Ясно. Василиса презирала тех, кто продолжал терпеть издевательства только из-за денег.
Да чего тебе ясно, раздражённо проворил Новиков, но быстро спохватился. Извини. Это я из-за них. Там всё нормально было. До этого лета. Он свои поля какой-то химией обработал, а остальным не сказал. Так у местных пчёлы начали дохнуть. Но это полдела. Химию эту донесло аж до свинокомплекса Короедова. Свиньи стали болеть.
А это точно из-за него?
Да кто знает. Короедов рвал и метал, заявление даже накатал. А что мы можем? У нас тоже воняло, аллергии у людей попёрли. Но как доказать, что именно этот своё поле обработал? Новиков замолчал.
И что дальше?
А дальше его поля сгорели. Лето сухое, пока пожарные из города доехали, всё и выгорело. Урожайтю-тю. Вот он и начал пить.
Приближался поворот к Совхозу, свет фар выхватил на ночной дороге автобус, остановившийся прямо перед машиной. Из автобуса вышел отец Павел с маленьким чемоданчиком, осмотрелся. Прикрыв рукой глаза, прищурился. Узнав Новикова, приветливо кивнул.
Новиков жестом подозвал священника и открыл окно.
Слушай, давай я вас до Совхоза подброшу, а дальше вы вместе дойдёте, а?
А что такое? Отец Павел наклонился к открытому окну.
Да мне в Ключ надо. Там опять этот руки распускает. Не брать же Ваську с собой.
У Василисы аж кулаки сами собой сжались, когда она услышала, как отец произнёс её домашнее прозвище при этом святоше.
Понятно, понимающе закивал отец Павел. Ладно, провожу.
Запрыгивай.
Священник забрался на заднее сиденье и аккуратно закрыл дверь.
Добрый вечер.
Ага, добрый, через плечо бросила Василиса. Её отец неодобрительно цыкнул.
Откуда так поздно? спросил Новиков.
Из Ключа.
Серьёзно?
Там у председателя отец лежачий, вот, пособоровал.
Что за Ключ? Василиса такого названия не припоминала.
Да деревенька здесь недалеко, ответил отец. Последняя.
Как это?
А так, подал голос отец Павел. Раньше в округе было несколько поселений, они вместе входили в Совхоз. Теперь все заброшены, кроме Покрышкино и этого Ключа. Да и там всего с десяток дворов осталось.
А как же дворец?
Девять дворов и дворец, всё правильно. Так, приехали. Новиков остановил машину. Дойдёте?
Василиса и отец Павел вышли из машины.
Маме скажи, я скоро буду. Новиков уехал, огоньки фар скоро исчезли в ночи.
Идём? улыбнулся священник.
Угу. Василиса пошла к посёлку, стараясь не смотреть на своего спутника. Почему-то его дружелюбие только усиливало раздражение.
Так, молча, они шли минут десять, пока свет в окнах домов не стал легко различимым.
Я не помню такой остановки«Ключ», озвучила Василиса мелькнувшую мысль.
И что? спокойно спросил священник.
Автобусы туда не ходят, да?
Отец Павел молчал.
Только один автобус здесь ездит туда, куда не ходят остальные. Вы на нём приехали?
Священник продолжал молчать. И вдруг он остановился и вытянул руку в сторону, перекрыв Василисе путь. В кустах что-то шевелилось. Сухие стебли дрогнули, и на дорогу выскочил ушастый зверёк. Тусклый свет пыльной луны превратил его мех в переливающийся самоцвет. Будто перламутровая густая жидкость, светящаяся изнутри, шёрстка кролика завораживала.
Не к добру, пробормотал отец Павел. Василиса будто оцепенела, она так засмотрелась на кролика, что успела начисто забыть, где находится.
Слева послышался хруст, переходящий в громкий треск.
Берегись! Отец Павел отпихнул Василису, так что она не удержалась и опрокинулась на спину. В момент падения увидела, как пролетело нечто огромное, раздался глухой удар, и земля подбросила Василису, от чего она больно приземлилась на копчик. Давай, поднимайся, прошептал отец Павел, протягивая Василисе руку.
Когда священник поднял её на ноги, Василиса чуть не вскрикнула от острой боли внизу спины.
Не спи, идём. Быстрее. Отец Павел, таща Василису за руку, быстро перепрыгнул через поваленное дерево, но ей после падения было трудно так шустро двигаться, так что она не успела перелезть ствол и снова чуть не упала.
Еле поспевая за быстроногим монахом, Василиса, отчаянно стараясь не стонать, перебирала ногами по сухой хрустящей траве. То и дело в разных местах мелькала светящая шкурка, прыгающая, как теннисный мячик.
Отец Павел бежал всё быстрее, Василиса уже не могла за ним поспевать. Дышать становилась всё тяжелее, в боку закололо. Ноги стали заплетаться, в горле першило от жажды.
Погодите, просипела Василиса, стараясь вырвать руку из хватки священника.
Мы и так еле идём.
Я не могу больше. Колени подогнулись, и Василиса тяжело опустилась на землю. Видимо, удар от падения был чересчур сильным, хотя боль уже не чувствовалась.
Луна померкла, затянутая тёмной дымкой, огоньки домов потихоньку угасали. Каждый вдох давался с огромным трудом.
Идём же, идём! донёсся чей-то глухой голос.
Вот видишь, что бывает, когда не слушаешься, прошипело где-то рядом. В тягучей мгле светящейся лампочкой скакал перламутровый кролик. Кроме него, маячившего перед глазами, всё вокруг закрылось непроницаемой чёрной стеной.
Ты можешь остаться здесь. Навсегда.
Вокруг сияющего шарика возникло мрачное гулкое пространство. Вдалеке виднелись дома, похожие на поселковые, но откуда-то Василиса знала, что все они пустые. И мебель там есть, и вещи, и столовые приборы, и постельное бельё. А людей нет. И вода в ручье непригодна для питья. И вся еда ненастоящая. И вообще, кроме неё, кролика и этого голоса, никого здесь больше нет. И если она откажется подчиняться, исчезнут и эти двое.
Кролик подобрался ближе. Сложил лапки и заглянул Василисе в глаза. Какие у него глазки красивые, как бриллианты. И мордочка такая хорошенькая, и шёрстка мягкая. Так хочется погладить.
Василиса протянула было руку, но вдруг её сильно ударили по лбу, так что в ушах звякнуло, а в глазах потемнело. Она даже не смогла вскрикнуть и снова опрокинулась на спину. Проморгавшись и рассеяв вихрь разноцветных точек, рассмотрела бледное узкое лицо отца Павла.
Ты что это? обеспокоенно спросил священник, нависая над Василисой. В одной руке у него посвёркивала маленькая бутылочка, в другойпалочка вроде кисточки.
Вы нормальный?! По голове лупить! Василиса боялась даже дотронуться до пекущего жаром места на лбу чуть повыше переносицы.
Я не бил, я только помазал. Священник протянул руку с кисточкой Василисе, так что она смогла ухватиться за его локоть. Я тебя елеем помазал, и всё.
Василиса, сев и обретя равновесие, осторожно прикоснулась ко лбу. На пальцах осталось нечто маслянистое и ароматное. Священник тем временем убрал кисточку и бутылочку в свой чемоданчик.
Надо идти. Отец Павел снова помог Василисе подняться.
Мне сегодня Кира сказала, что я им нужна, проговорила Василиса, шатаясь и едва держась на ногах. Чтобы не так сильно качало, она вцепилась в тощее плечо священника. Зачем?
Думаю, в тебе есть нечто, что их интересует. С другой стороны, им нужны все. Абсолютно. Все до одного. А ты знакома с Кирой?
Она ведьма. Голова кружилась так, что удерживать вертикальное положение становилось всё сложнее. Ноги машинально переставлялись сами собой.
Не совсем так.
И бабушка Зои. А вам разве не полагается сжигать их на кострах? Откуда-то из глубин памяти выплыли жуткие картинки, где женщины, обложенные тлеющим хворостом, стояли, привязанные к столбам.
Нам этого никогда не полагалось, произнёс голос отца Павла. Сам он слегка двоился.
Василиса обо что-то споткнулась и почувствовала, что ступает по ровной и твёрдой поверхности, а не по траве.
И с Васей, вы, кажется, большие друзья.
Я бы так не сказал.
Василиса облегчённо вздохнула, обретя наконец почву под ногами, которая не стремилась её скинуть. Пелена перед глазами тоже стала прозрачной, и вокруг проступили тёмные стены и колонны.
Где это мы? спросила Василиса, силясь рассмотреть уходящий в непроглядную тьму потолок.
В Покровской церкви. Надо переждать. И да, пожалуйста, если можно, отцепи руку. Когда Василиса разогнула пальцы сжимавшие его плечо, священник блаженно вздохнул и сделал несколько вращательных движений локтем.