В его неизменном спокойствии, в его простоте и серьезности таилась какая-то сила, привлекавшая еще до того, как он начал говорить.
Я скосил глаза на Велиала. Заметил: тот благоговейно вбирает глазами стройную фигуру.
Люцифер? спросил я.
Давыдохнул Велиал. И почтительно склонил голову.
Глава четвертая
Ночь с 31 октября на 1 ноября 2013 года,
с четверга на пятницу. Параллельная реальность
(продолжение)
***
Я пришел дать вам свободу, сказал юноша.
Его голос заполнил пространство Амфитеатра, проникал в каждую клеточку, завораживал.
Этот голос невозможно было не слушать, не любоваться им.
Он говорил на незнакомом древнем языке. Не говорилпроявлялся бархатным шепотом в голове.
Я понимал каждое слово.
Творец, он сродни Богу. Он восстает против Бога. И в этом его величие! Мне служили миллионы лучших представителей вашего мира. Они готовили мой приход. Они сделали меня неотъемлемой частью вашей культуры. Я им воздалих помнят благодарные потомки. В отличие от безымянных божьих праведников, сгинувших в пучине времени.
Праведники надеялись, что, отстрадав земную жизнь, они попадут в рай. Они обманулисьрая нет. Как и ада. Есть жизнь. Потому следует наслаждаться собой здесь и сейчас
***
Пока Люцифер говорил, из розового сумрака, окутавшего арену, под отголоски заглавной композиции «Carmina Burana», возникали силуэты. Они наливались иллюзорной плотью, оживали, двигались.
Многих я помнил по имени, однако большинство из них были знакомы лишь наглядно, по картинкам в книгах, или со снимков в газетах и журналах.
«Они все служили Сатане» догадался я, цепенея от близости гениев, и от страшной догадки.
***
Тем временем в грязно-розовом тумане выпукло проявился напыщенный Мартин Лютер в черном берете и такой же сутане.
За ним прошли лысеющий Гете в обнимку с бородатым Гуно, подарившим Мефистофелю голос, который заполонил весь мир и стал его гимном.
Над ними взвился эпатажный Булгаков с моноклем в правом глазу, хитро улыбнулся, подморгнул стеклянным оком.
За апологетом Воланда хороводом двинулись великие писатели и композиторы, из которых я успел выхватить образы Бетховена, Мильтона, Франса, Вагнера, Орфа, Блейка.
Храмы и бордели созданы из одних кирпичейпроворковал Блейк, растворяясь меж каменных плит арены, уступая место Льюису Кероллу в окружении юных подружек.
Поклонника Алисы сменил Набоков в ночном колпаке, с сачком в руке, в мешочке которого запуталась миниатюрная бабочка-Лолита.
Смутными тенями проплыли призраки Наполеона, Гитлера, Сталина, Горбачева, дюжины американских президентов и тысяч безымянных революционеров, которые создавали «рай земной» на костях своих ближних.
Завершали хоровод эпатажный Кроули и страшный Антон Лавей, чем-то напоминающий канонический образ Сатаны, но не похожий на прекрасного юношу, говорившего с арены.
***
Многое прояснялось. Люцифер прав: он не стучится в двери нашего мира, он уже здесь, он создал этот мир умами и руками своих сторонников.
дорогие братья! Если вы находитесь здесь, вычастица меня. Вы не чета рабам божьим, изнывающим от надуманных грехов. Вы гордые и самодостаточные! Вас миллионы! Ваша поступь неостановима. Ваша цель, о которой мечтали романтики всех эпохгедонизм и высшая справедливость, где нет места убожеству. Мы провозглашаем их Величество Целесообразность, Красоту и Наслаждение, из которых произрастет Гармония. Соберитесь же вокруг меня, о, вы, презревшие смерть, и сама земля станет вашей. Я воздвигаю знамя сильных!
***
Зачарованный исходящей заботой и теплом, я вспомнил, что слышал этот голос раньше. Не раз слышал.
Я тогда не догадывался, кто подсказывал, кто подначивал меня совершать неразрешенное.
Совершать то, чего ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ, но было НЕЛЬЗЯ.
Глава пятая
Ретроспектива: осень 1981 года, Житомир
***
Впервые это случилось, когда я учился в шестом классе.
Будучи завзятым книгочеем, я умудрился записаться во взрослую библиотеку. Не за особые успехи, а по протекции библиотекарши школьной, ума не чаявшей в странном мальчике, который после уроков ходит между книжными полками, листает желтые зачитанные страницы, нюхает книжный запах, чуть ли не целует ветхие корешки.
Я был на вершине детского счастья, и все выходные проводил во взрослой библиотеке, исследуя ее сокровища. И вот, однажды, мне там напрочь отказались записать в абонемент неразрешенный и вредный для детского ума «Декамерон», о котором я тайком подслушал у старших ребят во дворе. В ТОЙ стране, и в ТО замшелое время, даже дворовые хулиганы ЧИТАЛИ книги, и пели под гитару куплеты из «Луки Мудищева».
Библиотекарша «Декамерон» у меня отобрала, да еще пригрозила сообщить в школу и отцу, какими книгами интересуюсь в шестом классе: все, мол, в таком возрасте о межзвездных полетах читают да путешествиях, а этотбесстыдник!
Я тоже читал о полетах и путешествиях, но страх как хотелось разузнать подробности о соловье в руке юной Катерины, которого обнаружил, пролистнув несколько недозволенных страниц.
***
«Ну почему! Почему нельзя?!» шмыгал я носом, возвращаясь домой.
«А ты возьми без спроса» проявился участливый шепоток за левым ухом, или в самом ухе.
Я удивился, затем отмахнулся.
Затем понял, что это за шепот такой, поскольку был на ту пору достаточно начитаннымэто было мое нехорошее второе «Я», которое постоянно подбивало на разные гадости, о которых я никому не мог рассказать, потому что было стыдно.
«Возьминастаивал шепоток. В той книге много-много интересного».
«Нельзя!» упирался я.
«Нельзясоглашался шепот. Но если очень хочетсязначит, можно. Ты победишь желание, лишь исполнив его».
Долгие семь дней я боролся с шепотом, старался его не слушать.
Я решил, что никогда ТАК не сделаю, потому что настоящие пионеры не берут чужого без спросу. А еще они воспитывают в себе силу воли.
***
На следующие выходные я пришел в библиотеку, твердо решив не смотреть в сторону «Декамерона».
Я считал себя настоящим пионером, и не смотрел.
Но, следуя навязчивому шепотку за левым ухом, ноги сами привели меня к запретной полке.
Опасливо озираясь, я отчаялся шагнуть за грань.
Я выдернул заветную книгу, шмыгнул в темный закуток и сунул толстенный желтый том в склизкой суперобложке за пояс.
А, поскольку, в ту пору я фигуркой походил на мультяшного Маленького Принца, то фолиант из серии «Библиотека всемирной литературы» выпирал из-под пиджачка, превращая воришку в беременного карлика.
Книгу обнаружили и нещадно изъяли, а меня, покусившегося на запретный плод, позорно отлучили от библиотеки.
Потом в школе на линейке позорили. Пришлось дать «честное пионерское слово», что больше никогда-никогда ничего-ничего чужого брать без спроса не буду.
Меня простили, но липкий осадок от того шепотка остался.
***
Словно ниточка сладкой слюны он тянулся за мною сквозь годы, подленько нашептывая, что если НЕЛЬЗЯ, но очень хочется, значитМОЖНО.
Он подбивал на мелкие гадости, которых уже не помню.
С каждым разом преступать грань становилось все легче.
К счастью, дальше стыдных мыслей дело не заходило.
Я уже думал, что избавился от проклятого искусителя.
Но чертяка меня не оставил, убаюкивал, готовил пакость.
Глава шестая
Ретроспектива: осень 1992 года, Киевская область
***
Абсолютное мое грехопадение случилось уже после службы в армии и окончания исторического факультета в педагогическом.
В то время еще считалось обязательным отработать три года по распределению, и увильнуть было невозможно.
Меня послали в школу, в глухую деревню, где эта самая школа, да еще полуразваленный клуб, были центром цивилизации.
Хромоногий председатель колхоза, с видом благодетеля, отвел молодого учителя в замызганное общежитие, где выделил крохотную девятиметровую конурку с зарешеченным окошком. Там меня и поселил.
В общежитии жили такие же неудачникиперекати-полекоторые попали в эту сельскую дыру, и мечтали вырваться при первой возможности.
За стенкой у меня обитали строителисезонные рабочие, ежевечерне шумно праздновавшие окончание дня, мешая читать, готовиться к урокам и высыпаться.