На мероприятии был и Уолтер Стивенс. Конечно, он уже много лет служил в ФБР, и приглашать его на подобные встречи было моветоном, но Скотт настоял он захотел, быть может, в последний раз встретиться со старым приятелем и учеником в стенах родного Управления. И Стивенс пришел. Однако, как ни странно, не пришел Энглтон то ли Скотт его не почтил особым приглашением, то ли дела отвлекли вечно занятого «охотника за кротами» от праздного мероприятия. Стивенс хотел было переговорить с ним в неформальной обстановке, и потому немного расстроился из-за его отсутствия здесь сегодня. Но затем, вспомнив, что мероприятие посвящено совсем другому человеку, переключился и весь вечер не отходил от Скотта.
Пропустив пару бокалов в ходе «официальной части», он решил воспользоваться бездонной интеллектуальной картотекой старого приятеля в интересах ныне проводимого им расследования.
Послушай, Уинстон, отведя его в угол большого колонного зала, служившего местом встречи старых боевых товарищей, спросил Уолт, ты что-нибудь когда-нибудь слышал о человеке по имени Чарльз Уильям Томас?
Издалека заходишь, не моргнув глазом, ответил Скотт. Во-первых, у меня нет проблем с памятью, и всех своих агентов я пока еще помню по именам. А во-вторых, и без твоих полунамеков знаю, что Чарли отстрелил себе голову накануне. Жаль, хороший был парень. Я ведь тогда предлагал ему перейти на службу в Лэнгли, он отказался. А эти засранцы из Трумэн-холла видишь, как поступают со своими людьми?!
После Трумэн-холла он два года болтался без работы. Что тебе мешало принять его в штат?
Бюрократия мешала, поглядев в глаза собеседнику, ответил виновник торжества. К тому моменту он уже 5 лет как был вне поля зрения разведки и мог вступить в контакт с нежелательными элементами, это раз. А второе кому он был нужен без должности? Какой ему можно было поручить функционал? Останься он тогда в Мехико под любым предлогом мы бы нашли ему работу, и не позволили бы Госсекретарю никуда его переместить. А раз ушел, то все Как знать, наверное, ему, как и многим, захотелось большой власти, что сулил вашингтонский кабинет. А вышло иначе Жаль парня.
Стивенс прервал лирическое отступление и вернулся к разговору:
Ты сказал, что этот парень был твоим агентом во время его работы в Мехико?
Конечно. Как и все, кто работал в здании на Пасео-де-ла-Реформа в этот период.
Что входило в его полномочия?
Поиск кубинского следа в деле об убийстве Джей-Эф Кей.
И как? Он добился успехов на этом поприще?
Не знаю, пожал плечами Скотт. Вы же сами тогда свернули следствие по этому направлению.
Но ведь какие-то материалы он представил тебе по итогам своего расследования? допытывался Стивенс.
Не мне, ответил Уинстон. Энглтону. Ему он непосредственно подчинялся.
Но ведь ты их бегло, но читал?.. не желал униматься агент ФБР.
Возможно.
А с памятью, как ты сам выразился, у тебя проблем нет?
Послушай, что ты от меня хочешь? вспылил Скотт, не выдержавший давления более молодого коллеги. 7 лет прошло! Конечно, что-то там и было, возможно Что-то, указывающее на следы Кастро в убийстве Кеннеди. Но оглашать такие результаты в ту пору было бы опасно, сам понимаешь. Операция «Мангуст» и все такое.
Значит, все-таки что-то было?
Если бы не было, огласили бы в первую очередь. А раз промолчали, определенно было. Тебе, как никому другому, известны те страхи, что обуяли руководство страны, замешанное в подготовке покушений на Кастро, в преддверии его публичного обвинения в причастности к далласским событиям
Да, согласно кивнул Стивенс. Много воды утекло с тех пор. Нет ни Джонсона, ни Даллеса, ни Бобби Кеннеди, упокой, Господь, его душу. Может, настало время прижать коммунистических засранцев к стенке?
А к чему это ты?
К слову о его записках. Ты слышал что-нибудь о том, что пару лет назад он послал результаты своего расследования Госсекретарю? Мне об этом позавчера поведала его вдова.
Что-то такое слышал, да.
А кому положено передавать такие сведения в случае их поступления в аппарат Трумэн-холла?
Ну, по инструкции, генеральному прокурору многозначительно протянул Скотт, и Стивенс сразу понял, что он не договаривает.
А без инструкции?
Энглтону.
Получается, что он знал, что Томас планирует начать катить бочку на парней Кастро. И почему-то хода записке не дал рассуждал вслух Уолтер.
Значит, еще не время придавать огласке результаты и твоего следствия, и следствия Томаса, продолжил виновник торжества. В любом случае, задать этот вопрос тебе следует Энглтону. Это ведь он настоял, чтобы дело о самоубийстве Томаса передали вам с Дадли?
Да.
А почему? Зачем ему это надо? спросил Скотт, давая тонкий намек и почву для размышления своему давнему коллеге.
Понятия не имею
Ты начинаешь меня разочаровывать. Где твоя смекалка? Где логика?
Давно не работаю в Лэнгли. Научи? поддался на провокацию Стивенс, бросая «интеллектуальную перчатку» отставному резиденту. От предчувствия, что сейчас узнает нечто сногсшибательное, у него закружилась голова. Чутье не обмануло общение со Скоттом всегда приносило массу интересного.
Легко, принял вызов старый шпион. Энглтон еще в 64-ом отлично знает, что и вы, и Томас отыскали какой-то кубинский след в деле об убийстве Кеннеди. Вы еще сомневались в этом, а Томас был уверен. Но тогда Энглтон, ведомый, конечно же, интересами руководства страны, табуирует огласку результатов следствия. Проходит 5 лет. Томас снова всплывает со своими записками, направив их уже не кому-нибудь, а Госсекретарю. Причем, закономерно, что происходит это аккуратно после смерти Даллеса, отставки Джонсона и убийства Бобби Кеннеди. Вроде бы, самое время, как ты правильно подметил. Но записки снова чудесным образом попадают к Энглтону, и он снова не дает им хода. Томас видит это и от отчаяния стреляет себе в висок. И Энглтон, понимая, что этот его шаг привлечет внимание к его злосчастным запискам, отправляет вести следствие дружественного ему Стивенса и подконтрольного Стивенсу малыша Джерри из мультфильма, включив для достижения цели свою давнюю дружбу с Гувером. Так?
Так.
До выводов сам додумаешься?
Энглтон почему-то крайне не заинтересован в результатах следствия Томаса и их огласке. И никак не хочет, чтобы на них пролился свет, хотя ни политических, ни моральных препятствий для этого нет, протянул многозначительно Стивенс, чем сразу вызвал волну сарказма со стороны собеседника.
Не совсем еще выжил из ума, хоть и служишь в Бюро. Хвалю.
Но зачем ему это надо? Более преданного родине человека во всем Лэнгли едва ли найдешь
А уж этот вопрос задай себе. Или своему малышу Джерри, Скотт всегда презрительно отзывался об агентах ФБР, а особенно о Дадли, которого считал пацаном на побегушках у Стивенса, и потому наградил прозвищем мышонка из мультфильма о злоключениях кота. Вам поручено следствие, парни, так что дерзайте. Сейчас или никогда.
Всю обратную дорогу до дома Стивенс вспоминал обстоятельства окончания следствия по делу Кеннеди в 64-ом году. И никак из его головы не выходили слова Голицына о высокопоставленном «кроте» в рядах ЦРУ и так и не сбывшихся планах Энглтона поймать его на крючок под названием «Голубая книга».
Досье (Чарльз Уильям Томас). Никто не знает, в какой момент бывший дипломат, большую часть карьеры отслуживший в посольствах Африки и Латинской Америки, Чарльз Уильям Томас задумал самоубийство. Кто может судить о таких вещах? В понедельник, 12 апреля 1971 года (в десятую годовщину полета первого советского человека в космос!), около четырех часов дня, он приставил к голове пистолет. Томас находился на втором этаже дома, который его семья арендовала в Вашингтоне, поблизости от реки Потомак. Супруга, остававшаяся внизу, сперва решила, что взорвался бойлер.
Двумя годами ранее, летом 1969 года, у Томаса появилась причина для отчаяния: ему исполнилось 47 лет, на руках жена и две дочери, а карьере в Госдепартаменте пришел конец. Это было уже очевидно, хотя Томас так и не понял, почему его гонят с любимой работы, которую, как ему казалось да нет, он точно знал, он делал хорошо. В Госдепартаменте издавна действовал тот же принцип, что и в армии «либо вверх, либо вон». Если не получишь вовремя следующий чин, карьера оборвется, и поскольку Томаса не отправили дипломатом более высокого ранга в очередное посольство и не усадили в начальственный кабинет в Вашингтоне, он был «отчислен», как на оруэлловский лад говорили в Госдепартаменте о намеченных к увольнению. Восемнадцать счастливых, полных работы лет жизнь в разных уголках земли на службе родины, а теперь он больше не нужен.