Можете смеяться надо мной, Симон. Должно быть, то, что скажу, глупо. Но вы спасли мне жизнь и заботитесь, словно родственник. Я могу могу счесть вас приёмным отцом.
Ранкур не ответил, но глаза его вспыхнули такой благодарной радостью, что любые слова стали бы лишними.
Впрочем, ночь откровений не сделала старика добрым дядюшкой, что умиляется даже оплошкам любимого племянника. Симон не скупился на язвительные намёки и обидные сравнения, когда Робер не проявлял достаточной, по его разумению, ловкости и внимания. Но, возможно, именно такой учитель подходил взбалмошному упрямцу. И к началу лета подросток стал отлично ориентироваться в лесу. Разделывал звериные туши не хуже самого Ранкура и мог с точностью сказать, в каком направлении двинулись лоси. Когда лучше застать врасплох диких уток и как не угодить в волчью яму. А заодно научился ловко владеть кинжалом.
Казалось, такая жизнь пришлась юному графу по душе. Однако его тяготило, что иногда, проснувшись среди ночи, он понимал, что Симона нет в комнате, а выбравшись наружу, убеждался, что и поблизости его тоже нет. И, к своему искреннему удивлению, вернувшись в дом, заставал старика преспокойно спящим на соломенном тюфяке возле лежанки. А когда он наконец решился напрямую расспросить Ранкура, старик, словно прочитав его мысли, внезапно произнёс:
Бедняжка Роби, эдак ты и вовсе перестанешь спать, карауля меня. Ладно, пойдём, я кое-что тебе покажу. С этими словами Симон надавил на выступ возле очага, который подросток привык считать попросту неаккуратной работой, и вдруг очаг со скрипом сдвинулся с места и, выдвинувшись вперёд, открыл взору небольшой квадратный лаз, обшитый деревом. Глаза Робера тотчас вспыхнули. Должно быть, очередная тайна старика, в которую он наконец-то будет посвящён. Симон зажёг факел и начал спускаться. Подросток торопливо поспешил за ним. Ступени ведущей вниз лестницы были выложены камнями и от сырости поросли мхом. Несколько раз Робер поскальзывался и, не схвати старик его за шиворот, парнишка переломал бы себе все кости, кувыркаясь вниз головой. Наконец они оказались в длинном тоннеле. Земляного наката потолка было достаточно, чтобы рослый Ранкур мог спокойно идти в полный рост. Путники прошли около четверти часа, пока сбоку не оказалась ниша. К боязливому разочарованию Робера, в ней стояли грубо сколоченные козлы, на которых покоился простой, ничем не покрытый гроб.
Вот, Роби. Видишь, я оказался мастером на все руки. Я сам сделал последнее пристанище. И заметив, что подросток ничего не понял, вздохнув, пояснил: Этот гроб для меня, простофиля ты эдакий. Даже таким, как я, хочется приличного ухода,с горькой усмешкой добавил он.
Робер растерялся. Он никак не мог сообразить, надо ли что-то сказать и не будет ли любая фраза глупой и неуместной. И ко всему, ему не слишком приятно было стоять в полумраке подземелья и любоваться на гроб. Подросток переминался с ноги на ногу, так и не придумав повод для смены разговора. Но вдруг сам Ранкур, вздохнув, взял из его рук факел и направился в обратный путь.
Симон! не в силах срыть разочарования, воскликнул Робер. Мы же не дошли до конца тоннеля. Неужели вы потратили время только для того, чтобы показать мне своё последние пристанище? Симон, да вы слушаете меня?
Что ты привязался, Роби? раздражённо буркнул старик. Чего тебе ещё надо знать?
Ну, к примеру, я хотел бы знать, куда ведёт подземный ход. И можно ли выбраться наружу с другого конца.
Можно,сухо бросил Ранкур. Хотя ты будешь семенить своими маленькими шажками до рассвета.
Ну и ладно,обиженно пробормотал подросток. Главноепонимать, куда приведёт тоннель.
Прямиком в Руан, настырный неслух,не оборачиваясь, произнёс старик.
В Руан?! Вот это здорово! Робер остановился и прихлопнул в ладоши. Эдак можно ходить туда-сюда и не попасться никому на глаза! Вы просто молодчина, Симон!
Видимо, искренний восторг смягчил мрачное настроение старика, и он уже охотнее добавил:
Да, Роби, я могу гордиться своим усердием. Пусть путь долог, но совершенно безопасен. Всякое может приключится с тем, кто служит ночному мраку. Хорошо иметь про запас тайный ход.
Больше ни Ранкур, ни его постоялец не упоминали подземное путешествие вслух, но Робер нет-нет да и задумывался о явном преимуществе увиденного. Экая жалость, что в особняке де Клансье не было подобного. Они с Люсьеном и Жеральдин могли бы укрыться от разбойников и преспокойно отправиться в город за помощью. Но вскоре размышления о пользе тайного хода сменило искреннее отчаяние и страх за старика. Симон словно разом стал немощным и, казалось, таял день ото дня. Ни о какой охоте и речи не шло. Несчастный еле перебирал ногами. Теперь Роберу самому пришлось ставить силки на кроликов. Старик строго-настрого запретил гоняться за крупным зверем.
Ты ещё не настолько опытен и силён, Роби,качая головой, говорил он. На кой чёрт мне кусок кабанятины, если зверюга покалечит тебя или вовсе станет причиной твоей смерти?
Симон, может, вы захворали и вам следует отлежаться пару деньков? с надеждой вопрошал Робер.
Нет, Роби,через силу улыбался старик. Не стоит тебе прятаться от правды. Я попросту скоро помру. Видишь, парень, в участи оборотня сеньора есть и незавидные стороны. Хотя мы живём гораздо дольше простых смертных, однако не обладаем вечной жизнью. Вот и мой срок подошёл к концу. Экая жалость, что я так и не оставил потомства
Робер вздрогнул и, прикусив губу, погрузился в раздумья. А дождавшись полуночи, он помог старику перебраться на лежанку и без всякого предисловия спросил:
Скажите, Симон если бы я словом, не родной сын, к примеру
Потухшие глаза Ранкура на мгновение вспыхнули.
Роби, я не ошибся? Ты хочешь знать, могу ли я передать свою силу тебе? Дьявол вообразить не можешь, каким бы счастьем это для меня стало!
М-м-м, Симон, стало быть, я стану оборотнем? Робер почувствовал, как сердце похолодело и пелена страха окутала его.
Не совсем, мой мальчик. Ведь людской крови в тебе будет ещё больше, чем во мне.
И я смогу зайти в обитель или часовню, и меня не поразит гром? расширив глаза, прошептал Робер.
Ах, дурачок,слабо рассмеялся старик. Когда ты успел стать святошей? Для тебя так важно слушать мессу и ходить на исповедь?
Но
Да, Роби, ты сможешь преспокойно торчать в храме с утра до ночи и даже нырнуть в чан со святой водой по самую макушку. Другое дело, что тебе это не поможет, как и усердные молитвы. Господь попросту не будет видеть и слышать тебя, ибо ты больше не будешь принадлежать к миру людей и, стало быть, иметь его покровительство.
Робер не стал вникать в столь длинное объяснение. Ему было достаточно, что он запросто сможет навестить братишку и не сгореть заживо при виде распятия.
Эй, парень, ты так задумался, что и вовсе похож на полоумного. Ранкур потрепал подростка по щеке. Вот что, Роби, давай оставим этот разговор. У тебя есть несколько дней хорошенько всё обдумать. Ибо только осознанное и добровольное решение имеет для меня цену.
Для вас? Удивлённо приподнял бровь Робер.
Представь себе. В случае твоего согласия у меня есть неплохие шансы на тихий и безболезненный уход. А ко всему, хотя бы на мгновение повидать мать. Она ведь, бедняжка, вряд ли угодила в рай, связавшись с моим отцом.
Робер вновь провёл бессонную ночь. Ворочаясь с боку на бок, он, словно ушлый торговец, пытался взвесить все выгоды, что сулит ему эдакое превращение. Но меж тем со страхом понимал, что согласие окончательно приведёт его на сторону тьмы. Увы, подобные рассуждения были слишком сложны для столь юной и неокрепшей души. Надо ли удивляться, что пылкость Робера и страсть к приключениям явно перевесили все внушённые с детства добродетели. Советоваться ему было не с кем, а посему окончательно решение он принял сам. Дабы в глазах старика оно не выглядело скоропалительным, Робер выждал пару дней, изо всех сил изображая, что погружён в размышления. Но эти наивные ухищрения тотчас вселили в Ранкура твёрдую уверенность, что всё будет именно так, как он и мечтал.
Роби, время вынуждает меня поторопиться,спокойно произнёс он. Мой конец близок. Если ты согласен, то мне хотелось бы успеть дать тебе кое-какие наставления. Но если ты решился оставить всё как есть, то я не стану тратить силы на ненужные речи.