По губам ползёт улыбка: левый, затем правый уголок вверх
Ниньо-451 улыбается до ушей.
И танцует на костях Анти-города свежую Данзу.
Вольное копьё
WebMoneyноль.
Яндекс.Деньгиноль.
Сбербанкноль
Глаз ощутимо задёргался. Костя шлёпнул по нему рукой, словно припечатывая назойливого комара, и мелко захихикал, чувствуя, что ещё немногои начнёт истерически хохотать.
Ноль. Ноль, куда ни гляди!
Свобода обернулась дыркой от бублика. А ведь ещё недавно фриланс казался ему чудесным спасением от серых офисных будней, решением всех проблем Разумеется, Костя знал, что художник обязан быть голодным. Но художнику-фрилансеру вовсе не обязательно голодать.
Вздохнув, Костя поплёлся на кухню. Открыл холодильник. Его белоснежные недра сияли, точно ледяная пещера. Пустая пещера. Самоубийца-мышь была съедена в ней не далее, как вчера.
Впрочем, где-то оставался ещё не до конца уничтоженный «Доширак»
Поискав, Костя выудил из шкафчика тарелку, доверху забитую бело-жёлтой массой. Потыкал её пальцем. У лодыжки вдруг раздалось требовательное мяуканье: проснулся Рамзес.
Костя поглядел на обтирающего ногу сфинкса, вздохнул вторично и перевернул тарелку. Лапша плюхнулась в кошачью миску клубком ленточных червей.
Жри, лысое чудо
Костя присел рядом с чавкающим котом. Рамзес был голым, синевато-розовым, как ощипанная индейка. Да, индейка В задумчивости Костя потрогал его хилую лапку, отчего Рамзес вдруг подавился, испуганно мявкнул и удрал в прихожую, роняя слюни и «Доширак».
Костя пожал плечами.
Вернувшись в кабинет, он включил недосмотренного «Эдварда Руки-ножницы» и вперился в монитор мутным взглядом. Правая ладонь нестерпимо чесалась. К деньгам? А, нет, должна быть левая
Уныние внезапно сменила злость. Костя вырубил видео, залез в Интернет и, найдя нужный сайт, яростно заскрежетал зубами.
«Наш Пират гостям рад!» гласил нехитрый слоган под логотипом новенького городского ресторана. Логотип тоже был изящен и прост. Как и всё гениальное. Прищуренный взгляд Кости так и вонзился в бездонные глазницы «Весёлого Роджера»: в желтоватый череп с глумливой ухмылкой и две аппетитные куриные ножки, скрещенные под ним. Обрамляли всю эту композицию на белом фоне пять стильных, чёрных метоксимвол высокого качества и рейтинга.
Его проект. Его личный. И до сих пор не принёсший ни копейки.
Надо же быть таким ослом! выругался Костя, бешено стукнув кулаком по рабочему столу. Планшет со стилусом подпрыгнули от возмущения.
Вскочив, Костя принялся мерить шагами комнату.
Фриланс. Free lance. Вольное копьё. Заказчика бы этим копьём. Как капитана Кука, которого сожрали туземцы
В животе заурчала сотня котов.
Пометавшись по комнате ещё минуту-другую, Костя достал потрёпанную визитку и набрал номер.
«Квизин Групп». Чем я могу быть полезна? промурлыкала секретутка голосом жрицы любви по телефону.
Геннадия Геннадьевича. Будьте добры.
Кто спрашивает? По какому вопросу?
Константин Лушин. По оплате долгов, скрежетнул Костя.
А-ах, томно вздохнула трубка. Геннадий Геннадьевич занят. Он не может с вами поговорить.
Правая рука вдруг зачесалась сильнее. Нестриженные ногти словно подросли ещё, а пальцы вспотели и как-то слиплись.
Не может? рявкнул Костя, начиная терять над собой контроль. А совесть он иметь может? А официальный договор заключать?! С предоплатой для фрилансера?!! Чёрт, я ж ему все исходники бросил!..
Всего хорошего, прошелестела секретутка, и Костя заорал в ненавистные гудки:
Да знаете, на чём я вас вертел?!
Правую руку скрючило, сжало в невидимых тисках. Видно, от нервов, рассеянно подумал дрожащий Костя, вновь начиная нарезать круги по комнате. Желудок его пел: протяжно так, тоскливо. Похлеще Эми Ли из «Evanescence». Вскоре из прихожей ему стал подпевать Рамзес. «Доширак» вам не «Китикэт». Переваривается быстро.
Ближе к вечеру плотно притиснутые друг к другу пальцы вконец заострились. Костина рука выпрямилась, задеревенела и стала напоминать Хм
Вот только экзотических болячек мне не хваталопробормотал вспотевший Костя и, немного подумав, вышел из дома на улицу.
Смеркалось. Из ресторанчика «Пират», повиливая бёдрами, ушла последняя официантка. Однако на парковке ещё возился толстяк: огромный, как боров, и столь же мясистый, он, подслеповато щурясь, искал ключи от машины и всё не мог их найти.
Добрый вечер, Геннадий Геннадьевич.
Туша толстяка всколыхнулась. Он испуганно обернулсяи тут же расслабился, отчего на рыхлой физиономии расплылась по-жабьи широкая улыбка.
А-а-а. Лушин.
Где мои деньги, Геннадий Геннадьевич?
Какие такие деньги, Лушин? сверкнув золотыми челюстями, усмехнулся толстяк и снова принялся потрошить барсетку.
Костя крепче сжал зубы. Правая рука больше не чесалась. Но в глазах вдруг запульсировал багровый туман, и стоящий перед ним человек начал меняться: широкий, в фиолетовых прожилках, нос расплылся потным пятаком, рыжие волосёнки на темени сменились бурой щетиной, а сквозь костюм пуще прежнего попёр салосборник-живот.
Тывечный лузер, Лушин. Сам виноват, что облапошили, ласково прохрюкала свинья в костюме и отвратно захихикала. Хочешь бесплатный совет? Удавись. А теперь пошёл от меня. Пошёл, говорю. ПОШЁЛ!
Костя медленно улыбнулся. И, конечно, пошёл.
Но совсем в другую сторону.
Скалясь всё больше, смеясь И сантиметр за сантиметром вынимая из кармана правую руку.
Заход солнца сопровождался истошным поросячьим визгом.
***
Чавкая и утробно урча, довольный Рамзес уплетал сырую печёнку. На кухне же стоял давно забытый, аппетитнейший запах жареного мяса. Хотя, казалось бы, что тут такого? Всего лишь бекон с яичницей. Но ведь какой бекон!
Подхватив рукой-копьём самую смачную полоску мяса, Костя впился в неё, разбрызгивая восхитительный горячий сок.
М-м-м Неплохо, неплохо, прожевав, с видом гурмана произнёс Костя и повернулся вправо. Одной чёрной метки это блюдо определённо стоит. Верно?
Свиная голова, стоящая рядом на столе, согласно молчала. И только улыбалась в тридцать два золотых зуба.
Буря в стакане виски
Ты видел, как Кэйллех по миру идёт
И кличем сзывает оленей?
И реки под ней обращаются в лёд,
И ветры скулят у коленей
Подальше держись от неё, человек
Дыханье её обжигает.
Единое слово губ белых, как снег,
Один поцелуйубивает
Джейн Йолен, «Песня Кэйллех Бэр»
Рикардо Мендес по прозвищу Кот вовсе не хотел становиться свидетелем убийства.
Сходя с парома в городке Обан, западная Шотландия, он следил взглядом за краснолапыми чайками, что с криками носились вблизи, поглаживал кошачье-тонкие усики и белозубо улыбался.
В горах моё сердце, доныне я там По следу оленя Парам-пам-пам-пам, промурлыкал Рикардо бессмертные строки Бёрнса и довольно огляделся.
Сумасшедший, ядрёный запах моря так и лез в ноздри. На волнах покачивались рыбацкие лодки с бортами в сине-зелёных, будто мурена, водорослях. По набережной гуляли угрюмые парни в свитерах теплейшей арранской пряжи. Вдалеке виднелись мелово-белые и чёрные, словно пудинг из крови, дома
За спиной остался Мадрид. Шесть израсходованных жизней, бессчётное число авантюр и последнее, с блеском провёрнутое дельце. Вспомнив, Кот расхохотался. Шутка ли, обдурить самого Колдуна? Скупого скрягу-каталонца, что правил пёстрой, как паэлья, бандой? Всё ещё усмехаясь, Рикардо купил в киоске у причала карту города. Подмигнул конопатой продавщице («Это тебе, голубка», в руки девчонке перекочевал веер абанико, стащенный на блошином рынке, а в карман Котановенький фотоаппарат француза, что зазевался в очереди) и пружинистой походкой пошёл прочь.
Купив себе «фиш-энд-чипс» в лотке, рядом с которым в сетках копошились ещё свеженькие дары моря, Кот уселся на бордюр набережной и, наплевав на пластиковую вилку, принялся есть руками. Ароматная, в кляре, пикша хрустела на зубах, солодовый соус обволакивал рот неповторимой сладостью. Рикардо жмурился от удовольствия, отгонял чаек, что так и норовили сцапать хоть кусочек исподтишка, и в целомкак всегданаслаждался жизнью.