Добро, племяш. Не буду Я ж в курсах, что ты по Оскару сохнешь.
Дядь!..
Молчу-молчу.
Похоже, дядя всё же хотел добавить что-то ещё, но тут вернулась мама: лицо серое, руки мнут полотенце.
Мать? Что случилось?
У Черновых беда: погорели, глухо ответила мама. Бежать бы в школу, там их разместили. Но ещё Галька с лестницы сверзилась, с работы её только звонили А у ней бабулька подшефная, родных нет, соседям плевать, как там она? Господи
Мама стала тереть переносицу, а Ленка похолодела. Тётя Галя, мамина подруга, всегда была такой живой, подвижной. Как она там, поломанная?
Но развить мысль не удалось: мама очнулась и посмотрела на неё.
Придумала. Ты мне поможешь.
Конечно, кивнула Ленка, предвидя поход в больницу.
Мама бледно улыбнулась
И огорошила:
Пойдёшь к старушке.
***
Она жила в деревянном домике у ветхого особняка. Одинокая старуха с красивым именем Ева.
Входная дверь была не заперта. Ленка помедлила. Потом зашла и остановилась.
Здравствуйте!
Тишина. Спёртый воздух, пахнущий розами и полынью.
«Глухая, наверно. Или спит»
Ленка покрепче сжала авоську, где бултыхались гостинцы: банка сгущёнки, батон «Краковской» и кирпичик хлеба. Если надо что-то ещёЛенка сбегает, не привыкать.
В гостиной, она жекухня, было сумрачно, пыльно. Всё, от скатерти на столе до зеркала, было покрыто пылью, а где-то и паутиной. Можно подумать, здесь полгода не убирались. И старушки не видно
Что-то мелькнуло на краю зрения: тёмное, быстрое, как стриж. Ленка дёрнулась и врезалась в шкаф.
Ай!
Сверху, задев плечо, свалилась статуэтка. Туфли Ленки обдали осколки.
«Растяпа!»
Присев, Ленка тронула разбитую фигурку. Ноги её разлетелись, зато лицо и остальное были целым. С полминуты Ленка пялилась на балерину, а затем проследила за направлением её взгляда.
Вдоль хребта пробежали мурашки.
Она увидела всё. Вот у солонки, обмотанная паутиной, лежит фигурка одноногой танцовщицы, а в стакане покоится кукольная голова. Под стулом, выставив острые грани, блестят ещё осколки, а вон там, в углуфарфоровая рука
И плакаты, афиши. Пыльные, почти истлевшие, на стенах. Вальсирующие пары, летящие балерины Знакомые и незнакомые названия: «Жизель», па-де-катр, «Лебединое озеро», матчиш, полька
Шорох сбоку.
Ленка дрогнула, задев ладонью осколок, и зашипела от боли.
Деткапрозвучало в ушах.
Ленка вскочила, обронив пару кровавых капель.
«Показалось?»
В стороне что-то заскрипело, ноги лизнул сквозняк.
Кто здесь? донеслось вдруг далёкое, и Ленка, обругав себя за глупость, уняла дрожь и пошла к двери: узенькой, еле заметной в полумраке. Там, в удивительно чистой комнатёнке, и сидела Ева: сухонькая старушка на кровати. Рядом тумба с бутыльками, ватки, бинты, таблеткирукой дотянешься. Ещё мебель, граммофон на стуле
Пыли тут не было. Зато фигурок танцоров уйма.
И афиш.
Детка, ты кто такая? пугливо спросила Ева, подтягивая одеяло.
Да я
Да у тебя рука кровит! перебила старуха, выпучив глаза. Ну-ка, иди сюда
Вскоре ладонь Ленки, протёртая спиртом и перевязанная, была уже в порядке. Пока суть да дело, поохали над бедной Галей, познакомились и подружились.
Я вашу фигурку разбила, виновато прошептала Ленка. Там, в гостиной
Ева усмехнулась, и глаза её молодо блеснули.
Не бери в голову, детка. Они вечно бьются: и у гостей, и у меня. Я самаразбитая-безногая.
Рука в старческой «гречке» вдруг откинула одеяло. Пахну́ло мочой и по́том, а Ленка застыла.
Потому что там, под ситцевой ночнушкой, торчали две культисморщенные, как сушёные поганки.
Красотка, да? спросила Ева и расхохоталась.
Но спустя миг хохот её перешёл в рыдания.
***
В больнице пахло спиртом и хлоркойтак остро, что хотелось чихать. Стоя на первом этаже, Ленка тёрла нос и зыркала по сторонам. Ну где же ты?
Наконец, вдалеке показался знакомый вихори вот он, Рома, в кипельно-белом халате. Студент-медик.
Привет!
Неверящая улыбка.
Елена
Она натянуто улыбнулась. Эх, Рома, Рома, до чего же ты правильный. Такой правильный, что аж тошно. И почему так? Вроде славный парень, работящий, умный, из хорошей семьи (своя квартира!) смотрит на неё по-щенячьи аж с детского сада
А не торкает. Не звучит что-то внутри, как та мелодия, что вмиг захлёстывала при одном взгляде на Оскара. И ведь похожи: оба высокие, чернявые, белозубые
Но не то Ромка, не то. Нет в глазах той пьянящей искры. Нет смелости, той лихой бесшабашности, от которой в животе горячеет.
Зато она сама с нимсмелая-пресмелая. Не как с Оскаром.
Ты ко мне?
Ага. Снимки нужны, поможешь? быстро сказала Ленка, и улыбка Ромы погасла.
А. Снимки Ясно.
Рома кашлянул в кулак. Взгляд его затуманился.
Так поможешь? спросила Ленка, и парень вздрогнул.
Конечно, Елен. Идём.
Проведя её в архив, Рома стал доставать из коробок пыльные рентгеновские снимки. Совсем скоро они, обрезанные по кругу, станут пластинками, знаменитыми «костями» для стиляг. Взяв шило, дядя Фил с улыбкой проделает в центре каждой отверстие, а потом запишет звук с оригинала. Подпольная студия, проигрыватель, рекордери вуаля! Держи новьё, бэйби. Станцуй-ка мне на костях.
Опять для них, да? мрачно спросил друг, пока Ленка прятала снимки в чемодан. Для Оскара?
Она не ответила.
Что с рукой? заметив, нахмурился Рома. Взял Ленкину забинтованную ладонь и придирчиво осмотрел.
Да так, у тёти Евы поранилась, вырвав руку, объяснила Ленка.
У Евы? Это у какой?
Ленка закатила глаза, но всё-таки рассказала.
Ах вот оно чтопонимающе кивнул Рома. Та плясунья которой муж ноги отрубил.
Ленка выронила чемодан.
Как?..
А так. Ты разве не в курсе?
Ленка отвела взгляд. Ой, дела Она-то считала, что это из-за войны. Или несчастный случай Постеснялась, не спросила, а Ева сама успокоилась. Сделала вид, что не было ничего.
Мне бабка рассказывала, продолжил Рома, что она когда-то так плясала! Круче Айседоры Дункан. Сбежать заграницу, с любовником хотела Но муж с ума сошёл: соперника топором прибил, а ей ноги отсёк, чтоб больше не танцевала. Жуть, конечно.
Агавыдавила Ленка.
«Бедная Ева. Кошмар»
Ладно, Ром. Спасибо, пробормотала Ленка, подобрав чемодан, и направилась к двери.
Друг поменялся в лице. Метнулся наперерез и удержал её рукой.
Елен, стой! Я билеты купил, в кино Пойдём завтра?
Ром, ты прости Я занята.
У Ромы дёрнулась щека.
К стилягам идёшь, да? безошибочно угадал он.
Ленка сглотнула, дёрнулась
Однако держали её крепко.
Пусти. Пусти!
Трахнет тебя твой Оскари выкинет брюхатую. Что делать будешь? с незнакомой злостью бросил Рома и отпустил.
В глазах Ленки вскипели слёзы.
Да пошёл ты!..
Рома кричал вслед что-то ещё, кажется, просил прощения, но Ленка уже унеслась.
Чемодан бил по бедру. Внутри шелестели «кости».
***
Тётя Галя надолго угодила в больницу: перелом ноги, руки, а вдобавоксотрясение мозга.
Слушая новости, Ленка обнимала зарёванную маму и твердила, что всё будет хорошо. Но перед глазами почему-то стояла Ева. Одинокая. Рыдающая
«Жалко её», в который раз подумала Ленка. И на следующий день сама вызвалась проведать старушку. А затем ещё раз. И ещё
Ленка навела у Евы кое-какой порядок. Пыль и паутина были уничтожены, разбитые фигурки аккуратно сложены в одном местеЕва нарадоваться не могла.
Именно с ней Ленка делилась горестями. Рассказывала, до чего сильно хочет танцевать. Но неуклюжая, как слон в посудной лавке. В такт музыке не может попасть А уж буги плясатьвообще невыполнимая миссия.
Ева слушала внимательно. Гладила сухой ручкой её коленку.
Славные ножки, славные Научишься. Главноетерпение.
Ленка рассказывала про стиляг. Про то, как не принимают её, хоть и терпят из-за дяди-фарцовщика, из-за пластинок. Выгодно им. А она? Платьица скромные, коса Она не шикарна. Не Кейт, за которой парни табуном ходят.
Да и осмелься, надень Ленка всё, что дядя подарил, танцевать не выходит, ни в какую! Что делать?