Все нормально, папот такого ответа Генри содрогнулся. Не от самих слов, а от голоса. Он был какой-то мертвый и совершенно чужой. Этот голос был не того веселого мальчишки, которого знал Генри. Этот голос принадлежал человеку, пережившему нечто такое, от чего ломается душа. И хоть Генри было страшно, что с его сыном происходит такое, он его прекрасно понимал, потому что сам переживал подобное много лет назад.
Больше, пока они ехали, Генри ничего у Сильвестра спрашивать не стал. Не хотел его больше тревожить. Они ехали в молчании по утреннему городу, в котором уже вовсю кипела жизнь. Наблюдая за тем, как вокруг снуют люди, Генри поневоле задавался вопросом, как же они могут жить дальше после таких вот событий? А получается, могут, ведь для них не случилось ровным счетом ничего примечательного. Для них не изменилось вообще ничего. Они все так же шли на работу или в школу. Они были погружены в свои обычные заботы. И только для них двоих сейчас мир был серым и угрюмым.
Сильвестр был так сильно погружен в свои мысли, что даже не спросил, где произошло убийство, и куда они, собственно, едут. И лишь когда они, наконец, остановились, он произнес не своим, пугающе спокойным голосом:
Так это произошло здесь
Они находились возле большого парка на окраине города, и, если бы не ситуация, можно было бы сказать, что здесь весьма красиво. Парк ограждал высокий фигурный металлический забор, что только придавало особого шарма этому месту. На входе висели соответствующие забору ворота, а возле них стоял полицейский.
Пап, а разве нас туда пустят? с сомнением в голосе высказал Сильвестр пришедшую ему в голову мысль. Он отошел от первого шока, и теперь на него нахлынуло какое-то отстраненное спокойствие, и это было странно. Ведь только вчера он с таким горем, с такой печалью переживал их с Мэри расставание, а сегодня, через полчаса после того, как он узнал, что она мертва, в душе у него было пусто. Он сам не понимал, что с ним происходит, и не мог дать внятного объяснения этому явлению, но в глубине души его это пугало до усрачки.
Ммпротянул его отец, вглядываясь в лицо полицейского, стоявшего на входе в парк. Должны вродетут он сделал паузу. По крайней мере я на это надеюсь.
Но ты же говорил, что у тебя был какой-то хороший знакомый в полиции,Сильвестр тоже повнимательнее вгляделся в лицо полицейского.
Было дело,сказал Генри, но по интонации было понятно, что Генри видит какую-то сложность.
Ну дак позвони ему,слегка раздраженно высказался Сильвестр.
Генри на какое-то время замешкался. Когда Сильвестр увидел это, то не мог не спросить:
Что такое? на этот раз раздражение в его голосе было слышно еще лучше.
Дело в том, что я потерял его номер,по его лицу было видно, что ему немного стыдно.
Лицо Сильвестра исказила гримаса.
И почему я не удивлен!? с этими словами он вышел из внедорожника, громко хлопнув дверью.
Когда Генри вышел вслед за сыном, тот уже уверенным шагом направился в сторону полицейского. Генри быстро догнал его (благо, с его ростом это было несложно), и поравнявшись с Сильвестром, тихо спросил:
Что ты задумал?
Ответ не заставил себя ждать:
Буду импровизировать.
Больше они не успели обмолвиться ни словом, потому что как раз в этот момент они подошли к полицейскому. Он мягко преградил дорогу Сильвестру, попытавшемуся пройти так, словно никакой охраны здесь и вовсе не было. Генри остановился рядом с сыном.
Сегодня туда вход закрыт,пробасил полицейский без злобы, но давая понять, что пройти здесь не удастся.
Но нам надо пройти,Сильвестр сделал непонимающее лицо.
Боюсь, это невозможно,полицейский был неумолим.
Сильвестр скрипнул зубами.
Это вопрос жизни и смерти.
Он понял смысл сказанного лишь спустя пару секунд, когда было уже поздно. Полицейский поменялся в лице, слегка повернулся всем телом в сторону Сильвестра и грозно на него посмотрел.
Ты бы не шутил так, парень.
Сильвестр хотел еще что-то сказать, но тут вмешался его отец. Он слегка выступил вперед, одновременно с этим останавливая рукой сына, и сказал:
Вы нас извините, но нам действительно нужно туда пройтипопытался объяснить их ситуацию Генри, но полицейский, в данный момент выполнявший функцию охранника, резко перебил его:
Вход закрыт. Разворачивайтесь и убирайтесь подальше.
Было совершенно ясно, что парень с мужчиной уже здорово надоели полицейскому, потому что у него на лбу появились капельки пота, а его ноздри начали технично раздуваться. Но им нужно было попасть в этот парк, так что у них не было другого выбора, кроме как и дальше пытаться объяснить этому упрямцу на входе, что они имеют право пройти. Он ведь даже дослушать не желал
Вы не понимаете,снова начал Генри, но полицейский не дал больше ему вставить и слова. Гневу, появившемуся на его лице, не было предела, и он, вместо того, чтобы спокойно пустить их внутрь, дико взревел, словно был гиппопотамом:
Так вы журналисты!? он начал махать руками, гоня их прочь. А ну пошли вон.
Оба, и Сильвестр, и Генри, шарахнулись от него, как от безумного, но остановились, отступив лишь шаг-два назад. Они застыли в недоумении и непонимании, как обойти неожиданное препятствие. И тут вдруг совершенно неожиданно Генри издал облегченный вздох:
Ох, ну слава тебе, Господи
Теперь уже полицейский застыл в недоумении. Лоб его наморщился, и он уже собирался спросить, что Генри имеет ввиду, как за его спиной раздался голос, знакомый Генри уже давно.
Джон, пропусти их!
Команда прозвучала до того резко, что Джон даже подпрыгнул от неожиданности. Затем, спустя секунду, команда дошла до внутренних слоев его мозга, и он вытянулся в струнку словно на пружинах, отдавая честь и резко поворачиваясь при этом боком ко входу, из которого уже появлялся какой-то мужчина.
Появившийся мужчина был не в форме, но сомневаться в том, что он тоже полицейский, не приходилось. Вместо формы на нем были надеты обычные джинсы и рубашка с коротким рукавом. Ростом он был небольшого, что, судя по всему, не мешало ему держать в узде своих подчинённых. Фигуру он имел подтянутую, и только по лицу, в чертах которого проглядывала лёгкая восточность, можно было понять, что он уже давно не молодой парень. Со спины же этот мужчина выглядел лет на двадцать моложе.
Когда он появился в воротах, Генри двинулся ему навстречу, и настырный охранник на этот раз не посмел его остановить. Мужчины пожали друг другу руки, причем происходило это как после долгой разлукис большим уважением. Каждый при этом смотрел в глаза другому.
Ну здравствуй, Генри,после некоторого молчания сказал мужчина с восточными чертами лица. Сколько лет прошло
Семнадцать, Тони, семнадцать,ответил ему Генри и тут они резко обнялись. Я рад тебя видеть, мой старый друг.
Последнюю фразу Сильвестр различил с трудомнастолько тихо она была сказана, но, услышав ее, он сразу многое понял. Теперь понятно было, почему отец не мог позвонить своему знакомомуони ведь не виделись много лет.
Неловкий момент длился несколько секунд. Старые друзья хлопали друг друга по спине, а на лицах обоих появилось выражение ностальгии. Но вот их дружеские объятия закончились, и тут Сильвестр решился вставить свое слово:
Так вы нас проводите?
Он не знал, насколько нагло прозвучал этот вопрос. Надеялся, что не нагло. Хотя сейчас ему было плевать.
Тони изучающе посмотрел на него. Сильвестр сразу почувствовал проницательность этого взгляда. Ему вдруг стало понятно, почему этот человек был начальником в полициивсе было в его проницательности. Он лучше многих чувствовал настроение и мотивы окружающих его людей, и это давало ему огромное преимущество. Вот и сейчас этот человек смотрел на стоящего перед ним юношу взглядом, пронизывающим до костей. Сильвестра словно просканировали рентгеномименно такое было у него ощущение.
Провожу, коротко ответил старый друг отца, повернулся и, больше ничего не сказав, двинулся по тропинке.
Они прошли уже около минуты, прежде чем Генри нарушил воцарившую между ними тишину:
Что же здесь все-таки произошло, Тони?
Сильвестр, даже шагая позади двух мужчин, понял, что Тони только что нахмурился. Но как бы там ни было, в следующее мгновение Тони произнес: