Сомневаюсь, Симон, что вы нарочно держите для гостей сии предметы,язвительно буркнул подросток.
О, я смотрю, жар придал тебе дерзости, парень,рассмеялся старик. Впрочем, это неплохо. Однако, возвращаясь к твоему виду. Ты похож на хворого барана, Роби. И всё по собственной глупости. Ладно. Ранкур поднялся с места и, повозившись в крохотном ларе, вытащил заношенную блузу. На, сними свой распрекрасный наряд и переоденься. Штаны я тебе не предлагаюлежащему в постели они ни к чему.
Робер едва подавил брезгливую ухмылку, но перед глазами у него всё плыло и отчаянно хотелось согреться. Неловко путаясь в застёжках праздничного камзола и завязках панталон, он наконец разделся и теперь стоял нагишом, смущённо прикрывая низ живота скомканной блузой.
Прежде чем получишь сухую одежду, я разотру тебя медвежьим салом, малец,деловито бросил Ранкур.
Экая мерзость! вырвалось у Робера. Избавьте меня от такого завидного предложения.
А не закрыть ли тебе свой милый рот, откуда всё равно, кроме глупого жеманства, ничего не исходит? Старик зачерпнул белёсо-жёлтую густую жидкость и начал энергично растирать спину гостя, словно не замечая его страдальческого лица.
Когда крайне неприятная процедура была окончена и Робер, облачившись в рубаху, что доходила ему до щиколоток, вновь улёгся на соломенный тюфяк, старик накинул сверху одеяло и свою поношенную накидку. После он обтёр ладони прямо о свои штаны и налил полный стакан сидра.
Видел бы свою рожу, благородный сеньор,произнёс он. Тебя смутила собственная нагота или чудесная мазь?
И то, и другое,сквозь силу шепнул Робер. В горле его саднило, и каждое слово давалось с трудом.
Ах да, я позабыл, что малютка графкатолик. Ваш Господь внушает, что нагое телоприбежище греха. Я не ошибся?
Всё верно, Симон.
Ну раз Бог наделил вас телами, значит он не против их наличия.
Подросток на минуту задумался и тотчас убеждённо возразил, что речь лишь о нагом теле. И, спохватившись, спросил:
Отчего вы говорите «ваш Господь», разве вы не католик?
Нет, малыш зануда,хмыкнул Симон.
Силы небесные! Стало быть, вы гугенот или, того хуже, язычник!
Опять не угадал. Ну ладно, не время для заумных речей. Выпей вина и постарайся уснуть, иначе хворь и вовсе сожрёт тебя.
Робер с готовностью осушил стакан горячего напитка и блаженно откинулся на засаленную подушку. Слабость и нега окатили его волной, он больше не дрожал от холода и, погрузившись в целебный сон, вовсе перестал замечать жёсткое ложе и колючий тюфяк.
Робер пребывал в странном оцепенении. Причудливые картины мелькали в голове, и юный граф вовсе перестал отличать сон от яви. Несколько раз ему виделось, что к лежанке подходит тот самый огромный волк, что гнался за ним в лесу. Но это совершенно не вызвало у него страха, а напротив, хотелось прикоснуться к серой, с рыжими подпалинами, шкуре. Затем янтарные глаза зверя приближались, и Робер видел Ранкура, обтирающего ему потное лицо или прикладывающего прохладную руку на его лоб. И наконец зимним солнечным утром юный де Клансье проснулся, ощутив, что здоров и ужасно голоден. Робер спрыгнул с лежанки и тотчас растянулся на полу, запутавшись в длинной блузе. Хохот старика вызвал у него досаду, но она мигом уступила место улыбке. Право же, он наверняка и впрямь был смешон.
Силы небесные, сколько же я хворал? удивлённо воскликнул Робер, заметив изморозь на оконце.
Всего несколько дней, сеньор неженка. Кивнул Симон, наполняя облезлое блюдо огромными кусками мяса. И хотя оно вновь оказалось полусырым, Робер с аппетитом принялся за еду.
Послушай, Роби? внезапно обратился к нему старик. Скажи по совести, за кого ты меня принимаешь?
Подросток удивлённо вскинул на старика взгляд и, вздохнув, решительно произнёс:
Не в обиду вам, Симон, думаю, вы натворили дел и вынуждены скрываться в эдакой глуши. Или или сбежали с каторги,опустив голову и заливаясь краской смущения, добавил он.
Старик с минуту молчал, приподняв брови и приоткрыв рот, но после разразился таким громким смехом, что заколыхался сидр в бутылке.
Ну и ну,утирая глаза, бросил Ранкур. Кажется, я был готов к любому ответу, кроме такого. Ты или ужасно наивен, или боишься сам себе признаться в подозрениях. Да-да, сдаётся мне, что ты действительно почти догадался, но ужас и отвращение заставляют тебя счесть подобные мысли плодом воображения.
Робер не нашёлся что ответить и теперь сидел молча, отчаянно соображая, что угодил в очередную переделку. А ведь старик прав: смутные видения, пожалуй, вызывали некие мысли относительно сущности Симона, но разум отметал их, не желая испытывать животный страх.
Что ты знаешь про оборотней, парень? спокойно спросил старик.
М-м-м, это посланники ада, что принимают людское обличие, дабы сбить с толку людей. И и в полнолуние подстерегают несчастных. Укус оборотня мигом превращает бедолаг в таких же приспешников дьявола.
Бубнишь, словно отвечаешь урок гувернёру,хмыкнул Симон. Увы, эти россказни гуляют по свету достаточно долго, обрастая немыслимыми подробностями. И отчего-то страстью к сочинительству про нечисть обладают люди, вовсе не смыслящие в этом.
Ну да, по-вашему, все рассказы про оборотней ложь и выдумки? запальчиво возразил Робер. Почём вам знать, как обстоит по правде?!
Просто по тому, что ты, задиристый дерзкий малец, вторую неделю делишь кров с оборотнем и вроде недурно себя чувствуешь.
По лицу Робера хлынул пот, сердце вздрогнуло и словно замерло в груди. Он вжался спиной в стену и расширившимися глазами уставился на старика.
Пресвятая дева, святой Франциск вы вы хотите погубить меня Симон?
Вот дурак! Скривился старик. Ты вообразил, что я оборотень-гурман, что неделю выхаживал хворого мальчонку себе на ужин? Послушай, парень, если не будешь таращить свои прекрасные глаза и трястись, как овечий хвост, я готов рассказать тебе кое о чём.
Господин СимонРобер судорожно сглотнул. С чего вы решились на откровенность именно со мной?
У меня не осталось выбора, Роби. Просто не осталось выбора,задумчиво пробормотал старик. Моё время сочтено. Ну, ты готов слушать или бросишься в лес сломя голову в одной сорочке, сверкая голым задом?
Бледность исчезла с лица подростка, уступив место пылающему румянцу стыда. Его, Робера Антуана Монтель де Клансье, заподозрили в трусости! Да, но, услыхав подобные речи от собеседника, вряд ли даже взрослый и мужественный человек останется равнодушным. Робер сжал кулаки, дабы унять дрожь в пальцах, вскинул голову и, открыто глядя на старика, ответил, что вовсе не против его выслушать.
Хотя речь старика была довольно монотонной и лишённой ярких эмоций, подросток начисто позабыл, что сидит в промозглой комнате старой мельницы напротив нечисти, о которой прежде слышал только из болтовни Жеральдин. Забравшись на лавку с ногами и обхватив колени, он в упор смотрел на изрытое морщинами лицо Ранкура. Пожалуй, всё повествование и впрямь походило на сказку. Симон был плодом искренней любви дочери мельника и молодого оборотня. Понятно, что пара вынуждена была встречаться тайком. Но мать, обеспокоенная постоянными отказами дочери женихам, устроила за ней настоящую слежку. А когда правда выплыла наружу, испуганная до полусмерти женщина помчалась к местному кюре. Отец Аврель славился своей пылкостью и фанатичной верой. Идея истребить нечисть была его путеводной звездой. Бедняга так ревностно обличал любого, кто, по его мнению, якшался с дьяволом, что даже епископ, раздражённый чересчур ретивым служителем, отправил его в приход затерянной в лесах деревушки. Но Отец Аврель успел отправить на костёр достаточно несчастных крестьян, подозревая их в сделках с лукавым. И вот к этому человеку и пришла мельничиха. Надо ли удивляться, что священник тотчас обзавёлся помощниками, которым без труда удалось выследить и убить оборотня. А после Отец Аврель повелел повесить и самого мельника, и его семью, а мельницу сжечь. Вот так донос на собственную дочь решил судьбу самой мельничихи. Однако девушке чудом удалось сбежать и податься в лес. Бедняжка ожидала младенца и, Бог знает, каково ей пришлось.