся за то, чтобы сохранить концентрацию и заставить фургон двигаться вперед. Проблема в том, решил он, что на самом деле они не знали, куда направляются. Сначала найти безопасное и надежное убежище казалось легким делом, но теперь, когда они оказались снаружи и могли сами увидеть разрушенные остатки мира, это начинало казаться невыполнимой задачей. Казалось, что весь мир принадлежит им, но на самом деле они не могли найти ничего из того, что хотели.
Эмма резко выпрямилась на сиденье рядом с Майклом, недоверчиво глядя в окна вокруг себя, оглядываясь по сторонам, слишком боясь откинуться на спинку кресла и расслабиться. До того, как она увидела это своими глазами, казалось логичным предположить, что только беспомощное население могло пострадать от необъяснимой трагедии. Реальность заключалась в том, что земля тоже была разрушена, разорена и опустошена до неузнаваемости. Бесчисленные зданияиногда целые улицыбыли сровнены с землей неконтролируемыми пожарами, которые даже сейчас все еще тлели. Почти все машины, которые двигались в момент катастрофы, вышли из-под контроля и разбились. Она считала, что ей повезло, что она была в помещении и в относительной безопасности, когда начался кошмар. Она молча задавалась вопросом, сколько еще людей, погибших в автокатастрофе или какой-либо другой внезапной аварии, могли бы на самом деле выжить, если бы судьба не преподнесла им такую жестокую шутку? Сколько людей, которые разделяли ее очевидный иммунитет к болезни, вирусу или чему-то еще, что вызвало все это, были уничтожены не более чем несчастьем и невезением? Что-то привлекло ее внимание в поле на обочине дороги. Обломки легкого самолета были разбросаны по болотистой и неровной земле на одном конце длинной, глубокой борозды. Повсюду вокруг обломков лежали искореженные куски металла, которые свободно смешивались с окровавленными останками пассажиров, которых перевозил самолет. Она задавалась вопросом, что могло бы случиться с этими людьми, если бы они пережили свой полет? Было бессмысленно думать о таких вещах, но странным образом это было почти терапевтическим. Казалось, это помогало просто занять ее мысли.
С пугающей скоростью трое выживших обнаружили, что они становятся невосприимчивыми к бойне, смерти и разрушениям вокруг них. Но, несмотря на то, что вид тысяч избитых и окровавленных тел и последствия сотен ужасных несчастных случаев стали теперь почти обычным явлением, время от времени, каждый из них все еще видел сцены, которые были настолько ужасными и гротескными, что им было почти невозможно понять, что они видели. Как бы сильно ему ни хотелось отвернуться, Карл обнаружил, что его охватывает болезненное и тошнотворное любопытство, когда они проезжали мимо длинного красно-белого автобуса. Огромная и тяжелая машина врезалась в стену дома из красного кирпича. Карл с недоверием уставился на тела примерно тридцати детей, застрявших в своих креслах. Несмотря на то, что они были крепко пристегнуты ремнями безопасности, он видел, как по меньшей мере семеро бедных подростков пытались пошевелиться. Их иссохшие руки обхватили пустые, бледные лица, и вид детей заставил его вспомнить Джемму, идеальную маленькую девочку, которую он оставил позади. Осознание того, что он никогда больше не увидит ее и не обнимет, было невыносимой болью. Было достаточно трудно попытаться смириться с его потерей, пока он был в общественном центре, но теперь, как ни странно, с каждой милей, которую они отъезжали все дальше, боль становилась еще тяжелее. Сара и Джемма были мертвы уже почти неделю, но он все еще чувствовал себя ответственным за них. Он только что оставил их лежать в постели вместе. Он чувствовал себя так, словно подвел их.