Они хотели прямо сейчас кого-нибудь вызвать, но я настояла, чтобы подождали. В итоге, поссорились. Лем, как всегда, встал на мою сторону из принципа, хотя еще вчера сам торопил меня. Они с Каем чуть не подрались. В общем, надеюсь, они не будут ничего предпринимать, не предупредив нас.
Но вообще они правы насчет ученых.
Дора потянулась в бок и взяла остывший чай, стоящий на тумбочке за кадром, отхлебнула.
Ведь к этому все вело. Но тоже дело не легкое. Вся жизнь изменится. Что тут сказать? С другой стороны, она уже хоть как изменилась бесповоротно. Остается только это осознавать с каждым днем все лучше. Выбирая из двух зол, разговор с умершей показался мне уже не таким страшным. Все-таки, будет правильным сделать это прежде, чем трубить об этой аномалии в масштабе человечества. Вдруг, дело реально касается только меня? Ведь дверь нас как бы преследовала здесь и в отеле. Значит, есть вероятность, что у мертвых вопросы только ко мне. Может, я могу что-то сделать, и все решится без публичного освещения. Хоть бы так. Хоть бы было так.
Глава VIII
20 ноября. День двадцать девятый.
Добрый день, дорогой Клод!
В кадре появилась Дора с простодушной улыбкой.
Мы договорились с Лемом, что сегодня я отдохну, прежде чем черт
Она сморщила брови на переносице и открыла пошире окно съемки с камеры, которую они повесили напротив двери. Ее бровь снова дрогнула. Лицо отражало испуг и злость одновременно. Картинка погасла.
Через полчаса съемка возобновилась.
Дора уже была одета в костюм химзащиты, только без шлема и перчаток. Она стала торопливо пояснять:
Она снова там стоит. Лария. Мы ведь так и не поняли, по какой закономерности она там появляется, так что придется действовать сейчас. Вот Лем купил костюмы. Ей богу, выглядит словно погружение. Это могли быть и водолазные костюмы. Сходим с ума, как умеем. Потому что лично я не знаю, что придумать. Все эти меры ради самоуспокоения. А что взять на разговор с мертвым? Оружие, как берут в фильмах? Пакет соли? Нам с Лемом показалось, что надо подстраховаться, если нас начнет затаскивать внутрь. Может, это не остановит старение, но хотя бы замедлит. И вот. Альпинистское снаряжение, веревка. Привяжем себя за пояс и закрепим на стене гостиной.
Было заметно, что Дору бьет легкая дрожь, и жесты дерганные. Она приблизилась к столу, взяла в одну руку два листка, показала их камерена них шел список вопросов к Ларии.
Далее она стала настраивать передачу изображения с камеры основного коридора на компьютер, чтобы сразу сохранялось на облако.
Теперь было видно только Лариюв длинном подпоясанном бесцветном платье старого фасона, с широкими рукавами, сужающимися к запястьям. Ее поза лучше всего характеризовалась, как ожидающая, словно она сама стоит в очереди в окошко какой-нибудь кассы. Но пространство и время вели себя иначе на границе двери, и Лария выглядела на экране более тусклой, затемненной, замедленной.
Спустя бесконечное количество секунд на экране появились два человека в спецодежде: Дора и Лем. Они медленно подходили, ползли, уперевшись спинами в стену, пока не остановились напротив Ларии. На ее лице растянулась улыбка.
Здравствуй, Дора, послышалось в динамике камеры. Голос звучал также, как и ранее при записи голосов мертвых: будто бы из-за стены, через подушку или ватное одеяло в дождливую погоду. Дора не успела заметить, как Лария открыла рот. Ее сердце пропустило удар. Но вот Лария его открывает, и снова это всё произносит беззвучно. Тут до Доры дошло, что звук и движение рассинхронизированы.
Также в интонации присутствовал акцент. Акцент «мертвых» подумала Дора. Не то, чтобы Лария неправильно произносила слова. Но возникало ощущение, что ее рот забыл, как произносить буквы, как бывает у детей или пожилых, и поэтому проявляются неточности.
Здравствуй, ответила Дора как-то высоко, сдавленно. Она постаралась сказать это громко, но задним числом предположила, что ее могли не услышать сквозь систему фильтрации шлема. Она умоляюще посмотрела на Лема, уже готовясь снять шлем, как вдруг Лария ответила:
Я долго тебя ждала. Дора.
Чего ты хочешь? теперь Дора нарочно спросила тихо, чтобы проверить свою теорию.
Лария мягко улыбнулась, а потом преждевременно зазвучал ее голос:
Я хочу сделать кое-что. Мне нужно, чтобы ты жила счастливо.
Похоже, Лария прекрасно все слышала, и ее слух не зависел от пространства. Губы Ларии стали проговаривать последнюю фразу без звука.
Доре показалось что она неправильно поняла ответ. И она обернулась на Лемапосмотреть, как услышал он. Тот тоже выглядел растерянным. Лария повторила сообщение.
Счастливо? переспросила Дора в смятении. Но зачем появилась эта дверь?
Она напомнит тебе о смерти.
Но, я итак знаю Я, эм.. Мы знаем о существовании смерти.
Знать и чувствоватьне одно и то же.
Дора молчала. Ей вдруг очень сильно захотелось плакать, как в детстве. От полной беспомощности. Или как на экзамене, где она не выучила ни одного билета. Лария будто висела в проеме, чересчур неподвижная, потому что любое движение казалось замедленным и почти несуществующим. Она снова заговорила:
Ты боишься?
Да.
Это должно тебе помочь жить, Дора. Ты увидела достаточно. Ты заглянула в мой дом, видела очереди нерожденных. Увидела, как много душ хотят жить. Это мой подарок тебе.
Дора все-таки почувствовала, как по ее щекам покатились слезы, но вытереть их сквозь шлем пока не представлялось возможным.
Почему именно мне?
Мы похожи. У нас похожая судьба. В твои годы я не ценила жизнь.
Но вы там живете! неожиданно вставил свое слово Лем, Жарите свои пирожки, читаете газеты. У вас там своя жизнь! И она неплохо продолжается!
Лария неотрывно смотрела на Дору, словно Лема не существовало, и все же ответила:
У нас нет физических ощущений. Ни вкусов, ни запахов, ни чувства прикосновений.
Почему ты не выйдешь? спросил Лем.
Не хочу. Я только хочу проверить свою теорию.
Ты не можешь выйти, торжественно сказал Лем.
Лария развернулась всем корпусом к нему и в ее взгляде появилось недоброе.
Если я выйду, я займу тело Доры. Это будет сильным нарушением. Но я не хочу отобрать жизнь, я хочу подарить.
Как благородно
Лария, обратилась Дора, Если я все сделаю, то дверь исчезнет?
Да.
Что надо делать?
Жить счастливо.
Но я не знаю. Я уже была счастлива.
Этого было недостаточно, с нажимом сказала Лария, Я надеюсь, последние события подарят тебе больше фантазии и идей, как проживать жизнь за сотню людей.
Зачем ей жить за сотню людей? возмутился Лем. Бред! Как мы узнаем, что она достаточно счастлива? Когда ты все это прекратишь?
Мы все это почувствуем. Я обязательно вам сообщу, когда цель будет достигнута.
Но что, если это невыполнимая цель?
Лария сжала кулаки и как будто выше поднялась над полом, но платье оставалось все таким же «вросшим» подолом в пол.
Это подарок. Подарок. Вы очень невнимательны. Даже если у нее ничего не получится, она будет стараться, и станет жить хоть насколько счастливее, чем жила. Всем это выгодно со всех сторон, Дора.
Нет! крикнул Лем и неосознанно загородил Дору. Та схватила его за плечо, взяла за руку.
Лем, стой. Погоди. Мы должны все обдумать.
Что если она откажется? А? Лария?
Это будет ее выбор. Но я не изменю своего решения. Ее жизнь пройдет в присутствии дверей. В ее силах либо использовать это как силу, либо страдать. На сегодня все.
Стой!
Лария источала уверенность. Вначале послышались быстро удаляющиеся шаги, а потом она действительно развернулась и ушла во тьму коридора.
Дора и Лем сняли шлемы одновременно, секунд десять смотрели друг на друга с досадой. Потом Дора также ушла в свою часть коридора к спальне. Камера переключилась на спальню, на миг захватив ее заплаканное лицо, и выключилась.
Глава IX
22 ноября. День тридцать первый.
Здравствуй, Клод.
Дора села в кресло, показала перед камерой бумажный самолетик, постучала им о стол. Он выглядел окаменевшим и тяжелым, как булыжник. Внутри просвечивало содержание: рукописный текст. Она показательно попыталась его развернуть, обломала ноготь в процессе, но не смогла. Пожала плечами демонстративно и с раздражением почти что кинула его к другим странным предметам на столе.