Я усмехнулся и кивнул головой. Офигеть, я не верю, что это происходит со мной! На всякий случай ущипнул себя за руку и чуть не сдох от боли, но она этого уже не увидела.
Разумеется, я не мог просто так отвести от неё взгляд. У нее на веках тени коричневого цвета, и когда она опускает глаза в пол, замечаю ее длинные ресницы. Все ее движенияплавные, однако в точности выверенные. Что-то в ней выдавало какой-то секрет, и мне так отчаянно хотелось его разгадать. Но действовать надо было быстро. Я засунул свою руку в карман. Мелочи вроде хватит на нас обоих. Даже, если нет, завтра пойду пешком!
Куда бы она ни выходила, куда бы ни занесло этот чертов автобус, я должен выйти вместе с ней.
Сделал я все правильно: сначала посмотрел на ее руки: обручального кольца или намека на помолвку не увидел. Если она мне так улыбается, значит, я ей вроде приглянулся. Ну, еще быя ведь сегодня реально круто выгляжу, да и стало легче.
Она выходила на две остановки раньше, чем нужно было мне. Заметив, как она начала собираться, чтобы встать, я быстро поднялся сам и отдал деньги, громко произнеся, чтобы перебить ребенка: «За двоих». На ее лице я увидел смущение. Она тихонько улыбнулась. Затем я почти первым выскочил из автобуса. Нужно же было подать ей руку.
У меня теперь завелся герой? она произнесла это с такой теплой улыбкой, что я глаз не мог оторвать. Я искренне старался держаться умеренно равнодушно и сильно.
Меня не сломать.
Сейчас я представляю, как это выглядело со стороны: я стоюне в силах пошевелитьсякак статуя, и она ловит меня в свои сети.
Жо Жорж Монсиньи! я поднял одну руку вверх, а другой болтал в воздухе, изображая мантию, словно я супергерой. Как тебя зовут?
Как же это было глупо, Господи.
Эсмеральда, ответила она. Ее голос так похож на детский. Она ещё и ниже меня, точно маленький ребенок. А я теперь буду ее защитником?
Я тебя однажды уже видел Возле «ШексБира» на улице Аннуи. Плакат и паровоз, улыбкой я старался сбить отсутствие слов и неловкие паузы.
Я нервно выдержал одну из таких секундных пауз и сорвался:
Ты такая красивая.
Она опустила глаза вниз и засмущалась. Это не она была на плакате? Ей стыдно за то фото?
Я смотрел на нее, и напряжение от пустословия стало покидать меня: когда она улыбнулась, на лице ее четкими линиями нарисовались чудесные складочки выпуклых щек. Она спрятала в шарф милую ямочку на подбородке. В зимнем воздухе стало чуть покалывать, расплывались в темноте силуэты деревьев возле парка. Это был мой ответный удар и, заодно, проверка. Можно действовать дальше:
Ты не будешь против, если я провожу тебя?
Хм, а вдруг ты маньяк? Рядом темный парк, почти без освещения. Почему же я должна тебе доверять? она не переставала улыбаться.
Опасная ситуация.
Ха-ха, ну, в таком случае, тебе просто не повезло. Я, знаешь ли, в самом деле, маньяк, который раскошелилсяпроезд-то подорожал!
Стены крепости вокруг сердца пали. У меня нет слов.
На самом деле, у меня их тоже не было. Она была точь-в-точь та девушкадевушка моей мечты. Это она смотрела на меня с плаката у бара; она уже появлялась на моем путизнамение: все будет хорошо. Неужели, в моей жизни наступит светлая полоса? Я что, забуду о своей неполноценности? Охренеть!
Мы пошли мимо парка в сторону домов. Я не решался пока ни брать ее за руку, ни, тем более, как- то ее отпугивать, обнимая или вообще дотрагиваясь.
Она шла рядом, и темп ее вскоре замедлился. Мы успели обмолвиться самым важным: она учится на третьем курсе худграфа, сидит на диете, обожает кошек и выставки картин. Всю эту информацию она выдавала до жути тихим голосомтоненьким, нежным. А еще она спрашивала меня, кем же я таким планирую стать, где учусь или работаю.
Жорж, мать вашу, Монсиньи. Метр восемьдесят один. В будущем все же стану известным писателем: уже вот, начинаю. Режиссером только не стал, фотографировать умею. Официант в баре «ШексБир»
Она часто смеялась. Не знаю, рассмешила ли ее моя работа или эта манера по-клоунски себя преподносить, но она тут же закидывала голову и начинала звонко-звонко смеяться. Против моего дикого напряжения в попытке найти нужные слова у нее был мягкий, непринужденно лёгкий тон: бархатным голоском она, как птичка, отвечала на мои вопросы.
Еще и танцевать любит. Зашибись.
Ее общежитие находилось в какой-то заднице. Там было так темно, что я забеспокоился: как же она возвращается сюда одна? Мрачная кирпичная постройка с тусклыми коридорами и ямами в тротуаре возле проходной. Пара гребаных гуманоидов ошивается возле помойки. Немного не дойдя до проходной, она развернулась ко мне и сказала:
Знаешь, ты очень милый. Со мной еще не было такого, чтобы я с кем-то в автобусе или на улице знакомилась, но, знаешь, мне нравится начало!
Она протянула свою ладонь и задержала ее прямо возле моего паха.
Можно?
Вы удивлены, что это за жест такой?
Ха, сейчас объясню. По законам Хааса любой ребенок, начиная с одиннадцати лет, имеет право сменить пол. Но для этого вообще необязательно отрезать себе что-то или, наоборот, пришивать. Можно просто называть себя Жоржем Монсиньи, а на деле оказаться Жоржиньей. Так что, гуляя здесь, будьте осторожны, если решите найти девочку по вызову. Одно хорошо: инопланетянки ещё не додумались делать такие операции!
Эсмеральда все же сразила меня своей уверенностью. С женским полом, кстати, проще: девушке пришлось просто приоткрыть нижние края пальто, чтобы я увидел, что ее платье не обтягивало ничего выпирающего.
Увы, мне не быть таким милым, как ты. И, черт возьми, теперь я люблю автобусы! а вот тут я даже не солгал.
Снова смех. Уже тише, предназначался он только мне. Драгоценный смех, почти шепотом: он вышел откуда-то из глубины.
В те мгновения на улице было совсем уже темно. Я видел лишь половину ее лица, охваченную белым светом уличного фонаря, закрепленного на здании общежития. И эта тускло окинутая светом половина скрывала всю ее красоту от меня, интригующе прятала и звала посмотреть на себя еще раз. Еще раз, еще раз
Я возьму у нее телефон.
Достаточно было лишь пары слов. Она сама вбила на моем устройстве нужные цифры и позвонила на всякий случай: ее умные часы отбивали фирменный гудок.
Спасибо тебе, что проводил. В темноте ждет много опасностей, а у меня тут был с собой рыцарь, сказала она.
А ведь Эсмеральда искренне положилась на меня, поверила, что я смогу ее защитить И я бы защитил, от кого угодно. Кроме вонючих гуманоидов.
Я улыбнулся ей.
Ну-у, может быть, рыцарь заслуживает объятий? с этими словами я развел в стороны руки и посмотрел на неё с жалостливым взглядом.
И она обняла меня. Чтоб я сдох!
Ее макушка коснулась моего подбородка. От нее пахло чем-то ягоднымможет, шампунь такой. Она прижалась ко мне совсем легонькоэто наши первые объятия и они, пока что, чисто символические. Но мне показалось, что та пара секундмгновение, ничего не значащее время в широте всей нашей жизнимне никогда не забудется. С сегодняшнего дня моя жизнь станет другой.
С этого дня я не смогу уже просто лечь спать, в глубине души надеясь вообще не проснуться. Я больше не смогу залипать в проектор на стене, безжалостно, уже ради галочки, наблюдая за тем, как очередной парень насаживает на себя очередную показушно стонущую бабу.
Внутри меня что-то зажглось. Этот вечертаинственно волшебный, прекрасныйот мрака повседневности до той секретной тишины каких-то трущоб, где я стою с нейс девушкой с картинки, с девушкой-эпизодомс девушкой, которая снова появилась, сойдя с холста. Такого не может быть, но со мной почему-то произошло.
Когда она миновала проходную и скрылась где-то за будкой сторожа, я побрел домой. В моей душе закрались сомнениясмесь чего-то нежного и приятного с постоянно зудящими вопросами: кто я, и что вообще делать с тем, что у меня есть чувства.
После последнего разрыва с девушкоймою последнюю попытку звали Рейчел, прошло не очень много времени. Месяцев десять. За это время я сильно очерствел: на людях я старался, подавляя свою гибнущую творческую натуру, быть веселым, остроумным. Мне нравилось быть заметным в обществе. Но при всём этом, где-то глубоко внутри я всегда был одинок и даже свыкся с этим. Возможно, на бумагеда, но из моего рта больше не должны были вылетать слова о любви или преданности. Преданным я мог быть только своим будущим произведениям. Пусть их пока нет, но скоро должны быть.