Ну и как, вас там упыри не съели?
Попытки были, но мы отбились, Хомут вымученно улыбнулся.
Зря так далеко уехали. Могли бы ко мне зайти. У меня родители из вас бы кровь выпили, не отходя от кассы.
Что у тебя опять случилось?
Ты же знаешь, как обычно. Пора мне за ум браться. Хорошие отметки это очень важно. Оценки с первого курса в диплом идут, а я уже на четвертом. И так далее. Короче, сосут мою кровь и упырями не зовутся.
Сейчас же каникулы?
У кого каникулы, а кому осенью досдавать. Правда, они об этом не знают.
Кофе будешь?
Нет, не хочу. Ты бы мне лучше кружку пива предложил. Кстати, пойдем пропустим по одной?
Потом еще по одной? Хватит! Только этим каждый день занимаюсь. Сегодня перекур!
Ну, ты вечером идешь или нет?
Ниче хоть?
Да так себе. На безрыбье и рак рыба, он улыбнулся. Да ничего вообще-то.
Ничего или совсем «ничего»?
Посмотришьувидишь.
Черт с ним, пойдем пивка врежем, перекур завтра устрою.
Они вышли. И пошли в ближайший пивбар. В зале почти все столики были заняты. Взяв четыре кружки жигулевского и пару желтых чахлых чехоней (засоленных еще при Адаме), они прошли в самый конец к столику с одним стулом. Слава сходил еще за одним.
На улице лето, а пиво мерзопакостное! попробовав, произнес Хомут. Они его специально что ли где-то прячут? Ждут, когда испортится.
Ничего, пить можно, ответил Слава. Все «там будем».
К такой рыбе другого пива и не положено, усмехнулся Хомут. Однако, допивая вторую кружку, он добавил:Хм, пиво странная вещь. Когда начинаешь, выбираешьхорошее, плохое. А когда вторую допиваешь«идеал».
Я тебя понял, произнес Слава, вставая. И принес еще четыре.
XXVI.
Александр шел около памятника Космонавту, когда навстречу ему выплыли Олег со Славой.
Откуда это вы такие теплые?
Да в баре по кружке пива пропустили, ответил Слава, икая. А сейчас совершаем моцион. Уже две остановки пробежали.
Хомут слегка осоловело ляпнул:
Ну, как там с кровососами?
Как раз сегодня ночью собрался идти на кладбище, ответил Александр. У них там должен быть сбор. Пойдете со мной? Он посмотрел на Славу.
Нет, у нас сегодня деловое свидание. Встречаем американских послов, с серьезным видом ответил Слава.
Ну что, очко жим-жим? продолжал напирать Александр.
Да ты что? Я хоть один могу пойти. На спор? произнес Слава, шатаясь.
На спор да навеселе каждый сможет. А ты так рискни, не дрейфь!
За так не пойду. За спасибо пойду. А ты. Хомут, пойдешь?
Нет, у меня голова болит, ответил Хомут, трезвея.
Слава, я к тебе в одиннадцать часов зайду. Вы как раз догуляете.
А что так поздно? Мы часов в десять освободимся. У меня будем.
Раньше идти смысла нет. Весь момент после двенадцати начинается, хоть нервы пощекочем.
Ладно, заходи. Только смотри, чтобы там ведьмы с чертями плясали, а то обижусь, бросил он, уходя.
XXVII.
Полная луна, прорываясь сквозь облака, слабо освещала дорогу. Черная гладь озера предостерегающе отражала прибрежные деревья. Тропинка, плавно обогнув озеро, привела в густой орешник. Кроны, обняв друг друга, превратили тропинку в тоннель. Почти в абсолютной темноте они медленно, нащупывая ногой каждый шаг, приближались к кладбищу. Протяжно прокричала какая-то птица. Ей басом отозвался филин. Лес, живя своей жизнью, издавал шорохи и неясные звуки. Александр шел впереди, Слава сзади.
Саш, если сейчас кто-то появится, мне будет больно об этом вспоминать, произнес Слава, храбрясь.
Не бойся, я сам боюсь, пытаясь разрядить атмосферу, произнес Александр. Совсем рядом прошелестели чьи-то шаги. Александр насторожился.
Что это? не выдержал Слава.
Не знаю. Ты крещеный?
Нет.
А ты не боишься, что все это не сказки?
Живы будемне помрем. Хватит страху нагонять. Итак мурашки по спине бегают. Иду, и кажется, кто-то за спиной идет. Оглядываться бесполезно. Тебя-то еле вижу. Глупость, конечно, приятного мало. Хорошо хоть острые ощущения за бесплатно.
Куда путь держите? раздалось за спиной. Они резко обернулись.
За такие шутки и по шее мало, голос Славы немножко сипел.
А я за вами от самого дома шел, вы и не замечали, голос Хомута звенел от удовольствия. Они шли уже довольно долго. И страх постепенно исчезал. Луна стала чаще проскальзывать среди деревьев.
Хомут, расскажи ему, зачем я иду на кладбище, у тебя это лучше получится.
Ну, Слава, Хомут слегка замялся, потом продолжил:Короче, помнишь, тогда на даче, я про упырей рассказывал? Александр считает, что они есть на самом деле. Как лунатики, в которых сначала не верили. В общем, такие же, только кровь сосут. У ниx чего-то не хватает, вот они у других и берут.
Да-аа, с сомнением произнес Слава. Дальше шли молча. Тоннель как-то вдруг кончился.
Вокруг серебрились памятники. Кресты, кое-где покосившиеся, тоскливо поскрипывали. Они сразу оказались уже в глубине кладбища. Молодые березки мягко шелестели над могилами. Тени от решеток выписывали на дороге между могил сложные ковры. Могилы без оград и надгробий неприятно темнели. Маленький детский холмик, без памятника, весь заросший травой, спокойно хранил свою трагичную тайну. Они подошли к цветастой металлической ограде, открыли калитку. Около могильного холма, с двумя раскинувшимися крыльями, стоял маленький столик с огибающей его лавкой. Александр уселся за стол спиной к могиле, остальныенапротив него.
Держите, Александр вытащил из сумки и протянул каждому осиновый кол, себе взял флакон со святой водой.
-. Это зачем? спросил Слава, оценивающе рассматривая заостренную палку.
На всякий случай. Теперь сидите тихо!
В тишине в ушах возникает звон. Луна, появляясь и исчезая, таинственно ожидает чего-то. Начинают слышаться различные мелодии и неясные, едва различимые голоса. Поле закапанных мертвых оживает. Сердце активно желает, чтобы его услышали, настойчиво стучит в висках. Колья в руках непрерывно поворачивают мысли в одну сторону. Слегка поблескивающие глаза наводят неприятные подозрения. Где-то осыпался грунт, тела непроизвольно вздрогнули. В звучащей тишине взлетающая птица громом ударила по голове. Карр-кар-каа-арр!
Если мы так еще полчаса посидим, то точно свихнемся, произнес Слава. В сторожке залаяла собака. Лай перешел в тихий скул. На соседней могиле что-то упало. Жуткий невыносимый страх настырно полез в душу, сея вызывающую дрожь панику. За оградой появилась и исчезла тень. Игра света в этом состоянии истолковывается однозначно, хотя в большинстве случаев неверно. Где-то вдали скрипнула ограда.
Я пойду домой, произнес Слава.
Иди, ответил Александр.
Слава передумал.
А если они не помогают? спросил Хомут, с сомнением разглядывая колышек. Никто не ответил. Осуждающе смотрела фотография со странного памятника. Анютины глазки настороженно замерли в ожидании. Напряжение возрастало.
Пойдемте, произнес Александр, стараясь говорить спокойно. Нужно обойти кладбище.
Зачем? почти в один голос воскликнули Олег со Славой.
Какой смысл так сидеть и дрожать. Ни мы никого не видим, ни нас, произнес, вставая, Александр. За ним, на секунду замявшись, встал Хомут.
Я не пойду. Здесь останусь, вас подожду, недовольно произнес Слава. Делайте, что хотите. Мне надоела эта затея.
Александр молча открыл сумку, достал колышек и, открыв калитку, вышел. Хомут поплелся за ним. В проеме обернулся:
Я не буду закрывать калитку, а то потом будет тебя трудно найти.
Не закрывай. И пусть упырь приходит. Я его в гости жду. Добро пожаловать. Милости просим! выпалил Слава с плохо скрываемым раздражением.
Они пошли по лунной дорожке, мимо свежевскопанных могильных ям, зияющих зовущей темнотой. Вдоль холмиков с камнями вместо памятников. Обходя кучи скрюченных, разлагающихся венков и прочих, отслуживших свое, похоронных принадлежностей, в гнетущей зябкой, прихватывающей влажным ночным холодком тишине, угнетающей легким, едва слышимым эхом собственных шагов. Птицы время от времени, испуганные незваными гостями, мстили громом хлопающих крыльев. В сторожке протяжно была собака. Что-то невесомое стянуло горло и «успокоило» сердце.