Занавеска вздрогнула. Из комнаты вылетел, явно не без стороннего импульса, тощий подросток с длинными светлыми волосами, давненько немытыми. На плече его синела расплывчатая татуировка, похоже, один из первых опытов недостоверно трезвого самодеятельного художника. Припухшее, как пить дать с похмелья, Петькино лицо испуганно хлопало неожиданно красивыми глазами, огромными и синими-пресиними. Петька тревожно оглянулся на мать, что всхлипывала у него за спиною, потом затравленно посмотрел на представителей власти, присутствующих в количестве аж трёх человек. Юнец часто заморгал, но всё же совладал с собою и от слёз удержался.
Нуначал было Кузьменко, но пацан его прервал.
Он он сам! выпалил он, губы его тряслись. Мы его не трогали! Мы просто так сидели!
Кто этоон? Чегосам? поинтересовался Ливенцев. Мы тебя пока ещё ни о чём не спрашивали
Дедсам! Петька всё-таки захлюпал носом.
Ливенцев и Сысоев быстро переглянулись.
Какой ещё дед? удивился участковый, но майор жестом остановил его и внимательно посмотрел на юношу.
Ну-ка, ну-ка, Петруха, расскажи всё по порядку. Да не трясись, разберёмся. Давайте-ка присядем. Мамаша, стульчики бы нам.
Мать суетливо бросилась расставлять табуретки, а Петька метнулся в комнату, откуда принёс два стула. Похоже, посадочных мест в доме только на то и хватало, чтоб разместить, помимо хозяев, ещё троих гостей.
Ну, мы, значит, вечером сидели
Кто да кто?
Ну, Ворон то есть Воронцов Андрей. Васильевич
Отчества пока не нужны. Давай по делу.
Ну, я, потом Серёга Боркин, Витька Хвалёный, Витька Соколов
Стоп. Фамилия у этого Хвалёного есть?
Так это и есть фамилия. Значит, ещё Толян Фокин и вроде из пацанов всё. Ещё Зинка была Брянцева, а потом потом Танька прибежала.
Выпивали? деловито вступил в беседу участковый.
Ну маленько, замялся Петька и виновато посмотрел на мать.
Самогоночкой, небось, у Склюихи разжились?
Не знаю, Петька слегка приободрился. Чувствовалось, что на вопросы о том, сколько пили да где взяли, отвечать ему не впервой. Когда я пришёл, уже было. Да мы только по стопарю!
Участковый с видом знатока оглядел помятую Петькину физиономию и скептически крякнул.
Так, так. Прибежала Танька. Фамилия?
Симакова.
Больше никого не было?
Никого, подумав, ответил Петька.
Значит, этот ваш Воронраз, вас, пацановпять и две девчонки. Семёныч, всех знаешь?
А то! За пятнадцать-то лет
Значит, сидели, никого не трогали. И что дальше?
Я ж вам говорю, Танька прибежала к нам. Этот дед, онПетька беспомощно похлопал прекрасными своими очами, собрался с духом и доложил: Он её выть хотел.
Мать коршуном метнулась к отпрыску и хорошо отработанным движением отвесила ему подзатыльник. Петька втянул голову в плечи и сконфуженно посмотрел на ментов. Он, конечно, понимал, что так говорить неловко, но что ж поделаешь, раз дело обстояло именно таким образом.
По-ку-шался на из-на-си-ло-ва-ние, выговорил Ливенцев терпеливым тоном народного просветителя. Вот оно как! И что дальше?
Петька снова заволновался.
Ну, мы хотели его поймать а он сам к нам выскочилПетька затрясся и, глотая слова, кое-как закончил: Мы его хотели поймать а он Ворона Андрея ножом сразу потом ушёл
Мальчишка разрыдался.
Мужики переглянулись. Врал пацан или не врал, одно было ясно: он присутствовал на месте трагедии и пережил сильное потрясение. Легко поверить: когда на твоих глазах так зверски убивают человека, тут и матёрый опер маму вспомнит, а этот-то сопляк
Заголосила мать. Сысоев повернулся к женщине, положил ей руку на плечо и сказал:
Ну, будет, будет Никуда твой Петька не денется, майор не имел привычки «тыкать» гражданам, но чувствовал, что сейчас так будет лучше. Сейчас мы его возьмём с собой, оформим показания и отпустим.
Хорош ныть! Ливенцев хлопнул разнюнившегося подростка по плечу. Это тебе впредь наука: меньше будешь со всякими Воронами-Сороками шляться. Пойдём, мы тебя на машинке прокатим. Сухарей пока не надо.
Майор позвонил в областное УВД и вызвал наряд, чтобы собрать и доставить под руководством старшего лейтенанта Кузьменко всех парней и всех девушек, названных Петькой. Подбросив Семёныча до «опорного», майор, следователь и Петька поехали к «серому дому» большому строгому зданию, где квартировали областные УВД, КГБ и прокуратура. Мужики молчалиотчасти затем, чтобы лоботряс проникся, отчасти потому, что очень устали за последнее время.
А Петька дрожал и глотал слёзы. И невдомёк было ментам, что страшит его не милиция, не допрос и даже не убийство Ворона, которого он, Петька, в сумятице и не видел. К подростку вновь и вновь возвращалось воспоминание о другом происшествии, необъяснимом и жутком.
Петька уже основательно поддал; откуда-то сбоку, откуда-то сзади, с визгом и с воплями, наползает невнятная кутерьма. Петьке весело и совсем не боязно: сейчас, чувствует он, они с друзьями кого-то проучат.
Вдруг хрипло и странно кричит Ворон. Петька, с колом в руках, оказывается за плечами какого-то борзого старикашки, размахивается и с пьяной дурью опускает тяжёлую палку на седую голову. «Бля, укокошу», поскрипывает в голове мысль, оставляя лёгкую озабоченность. Но кол проваливается в пустоту, а старикашка стоит на том же месте. Юнец теряет равновесие и валится вслед за своей дубиною, тупо глядя, как нос его приближается к спине старика, упирается в серый пиджак и вдруг летит себе дальше. Вслед за носом летит и Петька, а старик непостижимым образом стоит, где стоял. Петька шмякается оземь, неведомо как, оказывается уже перед стариком, и
Рукаодна! берёт Петьку за шиворот и со страшною, неправдоподобной лёгкостью отрывает его от земли. Петька яростно сучит ногами, холодея от чувства жуткого, только во сне возможного бессилия. Но этоне сон. Чудовищная рука разворачивает юнца лицом к старику. Два тусклых глаза разглядывают Петьку только мгновениеи рука швыряет его прочь. Петька кубарем летит в тёмную траву, вскакивает и похрюкивает от ужаса. Какая неловкость, штаны его, кажется, намокли. Следующий кадрПетька уже дома, скулит и трясётся под одеялом.
Что это были за глаза, двоечник Петька не умел рассказать. Но он твёрдо знал, что не забудет их до самой смерти.
Глава 2. Скучная сказка
Взрослому, с высоты величия возраста, радости и горести маленького человека представляются такими же, как и сам человечек, маленькими и трогательными. «Мне б твои заботы», ностальгически вздыхают отцы, поглаживая мальчуганов по вихрам. «Мальчуган, струится далее взрослая мысль, живёт в своём свежем, наполовину сказочном мире, где так ярки краски, так пронзительны радости, ну и так мимолётны огорчения. А тут производственный план, семейный бюджет, и наверняка завтра на планёркеначальственная выволочка. Эх, да что там говорить!»
По большому счёту, взрослые правы, но поговорить всё ж таки есть о чём. Например, как бы им понравилось такое мимолётное огорчение: по результатам планёрки им присуждается не моральное страдание, а сугубо реалистическая порка, вполне натуральным ремнём по столь же материальной заднице. И ещё: в сказочном мире водятся не только добрые, но и злые герои.
Его злой герой звался просто и не страшноВитя. На самом деле того дважды второгодника, что учился в параллельном классе, звали Сергеем; но славился он под прозвищем, нехитрым образом произошедшим от фамилии, Витин.
Всякого мальчишку нет-нет да и обижают те, кто постарше и посильнее. Одни ребята легко выбрасывают эти огорчения из души, другим они основательно отравляют детство; бывают и такие, что проносят отпечаток пережитых унижений и страхов через всю жизнь.
В первые свои школьные годы он принадлежал к первой, безмятежной мальчишеской разновидности. Хотя он, щуплый книгочей, мечтатель и отличник, притягивал к себе чуть больше неприятных приключений, чем его товарищи, всё же друзей у него куда больше, чем неприятелей, и он не знал горькой участи белой вороны.
Но когда в их смене, в соседнем четвёртом «бэ», объявился этот самый Витя, всё изменилось. Два годаразница в этом возрасте внушительная, и Витя сразу стал некоронованным королём четвероклашек. Витя с удовольствием шпынял своих подданных. Те, в свою очередь, не только побаивались главаря, но и вполне бескорыстно к нему тянулись. Конечно, Витя сразу приметил тощего очкарика и сделал его главной мишенью насмешек, щелчков и пинков.