Конечно, она права.
В ее понимании все шло хорошо и должно было развиваться. У нее все было спланировано, продумано, а Илья словно бы никак не мог поставить подпись под документом, чтобы проект начал реализовываться.
Скоро мне дадут гражданство, говорила она. Мы поженимся, через три года на гражданство можешь подать и ты как мой супруг. А пока подадим документы на временное проживание, его сразу на год дадут, сколько можно через границу мотаться каждый месяц? Самому надоело, наверное. Как только получишь документы, сможешь и нормальную медстраховку оформить, и машину купить, на права сдашь. Пора уже жить не как вечный турист, а по-человечески. Тебе же тут нравится? Возвращаться не хочешь? Ну и что тогда?
Илья и сам не понимал что.
Марина все говорила правильно, он был с нею согласен. Однако что-то не давало покоя. Илья не мог, как она выражалась, обосноваться на плодородной сербской земле, хотя и любил уже эту страну всем сердцем и понимал, что это отличная жизненная перспектива. Не мог: тянуло что-то, мучило, не давало покоя. Было в его жизни нечто недосказанное, незавершенное, только вот что именно он должен завершить, Илья не понимал.
А пока не мог до конца во всем разобраться, выжидал и медлил, вот Марина и решила его подтолкнуть. Совсем чуть-чуть, несерьезно даже, как бы в шутку.
Она задумала небольшое представление, вполне невинное, мистическое, в духе тех мест. Когда Илья коснется камня, появится старуха в живописной одежде (якобы местная ясновидящая) и произнесет витиеватую фразу, смысл которой сведется к тому, что судьба Ильи в лице любимой женщины находится рядом с ними это, конечно же, Марина.
Сама она ни минуты не верила в то, что Магични каменэто и в самом деле нечто бо́льшее, чем обычная каменюка, что человек возле него может что-то там увидеть и понять о своей жизни.
Просто все удачно совпало: отпуск вместе, восхитительные места, романтика, сбивчиво говорила Марина. Понимаю, это звучит глупо, но я надеялась, что ты можешь воспринять слова «ведуньи», произнесенные у камня, как знак судьбы!
Ты ей заплатила, чтобы она меня убедила жениться на тебе? Илья не злился на Марину, скорее уж, на себя.
Когда ты это говоришь, звучит ужасно. Грубо и Марина была расстроена, и Илье было ее жаль. Просто если ты не решался, то это, возможно, навело бы тебя на мысль о том, что мы должны быть вместе.
Сейчас, бредя под снова разошедшимся дождем, Илья думал о том, что никогда не был в этом уверен, а теперьособенно.
Так и знала, что ты тут, прозвучал знакомый голос.
Илья обернулся и увидел Марину в голубом дождевике.
Ты почему не на работе?
Она пожала плечами.
Надо поговорить. По телефону не получается, в гости ты не зовешь, сам, думаю, не придешь. Марина слегка покраснела. Я хочу, чтобы ты был со мной честен. Скажи, мы еще можем быть вместе?
Девушка взяла его под руку, и дальше они пошли вместе.
Ты меня не поняла. Я не обижаюсь. Ты хотела как лучше, тебе нужна была определенностьлюбому нормальному человеку ее хочется.
А тебе?
Илья улыбнулся.
И мне.
Приободренная его улыбкой, Марина потянулась к нему и поцеловала в щеку.
Я понимаю, что вела себя как дура. Тем более ты никогда не обещал мне ничего, мы встречаемся, нам хорошо вместе. Ясное дело, мы еще очень молоды, можем не торопиться.
И снова она говорила верные вещии опять они были не о том, не в унисон, вразрез с его мыслями. Дело было не в Марине, не в их отношениях. Это было как зов.
Илья не мог определить точнее. Он чувствовал этот зов, слышал его, как будто нечто внутри него было настроено на прием. Но куда его звали и кто, понять не мог.
Возможно, это предназначение, о котором говорила Драгана.
А возможно, нет.
Дожди, как и предрекали синоптики, закончились. Илья вернулся к работе, так и не взявшись за свой роман. Отношения с Мариной потихоньку стали налаживаться: они снова встречались по вечерам, ходили куда-нибудь, беседовали, как прежде, стараясь не касаться поездки в Боснию и Герцеговину.
Сама поездка, кстати, вспоминалась все реже, Илья устал размышлять о странных словах Драганы, да и то, что он именовал про себя «зовом», стало тише, незаметнее.
Наверное, Марина права. Нужно заняться оформлением документов, подумать о продаже квартиры в Быстрорецке и покупке недвижимости здесь, в Сербии. Он заикнулся об этом, когда они ужинали в маленьком ресторанчике в центре города, который обоим очень нравился. Лицо Марины просияло, и Илья ощутил укол совести. Она заметила его внимательный взгляд и поспешила сменить тему, чтобы не спугнуть, не надавить лишний раз, не заставить передумать.
Вечер был хороши все же на выходе из ресторана случилось плохое.
Ой, Милица! вскричала Марина, нос к носу столкнувшись в дверях с коллегой и подругой. Одними дорогами ходим!
Они расцеловались, заговорили о чем-то с таким энтузиазмом, будто не виделись по меньшей мере полгода.
Милица была смугловатой девушкой с длинными темными волосами. Макияжа могло бы быть чуть меньше, а ткани, из которой сшита юбка, чуть больше, но в целом Милица была милая, хотя немного шумная. За руку она держала флегматичного улыбчивого парня.
Илья смотрел на Милицу и ее спутникаи не видел их. То есть поначалу все шло нормально, он протянул руку для приветствия, навесил на лицо приличествующую случаю радостно-удивленную улыбку, но буквально через секунду ему стало не до манер и улыбок.
Звуки окружающего мира смолкли, будто кто-то повернул рубильник и погрузил все кругом в немоту и тишину. Люди открывали рты, как аквариумные рыбы, но из двигающихся губ не вылетало ни звука. Музыка больше не играла. Стук вилок и ложек о края тарелок, звон бокалов, разговоры, смех, уличный шумничего этого больше не было.
Однако никто, кроме Ильи, не находил ничего странного в катастрофической, нерушимой, обескураживающей тишине, и он понял: для всех остальных ее не существует. Мир жив, дышит, звучитдело в нем, Илье.
Но, как будто этого было мало, события продолжали развиваться. Из-за спины Милицы вышла Томочка.
Секунду назад ее тут не былои вот уже Томочка стоит возле девушки, точно такая, какой Илья ее помнил: миниатюрная и изящная, хорошенькая, как картинка, обутая в алые босоножки, в белом платье с пышной юбкой и красным ремешкомИлье казалось, что в нем Томочка похожа на сказочную принцессу. Правда, она была бледна до прозрачности, а на лице не было обычной улыбки, глаза смотрели грустно и задумчиво.
Секундаи погибшая невеста подошла ближе к Илье, он мог бы коснуться ее, но его словно бы обездвижило: руки сделались неподъемными, чужими. Он сумел прошептать ее имя, а Томочка качнула головой и нахмурилась, как если бы Илья сказал что-то грубое, бестактное.
Голова, одними губами произнесла Томочка и посмотрела на Милицу.
Та продолжала что-то говорить, но смотрела на Илью с легким недоумением, как и все остальные. Ему подумалось, что, должно быть, он ведет себя странно, но это было неважноважно, что Милица вдруг стала истекать кровью.
Кровавые ручьи потекли из широко раскрытых глаз, прочертили дорожки по щекам и капали на светлую блузку. Кровь текла из носа, ушей и рта, даже из-под густой челки, скрывающей лоб Спустя всего пару мгновений лицо девушки превратилось в окровавленную маску, и это было настолько невыносимое зрелище, что Илья закричал, не в силах сдерживаться.
Его успокаивали. Марина бросилась к нему, обнимая, уговаривая, и ее прикосновения казались обжигающими, руки были чересчур горячими, и это раздражало.
Окружавший его кокон лопнул, все звуки разом вернулись, и Илья слышал, что окружающиевскочившие со своих мест посетители и встревоженный персонал кафедружно спрашивали, охали, переглядывались, гомонили, доставали телефоны, звонили куда-то.
Илье хотелось, чтобы они умолкли. Голова разболелась, он чувствовал, что сделал что-то не то, но не мог правильно сформулировать произошедшее.
Он поглядел на Милицу, которая единственная из всех стояла молча, глядя на Илью расширившимися глазами.
У вас что-то с головой, против воли произнес Илья.
Удивительно, но, открывая рот, он понятия не имел, что скажет. Голос был хрипловатым и слабым, но слова прозвучали громко, и люди кругом замерли, обернулись к нему: что говорит этот странный русский?