Да, приятно. А каким образом прошло? спросила Василиса, чувствуя, как глаза защипало из-за наворачивающихся слёз.
Привык. Но раньше такой жути не было. А в последнее время как-то всё усугубилось, что ли.
В смысле? Теперь ещё из носа потекло, приходилось громко шмыгать.
Стало происходить больше странных вещей. Раньше тоже всякое случалось, но чтобы на священника кто-то нападалтакого не было.
Вы давно здесь? спросила Василиса, ладонью размазывая слёзы по лицу.
Кто-то его растормошил, задумчиво проговорила Настя, пока её приятель искал бумажные платочки.
Кого растормошил? Василиса звучно высморкалась в протянутую салфетку.
Того, кто под горой, так же медленно и тихо произнесла Настя.
Что, там, правда, кто-то есть?
Настя и её друг разом рассмеялись.
А какие тебе ещё доказательства нужны?
Но это же ужас! Надо же что-то делать!
Хороший подход, мне нравится, улыбнулась Настя.
А что им можно предъявить? спросил Настин друг. Кражу коз?
Это только если твой папа кого-нибудь за руку поймает, сквозь зубы процедила Настя, когда её подрезала упряжка с коричневой лошадью, запряжённой в расписную телегу.
Комуим? спросила Василиса, повысив голос, потому что разговоры «о них», о которых все вокруг знали, а она понятия не имела, здорово раздражали.
Приехали, объявила Настя, паркуясь у дома бабы Раи.
Не помню, чтобы называла адрес, тихо сказала Василиса.
Настя заглушила мотор и некоторое время сидела, не оборачиваясь. Но когда Василиса уже протянула руку, чтобы открыть дверь и выйти, она вдруг развернулась.
Знаешь, почему лунный кролик никогда не прыгает наугад? скорее прошипела, чем проговорила, Настя.
Почему? Василиса так и застыла, взявшись за ручку двери.
Потому что у него есть хозяин, который указывает, куда прыгать, понятно? Абы кто никогда просто так не окажется под горой, а если и окажется, то ничего особенного там не увидит.
И что это значит?
Это значитсмотри по сторонам и под ноги. А к кролику, если его встретишь, близко не подходи.
Уже подошла, призналась Василиса.
И уцелела. Настя уважительно хмыкнула. Всё равно, больше не подходи.
Так, значит, это всё связано? У Василисы только теперь в голове начала складываться мозаика. Гора, кролик и этот хозяин Тогда я знаю, кто всё это устроил.
Это давно известно, отмахнулась Настя. Но, как правильно сказал Сергеев, предъявить им по факту нечего.
И что, ничего нельзя сделать?
Не знаю, пожала плечами Настя, задумчиво щурясь вдаль.
Ты же в музее работаешь? вдруг спросил Сергеев. Поищи там что-нибудь про Вражью гору. Вдруг что-то полезное отыщется. Хотя мы уже все архивы перелопатили.
Тебя вон бабушка высматривает. Настя, наклонившись, вытянула шею и приветственно помахала рукой. Оказалось, на них из-за тюлевой шторки грозно смотрела баба Рая.
Тогда я пойду. До свидания.
Пока.
Василиса вылезла из машины и поплелась к бабушкиному дому. Баба Рая, уперев руки в бока, встретила её прямо в сенях.
Ты где шастала, а? Я тебя обыскалась!
Где обыскалась? Василиса кое-как стянула промокшие кеды и носки и влезла в тапочки.
Весь монастырь обошла, пока мне отец Фома не сказал домой идти! Прихожуа тебя и здесь нет! А ты, значит, с этими двумя где-то пропадаешь!
Они меня просто подвезли. Василиса выпрямилась и чуть не взвыла от боли, пронзившей спину.
А ты чего такая грязная? Баба Рая, кажется, только теперь рассмотрела порванную одежду Василисы и её многочисленные ссадины.
Я под горой была.
Рассказывать эту историю порядком надоело.
Вот ещё новости! всплеснула руками баба Рая. Ну-ка, давай-ка в ванную. Нет, лучше в баню, я как раз натопила, пока тебя ждала.
Бабушка лично проследила, чтобы Василиса промыла все раны хозяйственным мылом, а для пущей надёжности ещё и достала какую-то зеленоватую резко пахнущую дёгтем мазь и приказала натереть все места ушибов. Как Василиса ни ныла и пыталась отвертеться, против бабушкиных аргументов всё равно нет приёма. Так что пришлось, стиснув зубы, терпеть, пока баба Рая сама мазала кожу этой странноватой субстанцией, причём натирала кожу она так, будто полировала пианино.
На ватных ногах Василиса приковыляла в большую комнату, где как по волшебству материализовался самовар, чашки и сладости в хрустальных вазочках. Пока Василиса, обнаружившая, что все внутренности от жажды чуть не слиплись, вливала в себя пол-литровыми чашками душистый травяной чай, бабушка устроилась в любимом кресле-качалке, включила новости без звука и достала вязание.
А кто такая эта Настя? спросила Василиса после четвёртой чашки.
Да точно никто не знает. Известно только, что она из какой-то богатой семьи. Бабушка огляделась, будто их кто-то мог подслушать, и, глянув на внучку поверх очков, прошептала: Поговаривают, она из Русаковых. Кое-кто даже как вроде бы видел, как она заходила в Слободу.
Куда? спросила Василиса, разворачивая вафельную конфету.
Яблоневая Слобода. Усадьба где-то в глухом лесу. Говорят, там обосновался Стас Русаков.
А, это писатель, вспомнила Василиса. Он ещё кучу пророчеств в своих книжках выдал. Вроде как его никто не видел, живёт отшельником.
Точно, закивала бабушка, сравнивая вязание со схемой, лежащей на столе. Вот, бают, там он и живёт. В Слободе. А эта Настя вроде как его родственница. Только это секрет. Сама она ничегошеньки о себе не рассказывает, выспрашивать бесполезно. Да никто и не станет.
Почему? Василиса потянулась за очередной конфетой.
Да кто только по душу этого писателя сюда не приезжал. И журналисты, и телевидение, и даже, говорят, какие-то не то шпионы, не то детективы. А всё одноникто до Слободы так и не добрался.
Прямо-таки никто? Василиса копалась в почти опустевшей хрустальной вазочке в поисках любимых грильяжных конфет.
Никто, подтвердила баба Рая. Поплутают в лесу, да и возвращаются.
Так, может, и нет никакой усадьбы?
Один только туда добрался.
Кто? Когда бабушка глянула на неё поверх очков, Василиса догадалась. Этот её парень? Как его Сергей?
Сергеев. Журналистом сюда прибыл, тоже под горой плутал, чуть ума не лишился. Говорят, дошёл-таки до Слободы. Да так здесь и остался.
Странно как-то. Василиса с хрустом откусила от конфеты. Говорят, говорят. А разве прямо спросить нельзя?
А ты попробуй, улыбнулась бабушка. Ониюрк куда-то, и пропали.
Василиса перевернула вазочку и перебирала высыпанные на стол оставшиеся конфеты в разноцветных фантиках, но грильяжных больше не нашлось. Подумав пару секунд, взяла трюфель в золотистой фольге.
А давно это началось?
Что началось? бабушка так внимательно смотрела на экран, где диктор беззвучно открывал рот, будто даже не слыша слов, понимала, о чём шла речь.
Вся эта заваруха. Ну, с горой иВасилиса икнула, потому что при воспоминании о «прогулке» в лесу трюфель встрял поперёк горла.
Рассказали всё-таки. Баба Рая покачала головой. Она так и смотрела в телевизор, а руки сами вывязывали крючком кружевной узор. Ну, когда началось? Как церковь попытались взорвать, трещина появилась, оно и вылезло. Не полностью, конечно, но хватило.
Настя сказала, кто-то его растормошил.
Может, и правда. Кто оно без поклонников-то?
Бабушка смотрела, как на экране люди в касках что-то рассказывали о каких-то сложных турбинах. Кружевная тесьма становилась всё длиннее, как будто это не баба Рая руками вязала, а целый станок работал. Трюфели тоже закончились, Василиса скатала из фольги шарики и положила их в общую пёструю кучку из фантиков. Пришла очередь помадных конфет.
Мне девчонки предлагали лунного кролика вызвать.
Крючок замер, бабушка молча повернулась к внучке. Обычно она носила очки с толстыми стёклами, из-за которых глаза казались необычно большими. Теперь на Василису смотрели не просто большие, а огромные глаза бабы Раи.
И что? шёпотом спросила бабушка.
Не понадобилось вызывать, он сам прискакал.
Ишь ты, прошептала бабушка, опустив замершее вязание на колени.
А ещё я купила свечки, одну закопала на Семёновом Погосте, а другую отнесла девочке, которая на следующий день умерла, а потом я за ней следила до «Черноречья», и потом она мне звонила, а до этого я ездила на разбитом автобусе, и там была бабушка Зои и скелет, а саму Зою я видела сегодня под горой с мешком на голове, и ещё там был Гаврил, тоже мёртвый и без одежды, а я сама висела на деревеЧтобы замолчать, Василиса засунула в рот разом четыре конфеты.