Делаю шаг к ней и вижу, как импульсивно дергается шампур в ее рукено она тут же опускает его, очевидно, рассчитывая, что я не заметил этого момента.
Вновь смотрю на нее, осторожно выставив руки перед собой ладонями вверх.
Нет, я неправильно различил ее взгляд.
Он не просто испуганный. Он затравленный. Она просто в ужасе.
Очевидно, Мэри Джо услышала достаточно если не из того, что говорил мне Бардо (вряд ли она могла его видеть и слышать) то точно из того, что отвечал ему я. Если слушала она давно и внимательноей не составило труда сложить
(..выходит, то, что я видел.. тоже не галлюцинация. я и правда убил двух своих друзей..)
полной картины произошедшего в эти дни.
Я постараюсь тебе все объяснитьзаявляю я, глядя ей в глаза и сделав еще один шаг впередэто все довольно сложно.. понять. Даже мне. Но я правда хочу тебе все объяснить.
Конечнобормочет она, согласившись как-то неестественно быстроразумеется.
Все не то, чем кажетсяделаю еще один шаг впередда, я.. мне очень жаль. Но я не тот, кем сейчас тебе представляюсь. Я не монстр, Мэри.
Я и не подумалавновь с лихорадочной скоростью выпаливает она, замерев, точно статуя.
Я правда не чудовище. Я потомок, но не Салемскийеще один шаг и теперь расстояние между нами не больше вытянутой рукиони лишь воспитывали меня какое-то время. Моя мать жила с ними и нарушила Соглашение. Это долго объяснять, но я постараюсь. Я сын Марии Лаво. Понимаешь меня?
Конечновновь безропотное согласие. Она будто даже не моргает, глядя на меня во все свои распахнутые зеленые глаза.
Мэри.
Я ничего такого не думаюповторяет онаправда, Джейк. Просто объясни мне, что здесь происходит. Я просто ничего не понимаю. И мне страшно.
Наконец, ее рука с шампуром безвольно обмякает, а на глазах появляются слезы. Я с облегчением выдыхаю, сократив оставшееся расстояние между нами и прижимаю подругу к себе:
Конечно. Конечно, Мэри, я все тебе объясню. Я сам многое узнал только сегодня, но я постараюсь рассказать все, что знаю сам. Я..
И тут, словно в механизме защиты от столкновений одной их навороченных тачек, мне начинает почему-то сильно жечь спину. Я не чувствую, чтобы что-то ее касалось, или может укусило, как пчела.. Но точка, чуть пониже шеи.. С каждой секундой ее начинает прожигать все сильнее, будто кто-то капает сверху воском.
И тут я понимаю.
Мэри Джо совершенно не шевелится. И слезы, которые, казалось, хлынули у нее их глазпочему-то все еще не намочили мне футболку.
Она ничего больше не говорит.
И не дрожит, точно напуганная девчонка, которой предстала предо мой. И что самое главноета рука с шампуром, что безвольно обмякла и касалась моего бедрая ее теперь не ощущаю через штаны.
Зато жжение позади становится невыносимым.
Руководствуясь не столько рассудком, сколько инстинктом, я резко отскакиваю от чего-то, что жалит меня, в сторону. А в следующую секунду шампур, занесенный подругой за моей спиной и направленный острием аккурат в то место, что начало мне жечьлишившись промежуточной цели в виде менясо всей силы вонзается в грудь ей самой.
Мэри Джо растерянно открывает рот, точно рыба.
А в следующую минуту из него начинает течь кровь. Большое красное пятно на ее груди начинает быстро разрастаться во все стороны от шампура, торчащего из нее. Она не падает на колени, как то часто бывает в фильмаха плашмя грохается сразу всем телом на землю.
Начинает задыхаться ни то кровью, что течет изо рта, ни то той, что начинает заполнять ее пробитое легкое. Она смотрит на меня, не отводя глаз.
Но почему-то при виде этой картины я не испытываю ни малейшего чувства жалости.
Ведь эта участь ею же предназначалась
(..нам не стоит беспокоиться о них хотя бы по той причинечто они никогда не станут беспокоиться о нас. земные никогда не примут и не поймут нас. они всегда будут желать нам погибели..)
для меня.
Делаю пару шагов к ней и чуть склоняюсь, уперев ладони в колени. Я не ощущаю как жалости, так и гнева. Совершенная пустота. Осознание тщетности всего того, что виделось мне чрезвычайно важным всю мою жизнь. Это как трепетно хранить алмаз много лет, а потом выяснить, что это лишь красиво мерцающий осколок от использованной пивной бутылки.
Сказать, что я удивлен? Или разочарован? спрашиваю у нее совершенно бесстрастно, покуда Мэри Джо начинает трепыхаться в предсмертной агонии все слабееда нет. Ведь Они предупреждали меня, что земные не понимают нас. Не принимают нас такими, как мы есть. Все. Без исключений.
Наконец, Мэри Джо замирает. Ее глаза стекленеют, а грудь больше не дергается в судорожных порывах вдохнуть еще порцию воздуха.
Выпрямляюсь в полный рост и сообщаю ни то ей, ни то незримым душам Салемских потомков, что могут меня слышать на своей земле:
В отличии от материя не ошибусь.
Глава 32
Я открываю капот тачки Вилмы и возвращаю необходимый провод на место. Вот так-то. Отряхнув руки, закрываю его и сажусь в салон. Завожу машину и та, получив недостающую деталь, теперь безропотно подчиняется.
Таблетки и провод от тачки Кенни вместе с антеннойнавсегда останутся под матрасом кровати соседнего дома.
Ну, или до того момента, пока их не обнаружат копы, стремящиеся понять, что же здесь произошло.
Хотя не думаю, что это будет скоро.
Никто не знает, куда именно мы поехали. Пока сестра Вилмы
(..а это забавно. моя сестра знает, с кем я поехали, но так вышло, что я ни разу не упомянула, куда мы едем..)
опомнится и забьет тревогупройдет не меньше недели. Пока местные тугодумы обшарят весь город и решат, наконец (отыскав наше объявление в местной группе под кипой погребенных новых записей или по каким другим наводкам, или просто методом исключения) поехать в заброшенное Ведьмино Селопройдет и того больше.
Я к этому моменту буду уже очень-очень далеко отсюда.
Далеко от палатки, покрытой кровью и скрывающей в себе труппы Кенни и Лиз. Далеко от земли, на которой осталось тело Мэри Джо, котораявот же быстрая кармасама себя заколола шампуром.
Я буду далеко не только от Ведьминого Села, но и от Хейдленда.
Меня больше ничего не связывает с Кэрол, что все эти годы лишь вредила мне, и с ее детьми, что вообще не имеют ко мне никакого отношения. С домом, в котором из меня пытались исключительно вырастить лишь того, кем я никогда не являлся.
Нет, я лежал в психушке не только полгода в детстве.
Я пребывал в ней всю свою жизнь до этой поездки.
Один большой психиатрический диспансер, не имеющий конца и края, в котором все вокруг отрицают то, кто ты есть, стараясь сформировать из тебя того, кем ты не являешься.
Но больше я не пациент.
Я не знаю, куда я поеду.
Да и имеет ли это значение? Как верно сказал Бардоважно ли «где ты»? Или более существенным все же является «кто ты».
Я могу быть везде и нигде. Я могу ездить по миру, переезжая с места на место каждый день, а могу осесть в каком-то одном городе и жить там всю жизнь. Я могу продолжить жизнь обычного земного парня, а могу избрать путь Салемских потомков. Я могу помогать людям своим дарома могу помогать себе за их счет.
Я могу все то, чего никогда не смог бы Джейк.
Потому что Джейк Сайтрек был всего лишь психически больным парнем из обычной среднестатической семьи в маленьком городке Орегона.
А я Гедэй.
Гедэй Грутер, сын великой Марии Лаво.
И я могу Всё.
Нажимаю на педаль газа и сдаю назад, достав мобильник, чтобы увидеть точное время. Заряд оставляет желать лучшегоуже меньше пяти процентов, но я все равно, глянув время, захожу в фотопленку, продолжая удерживать руль одной рукой.
Нажимаю на одну из последних видеозаписей и проматываю ее до самого конца.
Вот на экране появляется мое лицо, искаженное в дурачливой гримасе, снятое парой дней ранее в Хейдленде. Прибавляю громкости:
..если мы не найдем там призраков, то я как минимум планирую заныкать оттуда пару безделушек и продать их за кучу баксов на е-бэй.
На заднем фоне слышится одобрительный смех Кенни. Вот я отступаю на пару шагов и подмигиваю:
С вами Джейк Сайтрек и мы начинаем нашу поездку в Ведьмино Село.