Взгляд пророка упал сначала на Иммануэль, потом на ее платье, и в глазах у него мелькнуло узнавание. Он смотрел словно сквозь нее, в то утраченное время, когда была еще жива Мириам. Она никогда до конца не понимала, что привлекло пророка в ее матери. Одни объясняли это любовью, другие страстью, но большинство верили, что Мириам околдовала пророка своими ведьмовскими чарами. Столько историй и столько тайн, запутанных узелков и ниточек без конца и начала, что Иммануэль гадала, не прячется ли истина где-то на пересечении их всех.
После долгой паузы пророк отвернулся от нее и кивнул Лие, словно только сейчас вспомнил, что она здесь. Он молча подошел к алтарю, останавливаясь лишь для того, чтобы покашлять в рукав. За ним собор заполнили остальные прихожане, рассаживаясь по скамейкам. Апостолы, включая Эзру, расположились по периметру зала.
Иммануэль старалась не смотреть в его сторону.
Лия, в свою очередь, перевела взгляд на пророка.
Пора.
Иммануэль кивнула, сжав на прощание ее руку, после чего Лия ускользнула к алтарю. Иммануэль ушла искать свободное место, а апостолы совершили обряд благодарения, и Лия поднялась на алтарь, осторожно придерживая юбки, чтобы не оголить коленей. Она улеглась там и лежала неподвижно в ожидании клинка.
Пророк положил руку ей на живот.
Благословляю тебя семенем Отца, его рука переместилась ей на грудь. Сердцем агнца.
Лия несмело улыбнулась. Слезы потекли по ее щекам.
Пророк взялся за цепь, на которой висел кинжал, и снял через голову.
Да пребудет в тебе сила Отцова, отныне и во веки веков.
Благословенны будьте во веки веков, вторили в унисон прихожане.
Тогда он поднес нож ко лбу Лии и провел лезвием по коже, вырезая первую линию священной печати. Она не кричала и не сопротивлялась, даже когда кровь стекала у нее по вискам и собиралась в ушных впадинах.
Паства наблюдала за происходящим молча. Иммануэль вцепилась в скамью так, что побелели костяшки пальцев, заставляя себя не двигаться с места все время, пока тянулся ритуал нанесения печати.
Казалось, прошли часы, когда пророк наконец положил руку Лии на голову и ласково погладил по волосам, задержавшись там пальцами и ероша ее локоны.
Почувствовав его прикосновение, Лия медленно села. Струйка крови потекла по ее носу и окропила губы. С дрожащей улыбкой и полными слез глазами она повернулась лицом к собравшимся и слизнула кровь.
Глава 7
Лилит в короне из костей,
Праматерь всех лесных зверей.
Далила с нежною улыбкой
Плывет в озерной ряби зыбкой.
Сияют звезды и луна,
К ним песнь двоих обращена.
То Мерси с Иаиль воспели
Свою любовь и грех смертельный.
Но те, кто в темный лес войдут,
Когда над ним сгустится тьма,
Пути обратно не найдут
И жизнь их будет прервана.
После церемонии закатили пир, один из самых обильных со времени осеннего сбора урожая. Гостей Лии и пророка разместили за девятью столами, такими длинными, что каждый тянулся из одного конца церковного двора до другого. Все они были заставлены разнообразными блюдами и яствами: тушеной говядиной и картофелем, жареной кукурузой, хлебом и сыром. Пили яблочный сидр и ячменное вино, которое мужчины хлестали из огромных деревянных кружек, проливая пену на свои бороды. На десерт угощались моченой сливой со сливками и сахаром.
В небе, усыпанном звездами, висела наливная круглая луна. Гости гуляли на широкую, пировали, общались и смеялись, опьяненные силой обряда. Семьи собирались вместе, и жены пророка ходили между столами, ухаживая за гостями и находя время перемолвиться словом с каждым.
Во главе пиршества, за маленьким столиком, накрытым на двоих, восседали Лия и ее супруг, пророк. Девушка улыбалась, невзирая на боль в свежей ране, которую успели промыть и перевязать. Когда она увидела Иммануэль, сидящую с Мурами в задней части церковного двора, улыбка Лии стала еще шире. Ее глаза сверкали в свете костров, щеки румянились от жары и, возможно, от выпитого сверх меры ячменного вина. Пророк сидел рядом, опираясь локтями на стол и сцепив пальцы в замок. Когда он проследил направление взгляда своей молодой жены, у Иммануэль возникло стойкое ощущение, что пророк изучает ее.
При этой мысли холодок пробежал у нее по спине, но не успела она отвести взгляд, как пророк встал, и его паства вмиг стихла. Он отвернулся от Иммануэль и, обогнув стол, обратился к собравшимся:
Сегодня мы отмечаем радостное событие, произнес он слегка охрипшим голосом. Я вступаю в священный союз с праведной дочерью Отца нашего, и за это воздаю благодарность.
Гости захлопали в ладоши.
Отец в своем божественном провидении наградил меня многими женами, каждая из которых воплощала добродетели нашей веры. Посему я хотел бы почтить Отца нашего в ознаменование Его бескрайней милости и щедрости, он прервался, чтобы прокашляться в складку рукава, затем оправился и продолжил с улыбкой: Выносите ведьм.
Прихожане возрадовались. Мужчины высоко поднимали кубки, жены стучали тарелками по столу, дети хлопали себя по коленям и животам. Под звуки фанфар из собора вышли апостолы, неся чучела, изображавшие женщин. Чучела крепились на железных крестах таким образом, что деревянные руки фигур были простерты в стороны, а шеи и тела связаны веревками.
Завидев их, толпа взорвалась аплодисментами. Подняв кулаки в воздух, мужчины выкрикивали проклятия ветру.
Вперед выступил апостол с первой ведьмойнебольшим плетеным чучелком ростом едва ли выше Онор.
Это Мерси, сказала Анна, улучив момент для обучения дочерей тонкостям веры.
Следующий апостол держал свою ведьму высоко над головой, и ее сорочка неистово развевалась на ветру. Когда ее юбка взметнулась вверх, обнажая срамное место, некоторые из мужчин, что понаглее, стали глумиться:
Блудница! Потаскуха!
А кто бы это могла быть? Анна ткнула пальцем в чучело, которое апостол нес к ревущему пламени.
Иммануэль ответила:
Это Иаиль, назвав ведьму по имени, она повела плечами, вспоминая жалкое создание, с которым столкнулась в Темном Лесу несколько дней тому назад. Вторая Возлюбленная.
Верно, сказала Анна и презрительно скривила губы. Она и есть. Опасная тварь. Порочна и хитра, как сама Темная Мать.
Она потянулась к Онор и принялась щекотать ей живот. Девочка взвизгнула, захихикала и задрыгала ногами, так что посуда звенела, когда она задевала башмаком ножку стола.
Настала очередь третьей ведьмы. На ней было надето платье, чем-то похожее на платье Иммануэль, только под юбки ей набили соломы, имитируя округлость беременного живота.
Далила, сказала Марта. Ведьма воды. Блудница из ада.
Последнюю ведьму нес на железном шесте Эзра. Фигура была в два раза больше остальных, обнаженная, с телом в виде вязанки березовых веток. По обе стороны от головы чучела отходили изогнутые ветви молодого деревца, образуя рога.
Анна не назвала имени ведьмы вслух, хотя и захлопала в ладоши, когда Эзра проносил ее мимо. Но Глория и Онор умолкли и как будто съежились, когда по ним скользила тень последней ведьмы.
Имя всплыло из глубин сознания Иммануэль: Лилит. Первая дочь Темной Матери. Лесная королева-ведьма, державшая всех в страхе, губя любого, кто посмеет встать у нее на пути.
Апостолы занесли свои кресты с ведьмами над головами и крепко вогнали их в землю, чтобы чучела держались вертикально, каждое на своем кресте. Пророк поднял факелпылающую ветку размером почти с Иммануэль. Он поднес огонь к ведьмам и поджег каждую из них по очереди. СначалаВозлюбленных, Иаиль и Мерси, затемведьму воды, Далилу.
Иммануэль ощутила в горле кислый привкус, желудок скрутило. Гул крови в ушах на мгновение затмил улюлюканье толпы.
Последней ведьмой, сожженной в ту ночь, стала Лилит, и пророк не преминул воспользоваться моментом. Он поднял охваченную огнем ветку высоко над головой и воткнул ее ведьме меж рогов, как меч. В глазах пророка отражалось пламя, а на дне зрачков, казалось, тлели угли костра.