Я обед хочу готовить, ляпнула Кира первое, что подвернулось.
Ну-ну. Тётя Маша хмыкнула и ушла в комнату.
Кира вздохнулаона вообще не умела готовить. Вершиной её кулинарного мастерства считалась не сгоревшая до углей яичница или бутерброд с колбасой (кусочек, правда, выходил тонюсеньким с одной стороны и толстенным с другой). Сейчас умений хватило лишь на то, чтобы разогреть вчерашний борщ и котлеты.
Хорош обед, усмехнулась тётя Маша.
Пока тётка то ли чихала, то ли хихикала за её спиной, Кира нарезала хлебкриво и разной толщины.
Тёть Маш. После небольшой паузы Кира отважилась спросить: Тёть Маш, а ты с мамой сегодня разговаривала?
Может, и разговаривала.
И как?
Чтокак?
Как у неё дела?
Нормально дела, как обычно. Тётя Маша не в меру сосредоточенно разливала борщ по тарелкам.
А о чём вы вообще говорили?
Тебе какая разница? Говорилии говорили. Как обычно. Тётка бухнула в свою тарелку две ложки сметаны. Ох и хороша молочка, ничего не скажешь. А фермер этот, между прочим, не женат, да и вполне
Тёть Маш, не надо. Поняв, что ничего путного от тётки добиться не удастся, Кира прекратила расспросы.
Ближе к вечеру снова затрещал дверной звонок. Тётя Маша с кем-то поговорила, и в комнату постучали. Кира быстро свернула фотографии Петербурга, которые рассматривала вместо того, чтобы заниматься макетом, и разрешила войти.
Привет. Люба остановилась посреди комнаты, сцепив руки, и бегло осмотрелась. Как дела?
Пока не родила, буркнула Кира, вздохнув и уставившись в экран, где переплетение кривых линий должно было убедить любопытствующих, что макет логотипа в разработке.
Мы с сёстрами завтра утром едем в монастырь.
А я тут причём? Кира сделала линию на экране более выгнутой, потом вернула всё обратно.
Может, поедешь с нами? Люба подошла плотную к Кире, и теперь стояла прямо за спиной.
С какой стати? Непонятно почему, но повернуть голову не получалось, поэтому пришлось встать.
Вдруг тебе будет интересно. Творческое вдохновение опять же. Люба буравила Киру непроницаемым зеленоватым взглядом.
Никогда бы не подумала, что в монастыре можно найти вдохновение.
Просто ты не пробовала. Люба мило улыбнулась. У Киры покалывало подушечки пальцев.
Это какой монастырь? спросила невесть как оказавшаяся рядом тётя Маша. Тот, женский, под Растяпинском?
Да, его теперь восстанавливают.
Очень хорошо, поезжайте.
Нопопыталась возразить Кира.
Ничего, работа твояне волк, никуда не денется. Вот и славно. Тётя Маша выплыла из комнаты, довольно похлопывая ладонями по бокам.
Я завтра зайду часов в одиннадцать. Люба говорила всё таким же ровным тоном, перебить её решительно не получалось. С собой возьми длинное платье или юбку. И платок. До завтра.
Не оставив ни малейшей возможности отвертеться от поездки, соседка исчезла.
Посреди ночи Кира снова проснулась от мерзкого Никушиного хихиканья. Этот ненавистный звук заставил буквально подпрыгнуть на кровати и сжать кулаки. И только спустя минуту пришло пониманиеа Никуши-то за стеной быть не могло.
Сев на колени, Кира прислушалась. Ни звука не доносилось. Прижала ухо к стене. Вроде бы послышались шаги, но никаких голосов. Затем всё полностью стихло.
Утром Киру растолкала тётя Маша.
Поднимайся, надо позавтракать, сейчас Люба зайдёт.
Не хочу я никуда ехать, чего вы ко мне пристали? Кира натянула одеяло на голову.
Вставай, вставай. В миг одеяло улетело на кресло. Довольная тётя Маша ушла на кухню.
Ровно в одиннадцать на пороге появилась жизнерадостная Люба с большим спортивным рюкзаком за плечами.
Ну что, поехали? весело сказала Люба, из-за её спины улыбались сёстры.
Угу, промычала Кира, вываливаясь из двери. Тётя Маша собрала для неё в рюкзак «самое необходимое». Что именно могло оказаться необходимым в женском монастыре, Кира не представляла и в рюкзак не заглядывала.
До автовокзала добрались пешком. Несмотря на позднюю осень, дачный сезон ещё не завершился, платформы посадки оказались заполнены толпой, к кассам выстроились длинные очереди. Но надежда Киры на невозможность покупки билета рухнуласёстры позаботились об этом заранее.
Вчетвером они встали в очередь на одной из платформ. Промозглый дождь пробирал до костей, холодная изморось колола лицо. Переминаясь с ноги на ногу, Кира осматривалась. Она и не знала, что в Добромыслове такой солидный автовокзал со множеством направлений.
Это из-за развития внутреннего туризма, пояснила Мила, средняя из сестёр. Она трудилась операционисткой в пенсионном фонде и была в курсе всех новостей. Натренировав навыки коммуникабельности до высочайшего уровня, Мила могла разговорить и расположить к себе любого, даже самого угрюмого и раздражительного человека. И теперь, не теряя времени, она разузнала всё о ситуации на дороге. Оказалось, что трассу до монастыря отремонтировали только наполовину, поэтому скучать в пути не придётся: повышенная ухабистость обещает обеспечить всем путешествующим непрямой массаж внутренних органов.
Может, в другой раз поедем? попыталась отвертеться от посещения монастыря Кира.
Но сёстры не обратили внимания на её реплику.
К платформе подполз громыхающий старый автобус. Люди оживились, и сразу началась давка с перепалкой. Сёстры, излучая спокойствие и умиротворение, с вежливыми улыбками пропустили всех вперёд, сами вошли последними.
Повиснув на поручне и держа в руке тяжёлый рюкзак, Кира, сжав зубы, чтобы не накричать ни на кого, смотрела в запотевшее окно. Соседки устроились рядом, в проходе. Верхние полки моментально заполнились громоздкой поклажей дачников. Весь багаж подпрыгивал, бряцал и грозил упасть на головы пассажиров.
Сёстры сохраняли удивительное самообладание. Люба безмятежно смотрела в окно, София и Мила тихо переговаривались.
Постепенно в автобусе становилось свободнеедачники подхватывали свой скарб и сходили на остановках в посёлках и дачных товариществах. Наконец освободились и сидячие места. Кира закинула рюкзак на полку и плюхнулась на продавленное сиденье. Протёрла рукавом окошечко на запотевшем стекле. Севшая рядом Люба открыла книжечку в потрёпанном перелёте. Взглянув на страницы, Кира не поняла ни слова, хотя буквы и походили на кириллицу.
Это церковнославянский язык, пояснила Люба, мягко поглаживая пальцами страницы с погнутыми уголками.
Пожав плечами, Кира отвернулась к окну. Мокрая трава и облетевшие кусты посеревшей природы, казалось, тянулись бесконечно. Время от времени автобус тормозил у ржавых каркасов остановок. Лишь одно название показалось смутно знакомым.
Ежевичная, вслух прочитала Кира.
Да, оживилась Люба. Мы с тётей Машей у местного фермера молочные продукты покупаем. Хорошая у него продукция, правда? Мне больше всего нравится сыр из козьего молока, особенно копчёный на ольхе. Здорово, когда всё натуральное, правда? Козы здесь здоровые, питаются травой, сеном, никакой химии. И хозяин такой интересный, между прочим, не женатый.
Мысленно застонав, Кира уткнулась в окно. Снаружи простиралось чёрное поле, над которым кружили крикливые тёмные птицы. Дальше виднелся разноцветный городок Растяпинск, в пасмурной дали казавшийся немного выцветшим. За ним поднималась одинокая гора, а поодаль белел монастырь.
Этим видом немногочисленные пассажиры любовались минут десять, пока автобус пробирался сквозь пробку.
Видишь, пробка не такая уж и длинная, улыбнулась Люба, когда ремонтные заграждения остались позади.
Кира только хмыкнула в ответ.
Дальше пошла грунтовая дорога. Казалось, каждая деталь автобуса вибрировала, отзываясь на рельеф. От постоянных подпрыгиваний с приземлением на жёсткое продавленное сиденье кружилась голова и возмущался желудок.
На повороте с указателем «Колхоз им. Веры в Светлое Будущее» Кира и сёстры наконец выбрались на воздух. Первым делом Кира упёрлась руками в колени и отдышалась. Мир раскачивался, подступивший к горлу ком мешал нормально дышать.
Тебе нехорошо? Лицо Софии расплывалось.
Нет, что ты. Мне отлично, давно так замечательно не было. Кира выпрямилась и кивнула в сторону таблички с надписью. Странновато, а?