Не смей! заорала Альберта, бросаясь на отчима.
Но не успела.
Потому что возле Гэри прямо из воздуха возникли две хрупкие девочки в платьях белее сливок. Их кожа мерцала, как снег в крепкий мороз, а волосы колыхались, точно заснеженная ива.
Что такое? Кто
Миги порыв ветра отшвырнул отчима прочь. Второйи тело его стал покрывать иней. Румяные щёки стали фарфорово-белыми, каждую ресницу и остатки волос плотно укрыл снег. Гэри кричал, но кричал беззвучно. Движения его становились всё медленнее и медленнее.
А послеотчима не стало. Снежные сёстры синхронно наклонились, тронули его тонкими, как сахарные палочки, пальцами И Гэри исчез, рассыпавшись снеговой крупой.
Спасибо, пискнул Филипп и заплакал.
Спасибоеле слышно прошептала Альберта. В глазах её защипало.
«Что, Берти, теперь ты веришь в сказки?» тотчас прозвучали в голове два мелодичных голоска. И Снежные сёстры улыбнулись, прежде чем исчезнуть.
Альберта! Филипп!..
Мама, добежав, стиснула их в объятьях. Холода не было: вокруг семьи царило странное весеннее тепло. Шмыгнув носом, Филипп протянул матери кошель.
А гденачала было мать и запнулась.
Его забрали Снежные сёстры, просто ответила Альберта.
И очень чётко поняла: теперь у них всё будет хорошо.
Иногда чудеса всё-таки случаются.
Логово мёртвых пташек
Его руки больше не пахли корицей и молоком: тяжкая, густая вонь поднималась от кожи, испачканной серым и красным. Раны саднили, кровила прикушенная щека Сердце билось, трепеща полудохлой малиновкой.
Чик-чирик. Где же ты, птичка?
Шушуканье. Грубый хохот из-за угла.
Эрик помнил, как алчно гадёныши ели те эклеры. Хрюкая, хихикая, сопя Помнил, как дорогой шоколад раскрасил глумливые рожи.
Им было мало. Всегда мало.
Чик-чири-и-ик!
Близко. А бежать-то некуда.
Эрик зажмурился, стиснув хлипкие руки. Пальцытонкие, как сахарные палочки, предательски дрожали. Те самые пальцы, что могли вылепить из мастики самую прекрасную, живую розочку; нарисовать заварным кремом чудный узор. Но не могли они, слабые, ни держать меч, ни сомкнуться тяжёлым, как булава, кулаком.
Эрик был слаб. Всего лишь мальчишка-кондитер.
Шорох в углу Птичника. Хруст костей под ногами.
Эрик покрепче сцепил зубы.
«Только не плачь! Нельзя!»
Ведь слёзы злили их больше. Так же, как и мать, что лишь морщила нос при виде избитого мальца. Конечно, это вам не Халлистарший сын, могучий мясник с Красной улицы. Это не Дензелсредний, наёмник богатых господ.
Всего лишь Эрик, младший. Младший помощник кондитера на кухне их Короля, один из многих таких же мальчишек. Мать терпела, покуда он приносил в дом золото, но не моглаи не хотелаубрать из взгляда презрение: «Никогда мужиком не станешь. Сопля! Весь в отца!»
«Вот бы улететь Улететь отсюда, как птица» тоскливо пронеслось в мозгу.
Чик-чик-эри́к! Где ты-ы-ы?
Эрика передёрнуло. Он попытался встатьи зашипел от боли. Подвёрнутая лодыжка распухла, точно тесто в кадке. Ему не убежать. Не улететь. Вокруг лишь мёртвые птицы.
Вдоль позвоночника протанцевала дрожь. Гнусный запах птичьего помёта вновь накрыл с головой. Эрику было страшно. Эрик никогда не ходил сюда.
А ведь птиц любил, очень Только живых. Особенно ту, пичугу с алым хохолком. Как усердно собирал он для неё вкусные крохи, тайком набивал мешочек миндалём! И после кормил в лесу: радостно, прямо с ладошки.
Но кормить приходилось не только её.
Эрик с детства привык, что его задирают. Привык к побоям хулиганов, а затем и к приказам воровать. Он не мог, ну не мог дать им отпор.
Иногда сытые враги великодушно отпускали его. Но чаще били, несмотря на весь марципан и пирожные. Ведь им было мало. Мало!
Клятые бездонные желудки Они не давали Эрику покоя. А сегодня придумали страшное. Новое.
Эрик знал, что его обманут. Знал с самого первого слова, первого взгляда, которым удостоил его Рябой Жером. Но до жути хотел, чтобы это всё-таки не был обман. Ведь чудеса случаются?
«Проведи ночь здесь, в Птичнике. Докажи, что не слабак. И мы отстанем. Правда-правда отстанем. Навсегда».
Они довели его до разрушенных ворот. Встали за спиной, давя смешки. Выхода не было, путь назад отрезан.
И Эрик рванул с места. Чтобы спрятаться подальше и забиться поглубже.
Прошёл всего час, когда враги пошли следом.
Теперь, измученный, Эрик прятался в сумрачном зале, и лунный свет, будто гигантские шпаги, бил в окна без стёкол там и тут.
Эрика трясло. От боли в лодыжке, от страха грядущего От Птичника, что склепом смыкался вокруг.
Говорят, когда их Король ещё был молодым, чудак-богатей построил у города Птичник. Он собрал сюда самых странных птиц, что были на свете: умных, красивых, чудны́х огромных и мелких, хищных и безобидных. Не раз и не два Король и его свита ходили сюда развлекаться.
Но однажды, в голодный-преголодный год, случилась беда: Птичник сгорел дотла вместе с хозяином. Теперь тут царствовали пыль да кости. Живые птицы, проникая сквозь дыры в крыше и стенах, гадили и галдели при свете дня, но никогданикогда! не вили здесь гнёзда.
Птичник был мёртв.
Кто-то говорил, что виной всемутёмные искусства. Мол, тот богач был колдуном. Вот и заигрался однажды. Другие твердили, что вина бродяг-проходимцев. Ну а третьи
Слева прошуршало, точно крыса.
Эрик дёрнулсяи невольно вскрикнул, потревожив лодыжку.
Нашёл! радостно завопили из коридора.
В дверях выросла фигура. За ней ещё. И ещё.
В горле застрял комок, стоило лишь увидеть, что банда Жерома принарядилась: одни нацепили на лица маски из прогнившей дерюги, другиечерепа гигантских птиц. И все, как один, стали приплясывать, приближаясь к жертве.
У-у-у, наш птенчик! Мы скуча-а-али
Что-то блеснуло в руках: у одного, второго, третьего.
«Нож?»
Чирик
Жером махнул рукой, и с кирпичей полуразрушенной стены полетели искры.
«Нет! Они не убьют меня. Просто побьют. Не убьют! Иначе кто будет таскать им вкусное?!»
Но чем ближе подступали враги, тем сильнее колотилось в груди. Тем зловещей сияли лезвия. И Эрик не выдержал: всхлипнув, попытался отползтикуда-нибудь, куда угодно!
Потная лапища хватанула за плечо и отбросила его в угол.
Вскрик. Перед глазами вспыхнули огоньки.
Эрик ударился, упав прямо в горку птичьих костей, и с рассечённой губы закапало. Потекли слёзы.
Фу-ты ну-ты, птенчик плачет! Обидели птенчика!
Эрика подхватили снова. Швырнули в пыль и жёлто-бурые кости, что разлетелись по сторонам. В глазах было мутно. Однако багровый след, оставленный на самом большом черепе, был виден чётко, как днём. Эрик ещё успел заметить, что он словно бы впитался в кость, но тут его атаковали снова. Он не успел удивиться.
Хруст-хрусткажется, это затрещали его кости.
Получи, шепнул Жером перед тем, как ударить в ухо.
Мир будто взорвался. На миг смрад Птичника стал гуще прежнего, хохот банды затерялся в хрусте
И тут кто-то издал вопль. Короткий, задыхающийся.
И зал вокруг Эрика заполонили крики.
Кто-то выше, чем дылда Жером, в маске из черепа птицы, вырос над бандой и кинулся вперёд. Взмах рукой! И нож вылетел из ослабевших пальцев. Развороти Жером, странно булькнув, выплеснул из губ тёмный фонтан.
Помогите!
Кто это?!
Жером!..
Бежи
Некто в костяной маске вихрем пронёсся мимо Эрика, и один из парней заверещал. Захлебнулся. Заткнулся.
Пахну́ло сырым мясом. Тихий, мягкий шлепок чего-то влажного раздался вблизи, и руку Эрика расцветили горячие брызги.
Лунный свет угас, в зале и глазах потемнело.
Страдая от боли, слыша крики, Эрик ещё видел, как в зале вертится чёрный смерч, фигура с костяным лицом. Как сыпятся, точно кукольные, руки и ноги.
А потомпотерял сознание.
***
Я не наелась. Мне мало!
Кажется, голос был женским. Но странным, квохчущим. Губу тронуло что-то жёсткое, и Эрик, ещё не до конца пришедший в себя, поморщился от прикосновения к ранке.
Тихо, Цыпа. Не трогай, ответил мягкий мужской баритон. Пусть отдохнёт. Ему было нелегко.
Но я хочу съесть его! капризно добавил первый голос.