Время идёт. Голубоглазая красотка улыбается и молчит. Школяры не решаются поднять глаза на роскошные формы. И не решаются спросить, какого черта они здесь делают. Толстый неотрывно пялится в окно. Сом косится на портрет Чехова. Молчание затягивается. Наконец, Ноне Викторовне надоедает тратить своё время. Она ставит локти на стол, наклоняется к ученикам. И томным голосом произносит одно лишь слово.
Итак?
Толстый и Миха открывают рты. Замирают, не зная, как быть и что делать. Каша в головах начинает закипать. Мельница низменных фантазий крутится со сверхзвуковой скоростью. Они переглядываются. За долю секунду между похотливыми засранцами происходит напряженный мысленный диалог.
Что «итак»?!
Что, чёрт возьми, значит «итак»?!!
После фокусов с мелом невозможно взять, и сказать «итак» без всякой задней мысли!
Это вызов!
Это сигнал!
Это приглашение!
«Итак» не может быть просто так!
Нет никаких сомненийНона Викторовна жаждет любви! Жаждет здесь и сейчас! Столько плоти, столько страсти, столько упругой мощи! Совершенно точночертова бестия желает всего и сразу! Умопомрачительная, роскошная, горячая тридцатилетняя сука хочет трахнуть сразу двоих юных засранцев! Хочет так сильно, что весь день крутит задом! «Итак» это не намёк! Это настойчивое и ясное требование! Требование немедленно подключить шланги! Немедленно врубить насосы! Немедленно заправить баки! Завалить похотливую красотку на учительский стол! Вцепиться в бёдра! Впиться в бюст! Вгрызться в задницу! Погрузиться в манду! Ворваться в жопу! Затолкать в рот два члена разом! Засунуть в неё всё, что только можно засунуть! Рубикон перейден! Осталось лишь набраться смелости, сорвать портки и прыгнуть с хером наперевес! Осталось лишь решиться!
Эрос трубит в золотой рог, взывая к героям!!!
Это испытание!!!
Испытание духа!!!
Испытание мужественности!!!
Кто первый соберёт волю в кулак, переступит смущение, забудет о приличиях, отринет правилаи возьмётся за эти грандиозные округлости?!!
Миха и Толстый теряют связь с реальностью. Их телепатическое общение затягивается. Нона Викторовна подаётся вперёд, расплющивая бюстом классный журнал. На полных чувственных губах играет странная улыбка. Она оценивающе разглядывает своих учеников. Проходит миллион лет, и беспощадная бестия снова забрасывает удочку.
Итак, юноши?
Толстый впадает в ещё более глубокий ступор. Зато у Сома перегорает предохранитель. Он с отсутствующим выражением поворачивается к училке. И, словно лунатик, медленно тянет руку через стол. Он на полном серьёзе собирается проверить упругость груди Ноны Викторовны! Просто-напросто сцапать её за бюст!
Училка бросает на Михаила Сомова холодный взгляд. Её голос спокоен, словно ничего не происходит. Словно класс не объят розовым туманом и адским пламенем.
Сомов, зачем тебе классный журнал? Ты сегодня дежурный? Я сама отнесу в учительскую. Итаквы были у Паши Кривопустова? Он здоров? Почему прогуливает?
Миха замирает, словно соляной столб. И так же медленно тянет клешню обратно. В его взгляде появляются проблески мысли. Пальцы всё ещё делают хватательные движенияа он понимает, что окончательно выжил из ума. Перед мысленным взором появляется газетный заголовок. «Скандал в Кривограде. Выпускник сексуально атаковал учительницу старших классов. Преступник взят под стражу. Общественность требует максимального срока для омерзительного извращенца. Президент произносит речь о глубоком кризисе системы образования». Миха холодеет от ужаса. Господь и Иисус Христос! Он едва не совершил непоправимое!!!
Рядом воскресает Толстый. На лице Изи застыло выражение обиды. Смертельной обиды. Дикие надежды рухнули. И погребли под собой несчастного засранца. Зато его речевые центры снова работают.
Конечно конечно, Нона Викторовна в тот же день сходили. Он в норме. Всё нормально у Паши Сопли я хотел сказать, у Кривопустова.
Перестань называть товарища этим словом. Очень некрасиво. Павла не было ровно три дня. Ни на одном уроке. Что случилось? Вы точно у него были?
Миха рад, что Толстый не потерял способность чесать языком. Сам он не в состоянии вымолвить и слова. Пусть Изя разбирается с тупой историей про дыру. На то и дан могучий еврейский ум. Пусть сочиняет. Пусть отдувается.
Ну он как-бы эээ ему, как бы психологически нездоровиться.
Куккенцукер, хватит мямлить. Он болен? Справка есть от врача?
Да не болен Сопля извините. Да не болен Пашка. У него ну он переучился просто. Зубрил, зубрил, зубрили приехал. Дозубрился. Экзаменационная лихорадка, понимаете
Это не повод пропускать занятия. Ты чего-то не договариваешь. Изя Куккенцукер, я по глазам вижу. Перестань немедленно мямлить. Ещё раз спрашиваючто с Павлом?!
Толстый пугается требовательного тона, грозного покачивания могучей груди. И начинает колоться.
У него неврастения. Навязчивые идеи. У него, Нона Викторовна, страх перед педофилами. Ну, типа фобия такая. Клинический педофильский испуг.
Что это значит? Куккенцукер, ну-ка смотри мне в глаза!
Ну, он зашуган. В смысле, напуган. Говорит, дескать, в учительском туалете ну где ремонт его схватил кто-то кхм кхм эмм кхм эмм за детородный орган. Простите, Нона Викторовна. Вот говорю как есть. Извините, пожалуйста.
Миха понимаетснова творится что-то неладное. Училка реагирует на речи Толстого странным образом. Она не возмущается. И не продолжает расспросы. Голубоглазая бестия кивает с уже знакомой улыбкой. Словно так и должно быть. Её улыбку трудно прочитать. Одобрение? Или откровенный флирт? Нет, нет, нет! Прочь эти мысли! Прочь, пока рука снова не потянулась через стол! Не начала действовать отдельно от мозга!
Нона Викторовна смотрит на учеников поверх очков. Её голос звучит совершенно официально.
Будем надеяться, Павел придёт в норму до конца недели. Что касается этой глупой историине берите в голову, ребята. Видимо, переутомление. Учительский состав Десятой Школыпедагоги с безупречной репутацией. Здесь нет и не может быть половых извращенцев. Сегодня в час дня прогуляйтесь в санузел на третьем этаже. И сами в этом убедитесь. Спасибо, что навестили Павла. Передавайте ему мой привет. И пожелание скорейшего выздоровления. А теперьсвободны! Давайте, юноши, не опаздывайте на следующий урок.
Училка встаёт. Берет журнал. Удаляется из классной комнаты, цокая каблуками и энергично качая бёдрами.
Толстый тяжело вздыхает. Сом слышит его рассеянный голос.
Пиздец просто пиздец. Пиздец без конца и края. Миха, ты там в штаны не спустил, дрочила? Всё, на хер пары, я домой. Господи, вот это жопа вот это жара
Сом оторопело молчит. Толстый кое-что пропустил мимо ушей.
Час дня. Третий этаж. Учительский санузел.
Это фигура речи?
Или место и время?
***
Экономику прогуляли почти все девчонки.
Пары после экономики прогуляли почти все парни.
Лишь Михаил Сомов, главный лоботряс одиннадцатого-Б класса, остался в стенах родной школы. Он сидит в беседке за спортивной площадкой. Смотрит, как на экране мобильника призывно качаются ягодицы Ноны Викторовны.
Какой-то анонимус, дай бог ему здоровья, создал телеграмм-канал. Джентльменский клуб, посвященный экономической науке. Озорники из Десятой Школы закинули туда целых пять роликов. Виды со спины сняты трясущимися руками. Эти материалы не отличаются качеством и разнообразием. Миха с досадой вздыхает. Такая задница заслуживает самой лучшей камеры, самого лучшего света.
Он пытается понять, какого чёрта у всего класса едет крыша. Нет, у всей школы! Ладно, это простой вопрос. Причина очевидна. Но почему крыша едет так сильно?
Вопрос второй и главныйчто означают недавно сказанные слова?
Место и время?
Время и место?
Миха смотрит на часы каждые пять секунд. Толстый не придал значения напутствию Ноны Викторовны. И свалил домой. Миха чувствует нужду перетереть с другом, открыть свои мысли. Но он знает, что услышит. В воображении звучит ехидный голос со стереотипным еврейским акцентом«Обсуди это с Пашей Соплей. А потом сочините гимн для союза тупых пиздюков! Бред! Бред! Бред! Тупые фантазии заразны! Чувак, ты официально упорот!!!».