Обычно я о подобных пустяках и не волнуюсь. Не в моих привычках в такое вляпываться. И вот же. Вляпалась. Она шевелит пальцами ног, и я слышу хруст костяшек.
Автобус останавливается перед черными воротами с коваными шипами. Цепи обвивают их, как змеи свой обреченный ужин. Довершают картину три висячих замка. Школьная ограда тоже выкрашена в черный, но на прутьях уже расцвели бурые проплешины вездесущей ржавчины.
Можно подумать, кто-то захочет сюда вломиться, бормочет Кэтлин.
Я пожимаю плечами, оглядывая школьную территорию. Заброшенные сборные дома толпятся вокруг приземистого белого коттеджа с маленькими подслеповатыми окошками. Некоторые заколочены досками или кусками волнистого кровельного железа.
По крайней мере, здесь безопасно, неуверенно говорю я.
В Баллифране нет безопасных мест, вполголоса бормочет Лейла, проходя мимо нас. У вас же есть прививки от столбняка?
Я одергиваю черный полиэстеровый свитер и поправляю серую полиэстеровую юбку. Застегиваю на все пуговицы пальто, чувствуя, как холодный ветер впивается в кожу.
Началось.
Школа в Баллифране разительно отличается от нашей старой школы. Про санитарные нормы тут, кажется, и не слышали. Глаза то и дело натыкаются на серые, оранжевые и коричневые пятна плесени, штукатурка осыпается, и сквозь дыры виднеются слои краски былых времен. Их можно сосчитать, как годовые кольца в стволе дерева. Сборные дома еще старше, чем кажутся на первый взгляд.
Мы знаем, что Брайан ходил в эту школу. Тогда здесь был только коттедж. Культурный шок слишком силен. Я едва не плачу от облегчения, когда вижу пластиковый стул с нарисованным членом. Смотрю на сеструона тоже радуется привету из прошлого.
Совсем как дома, вздыхает Кэтлин. Заметила, как тщательно прорисованы яйца?
Я киваю. Рисунок выглядит очень старым.
Может, это Брайана, говорю я. Кэтлин делает вид, что ее сейчас стошнит, и я осознаю свою ошибку: В смысле, работа Брайана, Кэтлин. Да господи. Его рисунок. Фу.
На протяжении этого долгого, холодного дня я чувствовала, как деревенская школа Богоматери Горной прорастает во мне, подобно грибку или странно успокаивающей россыпи бородавок. В туалете, который расположен в отдельном здании, напоминающем сарай, воняет куревом и мочой. Кто-то вытащил батарейки из пожарной сигнализации. Раньше она то и дело заполошно пищала, нарушая царящую вокруг тишину.
Пожалуй, мне здесь даже нравится. Никто не парится по поводу внешности и соответствия каким-либо нормам. Круто. Во всей школе нас человек тридцать, не больше. В Корке учеников было в сто раз больше. В голове не укладывается. Мы познакомились со всеми за каких-то пять секунд.
У Лейлы два братаФиахра и Кэтал. В школу они ездят на горных велосипедах, «автобус для них слишком медленный». Услышав об этом, Кэтлин тычет пальцем мне в ребра. Дважды. Вот и наши крепкие голуэйские парни. Даже не знаю Ну разве что вам нравится молодой и прыщавый Дэвид Боуи.
Кроме нас с Кэтлин в школе еще шесть учеников нашего возраста. Чарли Коллинз, широкоплечая девочка с самыми густыми бровями, что я видела в жизни, ее брат Эдди, Лейла, Фиахра, Кэтал и еще одна новенькая, которая приступит к учебе чуть позже. Некоторые ребята приезжают в автобусе из деревенек рядом с Баллифраном, но таких немного. Ближайший город находится в часе езды, и куча народу оттуда мотается в школу в Голуэй. На фоне остальных ребята из Каррейга в рубашках поло выглядят белыми воронами. Вернее, обычными деревенскими детьми. Которые знают, с какой стороны подходить к полю для гэльского футбола.
Ребята, живущие в окрестностях замка, пышут здоровьем и силой. Неужели они все занимаются спортом? Что с ними не так? У них что, «Нетфликса» нет? Ох и не нравится мне это. Я недовольно кошусь на свои руки, совсем как Маму. Маму, которая, к слову, отказалась покидать деревню, чтобы присутствовать на свадьбе Брайана и мамы. И это несмотря на то что она тетя Брайана. Это мы должны на нее коситься.
А какие здесь учителя? спрашивает Кэтлин без особого интереса, просто чтобы заполнить паузу в разговоре. Каждое слово сестра сопровождает энергичным движением дорожной вилки, которой ест салат с сыром фета и зернами граната.
Мама слишком старается, будто просит прощения за переезд. Но я знаю, что это ненадолго.
Нормальные. Хотя мы толком не успеваем их узнать, они редко задерживаются больше, чем на год, отвечает Чарли. Наша школа в такой глуши, что здесь можно помереть со скуки, если ты не из этих мест. Так что они добавляют строчку в резюмеи уезжают куда-нибудь. Она произносит «куда-нибудь» таким тоном, каким обычно говорят про Париж или Нью-Йорк.
Я помню ее отцаон был на свадьбе и помогал нам с переездом. Крупный мужчина с красным, обветренным лицом и волосатыми руками, окруженный такими же крупными краснолицыми братьями.
Коллинзы, пояснил тогда Брайан. Мы с ними в дальнем родстве. Во всех баллифранцах течет кровь Коллинзов. В их венахили в руках, как здесь говорят. Брайан рассмеялся. Оно и неплохо, если подумать. Коллинзы заботятся о своих.
Свадьба у Брайана с мамой получилась довольно странная.
А чем занимаются местные, чтобы не помереть со скуки? с надеждой спрашивает Кэтлин.
Но Чарли только пожимает плечами.
Я смотрю в окно, голос учителя превращается в невнятный шум на заднем плане. Затянутые облаками горы потемнели и помрачнели. Голые ветви деревьев обрели бритвенную остроту. Меня пробирает дрожь. Да и всех остальных тоже. В школе не работает отопление.
Директриса мисс Филихи при первой встрече производит неприятное впечатление. Она пожимает нам руки, несколько раз повторяет, какой Брайан замечательный, и скрывается в своем маленьком кабинете, так ничего толком и не объяснив. Ее крашеные светлые волосы до того пересушены, что поднеси к ним спичкуи начнется пожар.
Интересно, почему она души не чает в Брайане? спрашиваю я Кэтлин, а та в ответ вскидывает безупречно выщипанную бровь. У тебя ко лбу что-то прилипло.
Господи, какой кошмар. Сестра стирает грязь, а затем этой же рукой показывает мне неприличный жест. Ее маникюр в идеальном состоянии. От моего остались лишь воспоминания. Тут повсюду торчат щепки и зазубрины, за которые я то и дело цепляюсь. Да она явно по нему сохнет. Наверное, мама ее обломала, когда вышла за Брайана замуж.
Я мотаю головой и киваю на плакат, который украшает дверь кабинета мисс Филихи. Щеночки и котятки. В жизни ничего страшнее не видела.
Боюсь, Кэтлин, она сама себя обломала.
Наши лица мрачнеют. Здесь есть о чем скорбеть.
Ребята из Баллифрана встречают нас довольно приветливо, но предпочитают держаться на расстоянии. Как будто мы их тетушки или дальние кузины-заучки. В обед мы подсаживаемся к остальным и пытаемся влиться в компанию, задавая вопросы обо всем, что приходит в голову.
Получаются примерно такие диалоги:
А мисс Эдвардс, она какая?
Учительница как учительница.
Вот уж спасибо, Кэтал или Фиахра, один из братьев Лейлы. Причем он не подтрунивает над нами. Просто не понимает, зачем спрашивать о таких вещах.
А в замке кто-нибудь из вас бывал?
Я прямо вижу, как тяжело Кэтлин дается этот разговор. Она не привыкла к тому, чтобы пытаться заинтересовать скучающих людей.
Ага.
Это даже не слово, это просто какой-то звук. «Эдди, моей сестре это нужно. Пожалуйста, напрягись!» мысленно прошу я. У Эдди по-детски круглое открытое лицо. Будь мы в старой школе, Кэтлин в его сторону даже не посмотрела бы. Но сейчас она чуть заметно щурится, словно что-то подсчитывает в уме.
А Эдди зарывается толстыми пальцами в свои густые рыжие волосы и ничего не замечает.
Мы теперь там живем, не сдается Кэтлин.
Понятно, кивает Эдди. Как будто замок ничем не отличается от трейлера.
Дальше мы едим молча.
А потом случается кое-что ужасное.
Кэтлин говорит Чарли:
Мне нравится твоя стрижка.
А Чарли отвечает:
Спасибо.
И вгрызается в сэндвич, как будто понятия не имеет, что, если девочка сказала тебе что-то приятное, ты должна ответить ей тем же. Я буквально чувствую, как встают дыбом волоски на шее Кэтлин. Мысленно она перебирает все, что в ней достойно комплиментов. Волосы, кожа, подводка для глаз, туфли-броги. Маленькая камея с младенцем Иисусом из Праги. Сестра глядит на меня почти в отчаянии.