Они старательно следят за моим здоровьем, самочувствием, стабильно раз в два дня вызывают доктора для осмотра и сбора анализов, хотя тот и заявляет, что это чрезмерно ненужная частота. Однако, в наше время за деньги готовы приезжать хоть каждый час.
А денег у нас нынче хоть лопатой греби.
Это тоже пришлось очень кстати.
Однако, Дилану я твердо решила не говорить о своих недомоганиях. Он и так слишком беспокоится и переживает, чтобы обрушать на него новые поводы для тревог.
Меня все больше начинают одолевать сомнение о Соглашении.
Да, там ничего не оговаривалось о том, чего нельзя..
Но ведь черная магия, это не бизнес-договор, где если нанять правильного юриста и оспорить составление условий, можно его расторгнуть и не подкопаешься. Черная магия действует по сути, а не по мелочам оговорок.
Хотя, может, я просто накручиваю себя.
Может, я переживаю из-за предыдущих двух прерванных беременностей и боюсь того же с этой, потому придаю чрезмерное значение мелочам. Должно быть, в период токсикоза все беременные чувствуют себя паршиво.
Стоит просто не зацикливаться на этом.
16 августа 2002 года.
Я никогда не была полной, поэтому у меня уже видно живот.
Это немного странноднем вокруг него ходит Майк, говоря о том, каким великим потомком вырастет его чадо, а ночами к нему щекой прижимается Дилан, говоря о том, как ждет появления нашего ребенка на свет.
Но главноечто пока что все идет нормально. Уже 19-ая неделя, и ничего плохого не случается. В деревни все радуются. Они уверены, что если все нормально дошло до этого срока, то ребенок уже точно родится.
Я же стараюсь заранее не радоваться.
Все-таки, помню, что не так давно случился выкидыш и на 13-ой недели.
Меня опекают саму, чуть ли не как младенца. Ночами выбираться из дома становится все сложнее, но я раз за разом проявляю сноровку и изобретательность, потому что желания увидеть Дилана у меня хоть отбавляй.
Однако, переносить беременность с увеличением срока становится все сложнее. Несмотря на то, что Клара заявляла, будто после токсикоза мне станет легчелегче не становится. Уже даже Дилан, который видит меня лишь по ночам в сомнительном свете луны, начинает замечать чрезмерную бледность и то, что я умудряюсь терять в весе тогда, когда все женщины напротив набирают. Темные круги под глазами, потрескавшиеся губы.
Казалось быобычный авитаминоз..
Но у меня какие-то плохие предчувствия. И не из разряда «я боюсь», я скорее из разряда «я чувствую».
И с каждым днем они становятся все сильнее.
И говорит мне о них ни Роза. Меня предупреждает о них Мария Лаво.
2 ноября 2002 года.
Майк с Бардо вчера позаботились и записали меня на диспансеризацию с начала декабря. Что бы точно все было хорошоони решили поместить меня на сохранение в последний месяц беременности, где за мной регулярно будут наблюдать врачи и окажутся в нужный момент, едва начнутся схваткиа не будут ехать пять часов до села, едва мы им позвоним.
Это логично, и я даже рада, что она сами до этого додумались раньше меня.
Это здравая мысль, ведь наше село (которое уже, по словам Дилана, окрестилось у многих на слуху, как Ведьмино Село) находится очень далеко даже от Хейдленда, когда речь идет о родах.
Лучше быть под медицинским присмотром.
К тому же, это даже лучшетам Дилан сможет со мной быть постоянно (и за некоторую сумму, уверена, я смогу договориться с медсестрами, чтобы они «забывали» о его визитах), а вот Майку и Бардо придется постоянно приезжать и уезжать из села, потому едва ли он смогут окружать меня вниманием больше, чем на два часа в сутки.
А потом, уверена, станут приезжать и того реже, сделав меня еще счастливее.
Роуз Биршот (Де Кюро)
Скорее! Что мне делать?!
Я покачиваюсь в сильных руках Майка, точно какая-та безвольная кукла. По моим ногам течет что-то липкое. Подозреваю, это кровь, потому что в ней же испачкана часть моего домашнего халата.
Что-то идет не так.
Нет, все идет не так.
Сегодня лишь 27 ноября. До предварительной даты родов еще месяц. Слишком рано.
Слишком рано и слишком не так, как надо.
Схватки не должны сопровождаться кровью. Я не должна падать в обморок.
Я именно так и произошло.
После первой потери сознания все картинки начали мерцать калейдоскопом. Перепуганное лицо мужа, звонок Бардо, визгливая истерия Карлы, когда он заносит меня, в полуобморочном состоянии, в их двухэтажный дом. Я слышу крики Бардоон в гневе пытается объяснить кому-то на той стороне трубке, что врачи нужны ему прямо сейчас, хоть телепортом, но не через пять часов. Что у нас экстренная ситуация, что роженице плохо, что схватки начались раньше срока, а у нас никого из мед персонала.
Но его голос становится все тише по мере того, как Майк поднимается со мной на руках на второй этаж.
Скорее,
(..скорее, неси сюда!.
я судорожно оборачиваюсь, услышав женский голос, и свечу фонариком в темный коридор..)
неси сюда! поперед него бежит Клара, указывая Майку, что делать.
Соприкасаясь внутренними сторонами бедеря чувствую, как они липнут друг к другу.
Все идет не так.
Я подозревала.. нет, на последних неделях ноября я уже знала, что произойдет что-то плохое, но не знала, что именно. Черная магия не склонна к компромиссам, не склонна к деталям и попущениям.
Рождение ребенка от мужчины, не имеющего отношения к роду Салемаэто все-таки нарушение Соглашения. И оно имеет последствия.
Быстрее! торопит его Клараклади сюда.
Я чувствую, как меня опускают на что-то мягкое. Кровать. Чья-та кровать.
Тут же Клара бережно кладет на мой лоб холодную тряпку. На ее лице сочувствие и ужас одновременно. Она говорит то, во что сама не верит:
Держись, девочка. Держись, Мари. Все будет хорошо, врачи уже едут.
Кто-то поднимается и спускается по лестнице, везде шаги, бег.. или мне это уже кажется?
Я вновь проваливаюсь, а когда открываю глазавижу над собой уже несколько женщин, пара старейшин стоит позади, опасливо переглядываясь друг с другом.
В руках у женщин то и дело меняются какие-то красные тряпки. Другая то и дело вытирает мне лоб. Я не понимаю, что происходит, пока меня, точно бензопилой, не пронзает резкая боль в нижней части тела, а Карла не тараторит:
Давай, милая, тужься. Давай, моя хорошая.
Что? Рожаю? Я уже рожаю? А как же врачи?
Мир вновь начинает плыть перед глазами, когда кто-то опять меняет мне на лбу тряпку:
Не отключалсяслышу ядавай, тужься..
Среди них нет медиков. Как они могут принимать роды? Но среди них есть то, что нет у обычных людей. Они сильные салемские колдуны, они могут гораздо больше, чем обычные земные врачи, что в данной ситуации гораздо важнее.
И они уверены, что я рожаю сейчас ребенка Майка. Ребенка одного из них.
Карла оборачивается к старейшинам, пока другая женщина опять вытирает мне лоб:
Она потеряла
(..она потеряла слишком много крови!
что с ребенком?
тазовое предлежание! быстрее, зови..)
слишком много крови!
Лицо Бардо искажается гримасой боли. Впервые вижу этого стойкого, даже сурового мужчину на пороге слез. Он прикрывает глаза рукой и, что-то сказав другим, быстро ретируется за дверь.
Что с ребенком? уточняет один из старейшин.
Тазовое предлежаниеговорит кто-то под простыней, накрывающей мою нижнюю часть туловища, и которая тоже уже стала краснойбыстрее, зови Дайнару!
Один из мужчин, словно не старейшина, а какой-то мальчик на посылках, тут же послушно выбегает за дверь.
Мне становится то жарко, то холодно.
Я уже не чувствую боли.
Сейчас я, наконец-то, доподлинно понимаю всю безвыходность своего положения. Моя участь предрешена, Соглашение не даст мне шанса на спасение.
Мне никогда не передать ребенка в руки Дилана, не увидеть его выражение лица.
Смертьи станет той разрушительной силой черного соглашения, заключенного на крови, что обязана вернуться в случае нарушения.