Поначалу Юрий Олегович был категорически против: вести дела самому сложно, опыта в бизнесе у Миши никакого, к тому же молодой возраст. Но тут Михаила очень поддержал Сафронов.
Полковник Максим Сергеевич Сафронов был человеком уникальным. В полиции о его бескомпромиссности и бесстрашии (в общении как с преступниками, так и с вышестоящим начальством) ходили легенды. Бессеребреник, предельно честный человек, не умеющий прогибаться и проявлять лояльность, Сафронов никогда бы не дослужился до спокойного сытого места и в последние лет десять или больше работал начальником уголовного розыска в Городском управлении внутренних дел.
А еще Сафронов был лучшим другом отца (причем со студенческой скамьи) и крестным Миши. Узнав о намерении крестника, он сказал, что это дельная мысль. Миша случайно услышал их разговор с отцом, вернее, кусочек беседы, и был уверен, что мнение Сафронова оказалось решающим.
Мишка другой, поймешь ты это когда-нибудь? Не может ни ужиком, ни боевым слоном
А кем тогда может? Ты мне про «вольного птаха» начнешь заливать?
Примерно, не отступал Сафронов. Он не любил своего имени, как самого по себе, так и в сочетании с отчеством, поэтому предпочитал, чтобы его называли по фамилии. Еще когда ты его в наш институт уговаривал, я точно знал: ничего путного не выйдет. Устав, муштра, ограниченияне по нему это. Начнешь ты ему палки в колеса совать, давитьи что?
Отец прислушался. На открытие фирмы Миша собирался взять кредит, а еще продать машину, но Юрий Олегович предложил помочь (возможно, с подачи того же Сафронова, хотя, может, и нет).
Деньги имеются, говорил отец, и он их даст. А Миша будет постепенно возвращать долг с прибыли. Что и говорить, для Миши, для их с Лелей молодой семьи это был отличный выход.
Дело пошло на удивление хорошо. Конечно, с клиентами помогли отец и Сафроноврекомендовали Мишину новорожденную фирму, советовали знакомым, и кто-то соглашался попробовать.
Помощь была неоценима, но у Миши и самого обнаружилась коммерческая жилка. Вскоре «Щит» (так Миша назвал фирму, а Леля разработала ее логотип) стал известен в городе. Клиентыкак частные лица, так и предприятияоставались довольны и ценами, и качеством услуг. Дело пошло, и Миша почти расплатился с отцом, чем втайне очень гордился. А еще подумывал о том, чтобы в будущем открыть и что-то вроде детективного, сыскного агентства.
Сейчас, сидя за столом в отцовской гостиной, Миша думал о том, что успех в делах некоторым образом уравнял его с отцом и Сафроновым. Он перестал был проблемным ребенком, юношей в вечном поиске, строптивым подросткоми стал мужчиной, у которого есть надежное, серьезное и перспективное дело.
Миша, вам бы с Лелей тоже пора!
Что? Он вынырнул из своих мыслей и обнаружил, что разговор свернул в опасное русло.
Сестра Олесинедалекая бабенка с плоским круглым лицом и бесцеремонными манерамикак оказалось, произнесла тост, касающийся детей. Умильно погладила по голове племянницу Лизу, которая еле вытерпела эту ласку, вспомнила о своем сыне, который сейчас учился в столичном вузе, и переключилась на Мишу и Лелю.
«Эта Оксананастоящая заноза в заднице», досадливо подумал Миша.
Хорошо еще, что виделись они редко: отношения с сестрой у Олеси были довольно прохладные, общались они мало, ограничиваясь посиделками на дни рождения да дежурными звонками по телефону.
Деток, говорю, пора бы вам! Лелечке уже двадцать пять, годы идут.
Двадцать пять? Какие там годы! Песочница! прогудел Сафронов.
На скулах Лели выступили красные пятна: это означало, что она начинает заводиться. Миша ее понимал: обсуждать такие вещи бестактно и глупо. А Оксана никак не желала замолчать и разглагольствовала дальше:
Я в ее возрасте уже родила. А вам чего тянуть? Здоровые, обеспеченные, квартира-машинавсе есть!
У Миши и Лели не было проблем с деторождением, они просто решили, что пока еще не время. Леля много работала в крупном архитектурном бюро, была на хорошем счету и набиралась опыта, чтобы в будущем открыть свою фирму. Миша тоже был погружен в карьерукуда торопиться?
Тут ведь каждый решает по-своему, примирительно проговорила Олеся. Захотят ребятаобзаведутся наследниками.
Оксана открыла рот, чтобы разразиться новой порций бесценных суждений, но Миша решил, что с него довольно.
Может, найдем другую тему для обсуждения? Например, слышал, у вашего сына были проблемы со сдачей сессии. В этом семестре тоже речь об отчислении? Вы, должно быть, ужасно беспокоитесь.
Оксана возмущенно фыркнула. Как все любители совать нос в чужие дела, она не выносила, когда кто-то критиковал или обсуждал ее саму. Сафронов спрятал улыбку в уголке рта и тайком отсалютовал Мише.
Олеся ловко перевела разговор в другое русло, а вскоре Оксана с мужем ушли домой, так что обстановка стала совсем непринужденной. Они смеялись, шутили, ели вкуснейшие блюда, говорили о разном, позабыв про глупые речи Оксаны.
А ты хотел бы ребенка? спросила Леля поздно вечером, когда они вернулись домой.
Миша задумался. Представить себя отцом ему пока было сложно. С другой стороны, если он и видел какую-то женщину матерью своих детей, это была только Леля.
Она смотрела напряженно, выжидательно, словно его ответ много значил для нее. Точно так Леля смотрела в тот единственный раз, когда они поговорили про начало их совместной жизни. Ведь жить вместе начали Леля и не-Миша, лаффолк, забравшийся в его тело.
Не ты предложил мне съехаться. Это было не твое решение, тихо сказала тогда Леля. Поэтому если считаешь, что Она запнулась. Я уйду.
Михаил спросил себя, что чувствует. То был не первый раз, когда он размышлял на эту тему, но тут сам себе задал вопрос: хочет ли он, чтобы Леля ушла? И понял, что не хочет.
Конечно, нет, ответил он. Я люблю тебя. И ты ни в чем не виновата.
Он повторил эти слова еще раз. И повторял их себе всякий раз, когда тяжелые мысли или ревность начинали поднимать голову.
Леля не виновата. Распознать то, с чем они всеТомочка, Илья, он, Леля, Иринастолкнулись, было невозможно. Главное, что они остались живы. Томочке и матери Ильи повезло меньше. И ему, Мише, грех обижаться на судьбу: она оставила ему и отца, и любимую девушку. А у Ильизабрала.
Вскоре Миша с Лелей подали заявление, а после тихо, без помпы расписались. Юрий Олегович и мать Лели, конечно, возмущались отсутствием свадебного торжества, но молодые были непреклонны и выступили единым фронтом: никакой свадьбы! Вместо этогомедовый месяц в Европе.
Поженившись, Михаил и Леля закрыли болезненную тему и больше никогда не возвращались к этому вопросу, но почему-то сейчас, когда она спрашивала про детей, в ее словах чудились отголоски тех жутких событий. Может, Леля считала, что в глубине души Миша не смог избыть обиду и продолжает на нее сердиться?
«Кто поймет, что у женщин в голове», вздохнул про себя Миша.
Я люблю тебя, сказал он вслух. Надеюсь, ты родишь мне девочку или мальчика. А лучше и девочку, и мальчика.
Напряжение заметно спало.
У нас все будет хорошо, улыбнулась Леля. Главное, что этой «стивен-кинговской» ерунды больше нет в нашей жизни. И не будет.
«Все же я был прав», подумал Миша.
Тревожное прошлое и будущие дети увязывались вместе в ее голове: при мысли о детях Леля вспоминала об ужасах, которые ей и ее мужу довелось пережить. Надеялась, что этот кошмар не будет иметь последствий.
Глава третья
Илья пришел в себя внезапно, вынырнув из топкого омута, куда провалился с головой. Не было никакой зыбкой грани, спасительного забвенияон сразу, в тот же миг, как открыл глаза, вспомнил, что случилось, кого он видел перед тем, как потерять сознание.
Сейчас Илья находился в небольшой светлой, скромно обставленной комнате с высоким окном и догадался, что его, должно быть, перенесли в одно из помещений монастыря.
Где начал Илья, но говорить было трудно: язык будто стал непомерно огромным, едва помещаясь во рту и мешая дышать, а вдобавок сухим, как кусок пемзы.
Слава богу! Марина, сидевшая на стуле возле его кровати, встала и склонилась над ним. Как себя чувствуешь? Илья, ты меня так напугал! Был без сознания почти два часа. Местный врач приходил, померил давление, осмотрел тебя, сказал, что все показатели в норме, велел позвать его, когда ты очнешься. Я хотела вызвать скорую, но он