Игорь вновь рассказал жене все, происшедшее вчерашним вечером, чему был свидетелем сам, и что услышал от других. Ольга слушала его со злой усмешкой на губах. Эта ухмылка раздражала Игоря, но он старался сдерживать свои чувства, понимая, что ничего хорошего от их проявления точно не будет. Однако первой не выдержала Ольга. Едва Игорь заговорил о Сергее, она просто взорвалась от негодования.
Да, ты еще и трус! воскликнула Ольга, вскакивая из-за стола. Раз Сережка с этой сучкой поругался, ты и его готов приплести, лишь бы себя выгородить? Он, по крайней мере, поступил честно, а ты знаешь, что врешь, и все равно продолжаешь это делать!
Оль, да ты сама у него спроси! удивлению Игоря не было границ. Он совершенно не мог понять, почему жена отказывается ему верить.
Да, да! Конечно! Он поступит, как настоящий друг, и сделает все, чтобы выгородить тебя
Ольга, всему должны быть пределы! очень тихо выговорил Игорь, едва сдерживая обиду, и в этот момент зазвонил телефон.
Да, возьми ты эту поганую трубку! закричала Ольга, видя, что муж не двигается с места, и отвернулась к окну, стараясь сдержать слезы.
Переполненный обидой и злостью, Игорь резко ответил на звонок, но, услышав голос в трубке, застыл, словно парализованный. Ольга, словно почувствовав беду, резко обернулась, глядя на Игоря с настороженностью на лице. А он медленно, очень медленно положил трубку на аппарат, и посмотрел на жену. От этого взгляда в комнате словно стало темней.
Что случилось? испуганно спросила Ольга.
Мошкарев не ответил. Он пустыми глазами смотрел на жену, стараясь осознать смысл сказанного по телефону. И вдруг, необычайно яркой вспышкой, затмившей реальность, перед глазами Игоря возникло видение
* * *
Ну, что, Аверьян? Надумал? Отдашь мне в прислужники своего меньшого? высокий Илья стоял почти в том же месте, где первый раз увидел его рыбак.
Легкий ветер развевал длинные волосы монаха-схимника, и они вороными крылами взлетали опричь его головы. Черная ряса свободно трепетал, подобно волосам, стянутая лишь узким кожаным ремешком в талии. Сам ремень был испещрен странными узорами. Если не задерживать на них взгляд, узоры казались ликами святых. Ан, нет! Присмотришься получшеи тарабарщина какая-то получается.
А пошто он тебе? ответил Аверьян на настойчивую просьбу, распрямляя затекшую спину. Степка, ведь, и ковша до рта донести не может, нос себе не разбив!
Рыбак задумчиво посмотрел на челнок для починки сетей, что держал в руке, а затем перевел взгляд на плоды своего труда. Аверьян уже давно обучал старших сыновей рыбацкому ремеслу, и многое им позволял, однако до починки сетей не допускал никого. Это была его святая святых! А, ну ка сыновья что-нибудь пропустят, и вожак косяка ударит в прореху в снасти, увлекая за собой остальных рыб?!. Вот уж тогда и улов пропадет, и снасти только выкинуть останется.
Вот и я про то же, Аверьян! улыбнулся монах, словно продолжая старый диалог. Все мы под богом ходим, и лишь ему ведомо, для чего та, или иная тварь земная предназначена. Только волей всемогущего встретились мы с вами, и не перст ли это божий? Сам знаешь, что Степану рыбаком не быть. А посему, другая ему судьба предназначена. Особая судьба!
Ну, говорильню говорить ты мастер большой! остановил его Аверьян. «Судьба особая»! Куда, как не особая! Не каждый, поди, умудрится топором ухо себе отрубить!..
Рыбак выпустил из рук челн, и тот повис на шнуре меж растянутых сетей. Отряхнув руки, словно собираясь к трапезе, Аверьян вытер их о портки, и протянул правую ладонью вперед.
Ну, будь по твоему! проговорил он. Мобуть, чему толковому и научишь мальчонку. Ты, током, обещай мне не шибко его хворостиной гонять!..
Да, побойся Бога, Аверьян! улыбнулся монах, и ударил по протянутой руке. На кой бес мне, скажи, хворостина, если малец едва ли не в брюхо ко мне лезет, едва я рот открываю?!.
Ну, вот и славно! согласился с монахом рыбак, и обернулся к крутому береговому скату. Что-то Евдокиюшка обед мне не несет
А над обрывом бежали облака. Ветер гнал их с гор, словно башкирец стадо баранов. Облака вытягивались в линию у самого зенита, легкими тенями омрачая лик солнца. И не понять сейчас было, принесут ли они с собой долгожданный дождик, или вновь проказник-ветер прогонит их в заволжские степи.
Опережая облака, над самым обрывом появилась белокурая головка. От стремительного бега девчонки-десятилетки кокошник сбился на затылок, а две жидкие косицы подпрыгивали и хлестали Евдокию по спине. Девчонка прыгнула с обрыва вниз, на тропинку, едва удержавшись на ногах. Расписной сарафан зацепился подолом за прошлогодний сухой репейник, словно помогая малолетке не упасть. Затем толстенный травяной хлыст обломился, и вниз посыпались сухие листья и мелкие кусочки глинозема.
Тятя, тятя! закричала девчонка, испуганно размахивая руками. Дядьку Евлоха в лесу нашли! Его к сухой березе кверху ногами приколотили, да кожу прямо всю с него срезали! Поручик говорит, что башкирцы опять на ентот берег перебралися!..
Аверьян поймал запыхавшуюся дочку в объятия и прижал к себе. Он тревожно оглянулся на Илью, а тот стоял с каменным лицом, крепко сжав в руке посох. Неопределенно махнув рукой, рыбак подхватил Евдокию на руки, и заспешил наверх по скату. Краем глаза он приметил, что монах, чуть замешкавшись, пошел следом за ним.
У ворот евлоховой избы уже собралось почти все Духовное. Бабы шептались, пересказывая друг другу страшные подробности случившегося, а мужики, по больше части, молчали, переминаясь с ноги на ногу. Кое у кого в руках виднелись ружья, но большинство пришли неоружными.
Аверьян опустил Дуню на землю и, растолкав толпу, прошел к воротам. Дочь, было, увязалась за ним, но рыбак цыкнул на нее, и девчонка отстала. Поселяни оборачивались на его толчки, а вскоре и без того стали расступатьсяпокойный евлох доводился Аверьяну шурином.
Еще вчера с утра хромоногий Евлох, повредивший ногу еще в польской компании при царе Алексее, ушел на озера проверять силки. К ночи он не вернулся, да никто и не волновался особо. Знали все семейные, что иной раз и по неделе пропадал Евлох в лесу, и ничего страшного в этом не видели. Однако теперь все обернулось по-другому.
Когда молодой царь Петр задумал верфи на Волге ставить, чтобы корабли к походу на Астрахань готовить, говорят, князь Ромодановский присоветовал ему заставы по всему берегу завести, дабы армию предупреждать о движении башкирцев, татар, да черкесов. Вот и стало тогда по всему побережью спокойней! Ушли басурмане в степи, затаившись о поры, до времени. Вот теперь, знать, это время и пришло!..
Не успел Аверьян подойти к воротам, как из них вышел поручик Баженов в грязно-зеленом мундире с заплатками на локтях, подпоясанный белым офицерским шарфом. Из-за его спины выглядывал деревенский староста Варлам. Испуганный и подобострастный.
Что собрались, селяне? зычным голосом гаркнул поручик. Али делов более у вас никаких не стало? Башкирцев не бойтесь! Нас тут царь-батюшка не для того поставил, чтобы ворога к реке подпускать. Выследим басурман, ако диких зверей. А вам пока поодиночке и неоружными в лес не хаживать!
Толпа чуть отступила перед силой его голоса, а вперед вышел щуплый старикашка Иван, по прозванию рваная Пятка. Имечко такое он себе заполучил зим десять назад, когда ему на охоте волк пятку отгрыз, пока он на с испугу дерево взбирался. Вот с тех самых пор он на волков зело злой был, и в умении зверя выследить равного ему ни в Сосновке, нив самом Духовном не было. Ивашка потуже перетянул старый армяк кушаком, и заговорил:
Зря на башкирцев грешишь, господин поручик! Башкир, он, известно дело, без коня, как баба без платка. А у дерева нет следов конских! Да и следы от обувки не башкирские. Оно, конечно, башкирец и разуть кого из наших мог, но ведь и кожу с Евлоха не башкирским ножом срезали. Из наших это кто-то. Из словенских!
Толпа загудела еще пуще, а оторопелый поручик вцепился в левый ус. Прав был дед! Вот только, славяне так с людей кожу не сдирают!..
* * *
Игорь, да что случилось?! Скажешь ты, наконец? испуганная Ольга трясла за плечи застывшего мужа.
В глазах Мошкарева промелькнул отблеск сознания, словно спина большой рыбины в речной глубине. Он потряс головой, освобождаясь от видения, и судорожно сглотнул.