Яромир, вымолвила одна из подружек.
Рассыпалась мука по столу. Упали девичьи руки, будто вся жизнь и былая сила их покинули. Да кто же единственного на селе кузнеца в княжеское войско отдаёт?
Догоню, девчата. Бегите, только и сказала Рада.
*
Яромира она заметила сразу. Он стоял поодаль, разглядывая лезвие мечадобротно ли наточено. Провожать его некому: пришлый был кузнец, родом издалека. Словно почуяв Радин взгляд, поднял Яромир голову, губы тронула привычная светлая улыбка.
Я можно, яРада не могла отдышаться от быстрого бега и волнения. Можно тебя обнять на прощанье?
Не ответив, сделал кузнец шаг вперёд, раскрыл объятья, и Рада нырнула в них, не думая о том, поглядит ли кто с укором. Прижал он её крепко, но бережно, чтобы не оцарапать о жёсткую, остро пахнущую железом кольчугу. Сила и нежность переплелись в этом нежданном прощании.
Я буду тебя ждать, сказала Рада, отстраняясь.
Она вложила в руку Яромира тряпицу и убежала прочь. Медленно развернул кузнец подарок. Внутри нашёл длинный локон пшеничных волос, заплетённый в косицу. Улыбнулся Яромир и спрятал памятку в дорожный мешок.
Да только поздно было. Хрипло каркнув, взлетел с ветвей осины чёрный ворон. Сверкнули завистью и злобой угольки глаз, поймали и проглотили солнечный луч блестящие перьяи засмеялась в своём доме деревенская ведьма. Всякий ведь знает, чьими глазами вороны на мир глядят.
*
Яромир проснулся среди ночи, словно кто его ледяной водой окатил. Враг ли близко? А то зверь лесной? Нет, тихо кругом, только храпят уставшие товарищи да поёт ночная птица.
А впереди что? Мелькнуло белым и пропало. Вот снова показалось из-за деревьев и исчезло. Потянулся Яромир за копьём, но не успел даже древка коснуться, как разглядел: девица это.
«Мавка, не иначе. Откуда ночью девушке в лесу взяться?» подумал кузнец, снова лёг в траву и принялся разглядывать звёзды на небе. Нельзя за мавкой идти, дорога эта без возврата, но как же тянет, как же влечёт любопытство!
Яромир, позвал знакомый голос.
Рада? не поверил кузнец ушам своим.
Тихо стало в лесу, пропала девушка.
Рада!
Поднялся кузнец на ноги и бросился, себя не помня, в чащу, туда, где видел ночной морок. Он бежал, задевая широкими плечами стволы деревьев, так кружилась голова. Но никого больше не увидел и ничьего голоса не услышал. Утирая пот со лба и шумно дыша, вернулся Яромир, а на его дорожном мешке сидит ворон, роется в нём мощным клювом, загребает когтистыми лапами.
А ну, кыш! зашипел Яромир, резко взмахнув рукой. Ничего съедобного там нет. Я бы сам не отказался от еды. Кыш, кому говорю, нечистое отродье!
Ворон пронзительно каркнул, будто засмеялся с издёвкой над кузнецом, взмыл в воздух и был таков. Только заметил Яромир, что в клюве крепко держал он Радину тряпицу.
*
Без малого два года прошло, когда распустил князь по домам поредевшую дружину. С победой возвращались воины, да тяжела была их ноша: слишком многие ушли в сырую землю. Шёл домой и Яромир вместе с дюжиной холмогорцев.
В последней деревне перед Холмогорьем пустила их на ночлег женщина. Легли кто в сенях, кто во дворе. Яромир в пустой конюшне устроился.
Лошадку вот пришлось продать, улыбнулась хозяйка, зайдя перед сном проверить гостя. Муж вернётся, что скажу ему? Даже гостей накормить нечем.
Не волнуйся о нас, махнул рукой Яромир. Завтра мы уже будем дома, там и поедим. В Холмогорье идём.
В Холмогорье? Между бровей хозяйки появилась морщинка. Сказывают, дурное там творится.
Это какое же дурное?
Погоди, сейчас приду.
Хозяйка вернулась быстро.
Держи вот, спрячь на себе.
Она сунула в руки Яромиру сухой, горько пахнущий пучок травы.
Это что, полынь? удивился он.
Полынь, полынь. Ведьма у вас на селе живёт, разве не знаешь?
Так в каждом селе своя ведьма, нет? засмеялся кузнец. Какая баба на других не похожа, та и ведьма.
Эх ты! Бери, говорю. И всегда на себе носи. Защитой будет.
Яромир перестал смеяться и спрятал полынь за пазуху: невежливо обижать добрую хозяйку отказом.
А ты часом сама не ведьма? подмигнул кузнец.
Да ну тебя. Хозяйка прыснула в рукав. Это вот ещё возьми.
Она медлила, словно не была уверена, что хочет сделать такой подарок. На мозолистой ладошке натруженной руки лежала монета. Последний вечерний свет пробивался через щели в кровле, заставляя металл сиять и поблёскивать.
Чего ты? опешил Яромир. Золото ведь.
Пустяки, безделушка это, отмахнулась женщина, пытаясь скрыть волнение.
Как есть золото. С кузнецом споришь, хозяйка.
Она вложила монетку Яромиру в руку. Пальцы её дрожали и были холодны, как вода в проруби.
Бабка моя оставила. Монетка непростая, помогать умеет, коли сомневаешься в чём. Бери, говорю. Чую, тебе нужнее.
Спасибо, только и смог вымолвить Яромир. Гляжу, не только в Холмогорье дивные дела творятся.
Дурные, поправила его хозяйка. Дурные там дела.
*
До Холмогорья добрались уже к полудню. Высыпали на улицу бабы да ребятишки, ревели в голос. Обнимали возвратившихся, горевали о павших. Яромир, не заходя в кузницу, бросился к Яриному дому: «Что скажу я ей? Ждала меня или нет?»
Вдова сидела на крыльце и стирала тряпки в старом корыте. Яромир поклонился до земли.
Дома ли Рада? Здорова? Повидать её хочу.
Ушла Рада. Руки вдовы прекратили работу. В услужении у ведьмы она теперь.
Как в услужении?
А вот так. Сама не своя стала однажды. Пойду, говорит, ведьме служить. Та, правда, и нас не обиделакорову дала.
Забыв про голод и усталость, кинулся Яромир по улице и бежал до самого ведьминого дома. Ворота были заперты, но он стучал и стучал до тех пор, пока до крови кожу не ссадил. Вдруг заскрипел засов в петлях, и вышла к нему Рада.
Рада-радость моя, горячо прошептал Яромир и шагнул навстречу.
Подняла на него девица глазаострые льдинки в них. Не такие были у его Рады: весенняя зелень в майский день, а не талая полынья. Голубые, холодные очи не узнавали Яромира.
Кто ты и что нужно? Я передам хозяйке.
Ошибся ошибся двором. Яромир попятился. Прости, красавица.
Он со всех ног бросился прочь, кожей чувствуя, как скребётся и колет грудь полынь за пазухой.
*
Работа не ладилась. «Стены, что ль, подлатать?» подумал Яромир. Изрядно покосилась кузница за эти годы. Спасибо, хоть инструмент не растащили. Мимо шла девицаеё лицо показалось Яромиру знакомым. Никак одна из Радиных подруг!
Эй! окликнул он запросто, не вспомнив имени.
Остановилась девушка, взглянула на кузнеца.
Чего тебе? спросила та неласково.
Рада где?
У ведьмы в доме, знамо дело.
Не она это, уверенно сказал Яромир.
Она. Испорчена или проклятане знаю. Но она.
Девица замолчала, прижав к груди руки и глядя в землю. Подошёл к ней Яромир и тронул за плечо.
Не здешний я и не пойму, почему вы ведьму терпите.
А не делает она ничего дурного деревне. Прогнатьвот тогда худо придётся. А так всякий к ней хоть раз да ходил.
Зачем же?
Кто за лечебным снадобьем, а кто и приворожить любимого или порчу навести, смутилась девица.
Что же? Не отказывает никому?
По-разному. Пусти меня, кузнец, пойду. А ты потерял ты Раду.
«По-разному, значит», думал Яромир, глядя ей вослед. Пора было ещё раз в ведьмин дом наведаться. Помощи испросить.
*
Снова открыла ворота Рада.
Опять ты? Так чего хочешь?
Дело к твоей хозяйке.
Неужто помощь требуется? И какая же? сощурилась Рада.
Известно, какая. Сердечные дела.
Она разом расслабилась, даже улыбнулась:
И только? Ну, входи тогда.
Провела его Рада через двор, да на высокое крыльцо, да просторными сенями в светлую кухню с белёной печкой.
Здесь сиди, сказала и скрылась в дверях горницы.
Через сколько-то времени вышла ведьма к кузнецу. Высокая, прямая, возрастом в матери ему подходящая. Вид нездешний, не деревенский. У Яромира волоски дыбом на теле встали да защекотала за пазухой полынь.
Ишь ты, пришёл, а сам боится, хмыкнула ведьма. Ещё и с защитой явился.
Боязно, твоя правда, кивнул кузнец. Да дело у меня к тебе.
Рада сказала, сердечное. Присушить, что ли, кого хочешь?