Она вовсе не хотела с ним поладить. Вынюхивала, узнавала, шпионила Путала мозги. Быть может, его Па, Критик, посадил в Куб кого-то из её друзей.
Вот и отомстила.
Вихрь лепестков цвета артериальной крови Миллион алых лепестков
Значит, подменила планшет, когда он зазевался. Подкинула заражённый, названный, как его, файл. Сдала без всяких угрызений совести. Прямо с потрохами.
Вот тебе и ола.
Ненавижу тебя, Розамунда!!!
Вопль, визг, плач
И вдругчто-то далёкое, призрачное. Едва заметное среди шипящих обвинений.
Роза мунда?.. еле слышный зов, что донесло из-за стены.
Ниньо-451 задерживает дыхание: ему мерещится мужской, почти отцовский голос. Потом всхлипывает, испускает в темноту камеры дикий крикэто всё галлюцинации, галлюцинации, галлюцинации!..
Но после, в звенящей тишине, до слуха вновь добирается что-то.
Эй!
В груди Ниньо-451хрипы, как от простуды. В мозгу туда-сюда бесконечное: «Эй, эй, эй»
Эй, новенький!
Ниньо-451 облизывает прокушенную губу. Во рту солоно от крови. Встаёт, опираясь о стену плечом. Задирает голову, ориентируясь на звук.
Как тебя звать?
Новый вопрос. Другой узник.
Ниньо-451 называет себя. Вежливо представляется темноте.
Вряд ли можно разобрать, что он имеет в виду своим карканьем. Но сосед разбирает. Потому что из-за стены летит уже:
А-а-а Ола, мой мальчик. Мой бедный несчастный мальчик Значит, они за детей взялись
Невнятное, но эмоциональное ругательство.
И резкая тишина, от которой мгновенно холодеют пальцы.
Но ты что-то кричал про Розамунду. Или мне показалось?.. Нет, они не могли Они, чтозабрали нашу Розамунду?!
За стеной уже не человекзверь, что нарезает круги в антрацитовой комнате. Брызжет слюной, рычит посылает проклятья на головы всех Критиков и Творца.
Мальчик, ответь!..
Но Ниньо-451 говорит совсем не то, что ему хочется. Ниньо-451 задаёт вопрос и, спустя удар сердца, получает ответ:
Когда-то меня называли Магом, мальчик
Захохотать бы, но сил больше нет. Ниньо-451 сползает по стене, скрючивается, сворачивается в тесный узел. Почему это всё с ним, почему-у-у
Человек за стеной зовёт и кричит, динамик сыпет уничижительными словами. Но усталость берёт своё, Ниньо-451 ощущает, будто гигантский тарантул плетёт чернильные нити вокруг, герметично, аккуратно завёртывая кокон
Сон, в который летит измученный разум, абсурден, невероятен. Динамик псих-атаки испускает отчаянный крик, в ячейке вспыхивают огоньки-звёзды. Что-то бухаети стена раздвигается. А в арке стоит
Ола, Глазастик, лихо подмигивает Розамунда.
В двух шагах позадиКритик со знакомым номером.
Четыре пятьоди
***
Топот по Чёрному кубу, сбитое напрочь дыхание. Бездвижные чернецы на полу, раскиданные там и сям
Кажется, скорость подбрасывает кишки к самому горлу. Ниньо-451 закрывает глаза, прижимается к Па сильнее. Лифт воет, суля проблемы и свободу.
Под ногами вздрагивает пол. Дверинастежь, Розамунда делает шаг
Они ступают за нейтихо, аккуратно, быстро! из последних сил сдерживая себя, чтобы не перейти на бег.
Скоро в Чёрном кубе оживёт голосистая тревога. Скоро о побеге узнает их белый бог.
Розамунда и Ниньо-451, Па и Маг. Двое детей и двое взрослых, одетых в чёрный камуфляж Критиков. Они крадутся по одинаковым улочкам, огибают здания И слышат, как позади всё больше нарастает гам.
Но на лице Розамундысамодовольная, чуть презрительная улыбка. «Всё в порядке», словно твердит её внешний вид.
Она сворачивает влево, смело идёт в тупик.
И, остановившись, отстукивает каблуками странную Данзу.
Стена вздрагивает. Проход открыт.
***
Ниньо-451 просыпается на одеяледико-пёстром, сшитом из тысячи лоскутков. Чувствует, как подушечки пальцев скользят по незнакомой, гладкой-прегладкой ткани и отдёргивает руки.
Он встаёт, проспав неведомо сколько часов. Но внутри ёрзает комок страха. Вовсе не бодрость.
Вокруг нависает монструозная мебель: завитушечки, лакированные финтифлюшки нерациональные формы, кривые зеркала Стены в картинках-заплатках: тут уродливая сенья с короткой стрижкой, тампротивный ниньо с шапкой зелёных волос до плеч Мнится, что стоит показать им спину, и из каждого полотна поползёт рукамерзкая, покрытая струпьями краски
Ниньо-451 ощущает, как его трясёт. Слеватумба-инвалид на кособоких ножках и вазочки вульгарно-ярких, запрещённых расцветок. В той, что по центру, одинокий, оранжевый флор с лакрично-тёмной сердцевинкой.
А дальшестрах вдруг сменяет брезгливостьстопка несомненных книг из бумаги. Пылесборников, полных вычурных сюжетов. Всякаячто чумная тварь, готовая втянуть читателя в бездну Хаоса и пугающих, будто придуманных в лихорадке, образов. Пока не откроешьникогда не узнаешь, что внутри. То ли делоэлектронные книги по выверенным, одобренным Творцом шаблонам!..
От воспоминания о Творце в левой стороне груди возникает иголка. Крутит, копошится, каверзно бьёт.
Ниньо-451 стоит по центру страшной комнатёнки и отчаянно хочет домой, туда, где его Па, и Па
Мгновение чистого ужаса.
«Где он? словно кипятком обдаёт внезапная мысль. Куда они его дели?!»
Ниньо-451 кидается вперёд, рывком распахивает дверьи чуть лоб в лоб не сталкивается с Розамундой.
Хе-хей, кто проснулся! Ола!
Несносная, она сразу пристаёт липучкой. Хватает его правую ладонь и тянет за собой.
Пойдём, время экскурсии!
Ниньо-451 отдёргивает руку, спрашивает возмущённо, срываясь на фальцет:
Какой ещё экскурсии? Где мой Па?
Розамунда не замечает грубость. Походя машет рукой куда-то вправо, где виднеется нечто округлое, как сфера-кабинет. За матовыми стенками заметно движение.
Да там он, всё нормально! С ним сейчас разговаривают. Пошли, Глазастик. Я всё-всё покажу! Ты ведь теперь с на-а-ами, с удовольствием, тягуче произносит Розамунда.
Встревоженный Ниньо-451 позволяет взять себя за руку. Идёт рядом, опасливо глазея по сторонам. Его спутница беззаботно щебечет.
Они в тайных катакомбах под Городом, давно забытых и заброшенных тоннелях. Тут скрываются все, кто ненавидит Порядок, тут правит Хаос всех мыслимых и немыслимых мастей
Ниньо-451 всё сильнее стискивает ладошку Розамунды. Вполуха слушает объяснения:
Не все живут здесь постоянно. Кто-то, как мы с мамой, обитает в Городе, маскируясь изо всех сил, а на выходных посещает Анти-город. Знаешь, всякий разэто просто праздник какой-то! Такая свобода, хе-хей!..
Ниньо-451 глядит на людей, что проходят рядом. Прячет взгляд, стоит кому-либо посмотреть на него в ответ. От расцветок и фасонов их одежд, волос, у него давно болят глаза.
Здесь часто устраивают танцы. Настоящие соревнования, представляешь? Одну девчонку, Кармелиту, ещё никому не удалось перетанцевать. Шутка ли, каждый раз новый, ни на что не похожий танец?! Это тебе не комбинация старых движений, месячная Данзатьфу! Вот что значит, есть фантазия у человека!
По шее ползут капельки холодного пота. Ниньо-451 смотрит на стены, где качаются бумажные фонарикицвета закатного солнца, цвета кожи древних стариков на стеллажи из дерева, а не пластика, покрытые шелухой облезлого лака
Полки прогибаются от книг. Не проходит и минуты, чтобы кто-нибудь не подошёл и не взял себе томик, оставив прочитанный взамен. В уголках, под светом сутулых, на изогнутых ножках, ламп, сидят в креслах молчаливые чтецы. Пальцы перелистывают бумагу. Рядомни единого планшета.
А тамона! Ох, не могу Быстрее, быстрее!
Розамунда срывается с места, будто учуявший добычу пёс. Ниньо-451 спешит за ней и, приведённый куда надо, застывает.
На стенке висит огромное, точно экран синематора, полотно. Не электронное, на этот раз живое, оно вновь поражает обилием алой краскину точь-в-точь незажившая рана. Если ступить чуток ближеувидишь филигранную работу мелких мазков. Если посмотришь чуть искосаразглядишь капли росы на каждой грозовой розе.
Этокартина отца, с той, давней выставки до ареста. Наши люди успели её спасти. А потом всё началось всерьёз.
Ниньо-451 смотрит, молчит Крепко сжимает зубы.