Екатерина ЛандерАнтрацитовое небо
ГЛАВА 1
В детстве я сказала себе, что, когда вырасту, не раздумывая выйду замуж за человека, который не станет смеяться над моим именем. Тогда я серьезно так считала
Меня зовут Перхта. Имя придумала мне мама незадолго до того, как сама исчезла без следа.
Я думала, она умерла. Папа говорит, она просто уехала искать лучшей жизни. «Лучшей жизни», именно так он сказал, а мой отецчеловек не болтливый и привык доносить словами суть. Можно сказать, с тех пор он стал скуп еще и на эмоции, но я знаю только по слухам.
Сколько хлопот принесло по жизни мое имечко. Начиная с заикания учителей и насмешек одноклассников до того, что при знакомстве я начала испытывать трудности и непреодолимое желание представиться по-другому. Но потом в моду вошли иностранные имена, я заменила пресловутую Перхту на более благозвучную Берту, и жизнь понемногу наладилась.
Так я продолжала считать до поры до времени. Точнее, до сегодняшнего утра
В нашей старенькой пятиэтажке, давно готовящейся под снос, роскошьмечтать об отдельной комнате, но мой отец постарался, поэтому у обоих в доме есть личное пространство. Егов мастерской, куда я не заглядываю без крайней необходимости. Моев нашей гостиной, куда он приходит только ночевать. Но есть еще общие территории
С кухни доносились негромкие голоса. Мой папа, скажем, художник, пусть немного специфический, и иногда принимает клиентов в нерабочее время, на дому. Он говорит, это приносит в наш скромный бюджет дополнительный доход.
Двое сидели друг напротив друга, втиснув стул в узкий проход между столом и холодильником, и я тихонько просочилась к стоящему на плите чайнику, стараясь не мешать.
Здесь им светлее, чем в мастерской. На столе, прямо под лампой, были разложены фотографии. Мой отец и посетительница что-то негромко обсуждали, изредка он делал пометки в макете будущего памятника, чертя размеры и гравировку, вновь показывал заказчице, она удовлетворенно кивала. Рядом с ними высилась стопка альбомов с изображениями уже готовых моделей.
Я занималась своими делами, методично набирая из-под крана воду, ставя чайник и затем переходя к заварке, и привычно пропускала мимо ушей неинтересные разговоры. Но что-то постоянно грызло, не давая возможности полностью отвлечься, и я временами тихонько поглядывала в их сторону.
Эта клиентка оказалась не похожа ни на кого из тех людей, которые обычно приходят к моему отцу. Дама лет пятидесяти пяти с закрашенной чернилами сединой в волосах, в бордовой юбке и в тон ей пиджаке. Неимоверно напыщенная и нарядная. На шеезавязанный пухлым бантом пестрый платок, сбившийся на плечо. Женщина говорила спокойно и твердо и держалась чересчур начальственно, словно не она, а к ней пришли договариваться об услуге.
А на личном как? закончив мысль, внезапно спросила она, подбираясь.
Папа пробурчал нечто невнятное. Посетительница тем не менее удовлетворенно кивнула и заговорила приглушенным шепотом, причем среди слов я пару раз отчетливо различила повторившееся имяЛиза.
Я напряженно замерла с чайником в руке, вслушиваясь. Лизой звали мою мать. Но, как назло, больше разобрать ничего не получилось.
Не хотите чаю? нарочито громко поинтересовалась я. Гостья с отцом переглянулись, и та улыбнулась мне, вставая и собирая со стола фотографии.
Спасибо, но боюсь, мне уже пора идтиДама ловко подхватила с края стола свою сумочку и сделала шаг.
Папа тоже вскочил, освобождая проход и намереваясь проводить женщину до двери.
Они ещё о чем-то разговаривали в тесной прихожей, но теперь разговор сводился только к предстоящему заказу. Когда по всем признакам беседа приблизилась к завершению, я тоже осторожно высунулась в дверной проем с кухни.
До свидания, Виктор. Приятно было с тобой повидаться. И тебе до свидания, Перхта. Рада была застать тебя
Только когда незнакомка выходила из квартиры, я заметила, что она обута в домашние тапочки.
Кто это был? Опять очередная сумасшедшая?
Я уже выглядывала в окно на кухне, прихлебывая из кружки горячий чай.
С чего ты взяла?
Папа тоже показался на пороге, устало потирая ладонями глаза. Вид у него был измотанный. Рассеянно плеснув себе заварки в стакан, он опустился на табуретку, привычно подвернув под себя одну ногу, и уставился на меня прозрачными хрустальными глазами.
Я знала, это выражение обозначало у отца задумчивость.
А как она сейчас в тапочках домой пойдет? Зима же! удивилась я, смеясь и округляя глаза. Так, что они действительно стали круглыми. Папа говорит, у нас семейная чертатак удивляться.
Ей не нужно никуда идти. Лидия Михайловна живет в нашем подъезде.
То-то я ее никогда не видела
Твоя мама раньше с ней общалась.
Моя мама общалась с сумасшедшими?! за шутливым тоном я пыталась скрыть на самом деле прятавшееся под нимгорячее любопытство.
Говорю же тебе, она не сумасшедшая. Чего тебя в ней так заинтересовало? И вообщеслезь-ка с окна.
Я послушно сползла с подоконника на стул, тем более противная тетка так и не показалась на улице. На скатерти я заметила почти сливающуюся с ней фотографию: молодая девушка с бойким взглядом и озорным лицом. Догадавшись, перевернула снимок и увидела на обратной стороне подписьЛиза.
Уже ничего, сказала я, кладя фотографию назад. Девушка с фотоснимка улыбалась в потолок. Красивая.
Мы могли бы подружиться
Ты идешь сегодня на свои занятия?
Мысль о любимых музыкальных курсах словно расправила во мне невидимую пружину. Я быстро проглотила остатки чая, мыча что-то очень удовлетворенное, и торопливо встала из-за стола, но папа тут же попросил меня вернуться и подождать, пока будет готов нормальный завтрак, и я покорно согласилась.
Папин омлет с помидоркаминечто невероятное!
Пока на плите умиротворяюще шкварчало, брызгая маслом, я успела переодеться, еще раз полистать свою музыкальную тетрадку и повздыхать, что у меня не получается репетировать произведения так часто, как мне хотелось бы.
Не грусти! Скоро у нас будет достаточно денег, и мы купим тебе инструмент, успокоил меня отец, помешивая лопаткой яйца на сковороде.
Я радостно подхватила:
Мы поставим пианино у стены, и оно займет сразу полкомнаты, поэтому нам придется ночевать в коридоре. По вечерам ты будешь надевать свою самую красивую рубашку, а явливать в твои уши симфонии Гайдена. А потом мы будем пить чай с баранками на кухне и слушать, как соседи мечтают поскорее съехать от нас Мне кажется, это не совсем гуманно!
Да уж! он усмехнулся.
Через пятнадцать минут я, уже собранная и позавтракавшая, схватила с вешалки еще мамину белую искусственную шубупапа помахал мне на прощание с лестничной площадкии, на ходу забрасывая сумку на плечо, выбежала из сырого промерзшего подъезда на морозную зимнюю улицу.
Наш дом находится на окраине города, в районе относительно не аварийного жилья, где каждый дом уже лет десять назад начали готовить под снос, а жильцовна расселение.
Я прошла мимо понурых серых пятиэтажек, рядами выстроенных друг за другом. За соседним поворотом череда домов с одной стороны обрывалась и начиналась решетчатая ограда старого занесенного кладбища. К дальней окраине вплотную подступал лес с остроконечными еловыми вершинами.
Так продолжалось до следующего поворота, за которым стояла городская музыкальная школа, тоже вот уже полтора десятилетия причисленная к аварийным постройкам.
Теперь вы понимаете, какие примерно мысли и настроения сопровождают жителей нашего района, каждый день бродящих по этому маршруту
Папа мечтает, что когда-нибудь оставит нынешнюю работу и мы сможем переехать в местечко получше. Но пока денег с его заказов хватает только жить, имея хоть такую худо-бедно, но прочную крышу над головой.
Внезапно я услышала оклик. Звук доносился со стороны кладбища. Я обернулась.
В нескольких метрах от забора незнакомый парень барахтался в снегу на узкой дорожке и пытался встать, однако у него явно не все так гладко получалось. Как раз потому, что под ногами слишком гладко Под ногой. Второй он, кажется, куда-то провалился и застрял.