Я практику проходил, папа! Практику! Ещё раз повторить? Прак-ти-ку!
И тут считай, что проходишь практику.
Заело? А по третьему кругу?
Слушай Антоха! сказал Староверов вдруг по-детски счастливо. Ты даже не представляешь, как ты всем нужен.
Ну да, нужен, заскрипел я зубами, посидел бы один в квартире с остановленными часами и будильником, я бы на тебя посмотрел. Как стал писать сносно, так объявился. А до этого и нужен я тебе не был.
Ты даже не можешь оценить всю потребность в твоём таланте, её масштабы! Тебе Бог да талант
С каких это пор Староверов стал так рассуждать о Боге Что-то случилось.
Ты даже не догадываешься,улыбался он. службы проводят по рукописному в тетрадях! Отпевание ис тетрадками на пружинках и с бумажками в файлах! И это в самых величественных московских храмах! Все хотят в приличном виде. И чтобы полууставом. Заказов от служащихнавалом. Пока продаю им печатное, но просят от руки как в каноне. Ты представляешь, Антоний, масштаб? Ежедневно идут отпевания, еждневно люди умирают, да и литургии, да и хоры
Ноты писать?
Нет. Ноты мы печатаем. Текста много, везде читают! И неприлично даже по бумажке-то. Нельзя, Антоха, противится Божьей воле. Нужен твой труд, необходим.
Хитрый, какой хитрый. Божья воля. Бабла хочет срубить за мой счёт, а я думаю откуда это: Божья воля. Флюгер он, вертится, держит нос по ветру, нашёл нишу и голову от алчности потерял.
Папа! Я не буду переписывать твои книги. Ищи мне замену.
Но почему? Почему? Подумай, вдруг передумаешь, с практикой тыон встал с кресла, маска «ненависть» (злющие глаза, взгляд с угрозой, рот приоткрыт, а тамя только заметил!зубы новые).
Если бы не такое выражение лица, я бы промолчал, просто помолчал.
Я не передумаю.
Передумаешь.
Нет. Нет!
Он было вышел в коридор, но видно ему не понравился мой тон. Он вдохнул, повёл неодобрительно и как-то страшно плечами, вернулся, стал ходить туда-обратно по ковролину. Я встал из-за стола, готовясь защищаться и нападать на этого зубра педагогики. А я и сам теперь зубр, и тоже педагогики. Я так долго ждал эту встречу и собирался с мыслями. Жаль только мысли почему-то не собирались, а разбегались уф!
Он вперил в меня свой дежурный пучеглазый взгляд и сказал с угрозой:
Думаешь биться со мной, ну-ну. Давай, давай. Думаешь сам поступил, в этот вуз, да?
Да. Сам поступил. Я опешил: я же сам поступил!
А ты знаешь, сволочь, что ты эссе на внутренних написал безобразно.
Откуда вы знаете? Я не мог Я же хорошо,залопотал я.
Я заплатил, чтобы тебе балл повыше поставили. Вот откуда.
Я не верю вам. Давайте пойдём на кафедру, господин Староверов, или как там, в деканат, в архив и посмотрим мою работу.
Там нет твоей работы, её заменили на работу Володи, чмо. В компе сканы Володи.
Сам чмо,ответил я. Ты врёшь. У меня отличное эссе!
Чмо тебе эссе переписал, и квартира съёмная, и ежемесячное содержаниевсё чмо. Он смеялся надо мной, он был совершенно спокоен, а меня трясло. Ты думал, Антоний, ты такой подкованный, взрослый, самостоятельный. А это всё я. Я! И Владимир тебе помогал как мог. Создали тебе все условия в моральном плане. А ты очкуешь.
Сам очкуешь,я взбесился, я чувствовал, что он врёт насчёт эссе, и как подло он выворачивает, чтобы пристыдить меня неблагодарностью. Я не верю! Мы с Владимиром так знатно общались, дружили! Я не верю, что это всё для создания душевного уюта. Не может быть. Боишься, что я не соглашусь. И я завтра же пойду в архив или куда ещё, и попрошу своё эссе. И если оно заменено, яя хочу удостоверитьсяДа гори всё пропадом. Я Я Я и диплом откажусь получать. От тебя только вред, ты только вредишь!
Послушай, дорогой Антоний! Он подошёл ко мне вплотную и стал трясти за плечи. Мы вовсю работаем, но требуется скриптор. Переписчик нужен. Есть заказы! Очень приличные деньги, я тебе обещаю.
Не хочу,упрямо сказал я. И предательски закапали слёзы. Не хочу. Я хотел сказать, чтобы он убирался, что я его ненавижу, не хочу с ним разговаривать, и с его Володей тоже, не хочу их видеть, но вместо этого позорно разрыдался и слился на кухню.
Я рассчитывал, что он свалит, оставит меня в покое, но я услышал звук открывающейся застёжки-молниион вошёл ко мне с пакетом и показал книгу, которую напечатали тиражом аж пять экземпляров.
Вот видишь? Молитвослов восемнадцатого века, гравюры. Глянь, какого качества, вот что значит современная технология: и объём, и толщина. Было пять, это последний экземпляр. Стоит как недорогая иномарка. Есть клиенты, понимаешь ты. А вот, он потряс другой книгойсборник для отпеваний, тоже копия девятнадцатого века, посмотри, не упирайся. Глянь, какая красота!
Я не удержался и пролистал экземпляр.
Вип-покойника вип-батюшка отпевает по вип-молитвослову?
А рукописная будет стоить две иномарки, а то и четыре. И клиенты ждут. Деньги плывут к тебе. Думаешь, я нажиться хочу? Да пожалуйста: хоть пятьдесят процентов себе забирай. Я для тебя стараюсь. Для вас с Володей, для мамы, я виноват перед мамой. Ну! Ничтоже сумняшеся! Прими решение! Это же подарок судьбы!
Уговаривает, уговаривает
Нет.
Антоний! Это не благородно! Это чёрная неблагодарность. Тебе всего двадцать один, для тебя всё делали, всё, а ты,он покачал головой. Разве так можно?
Я не могу,сухо ответил я. И не спрашивайте больше, почему. Потому что не хочу.
Буду сидеть тут и ждать, пока захочешь. Староверов сел на табурет и отвернулся к окну, теребя оборку тюля. Он и не собирался уходить. Он решил меня дожать любыми средствами. Ему нужно, значит я должен.
Я тоже сидел и молчал. Состояние жуткое. Я теперь понимал, почему некоторые в нашем классе, кто возражал ему и не читал по программе, делал много ошибок, почему они постепенно становились забитыми и сливались из школы, переводились в другую. В школе до меня доходили разговоры, что в лагере Староверов вёл себя жестоко, давал подзатыльники. Тогда я не верил. То есть считал, что если довели, а у нас учились такие кадры, кто ставил себе задачудовести, то и получил за дело. Я считал его порядочным. Но стоило мне начать ему хамить, он стал хамить в ответ. Так не поступают интеллигенты. А он корчил из себя интеллигента. Ещё я вспомнил случай, мне о нём Данёк написал, когда я на второй курс перешёл. Якобы Староверов довёл в школе училку, она написала заявление по собственному, а первого сентября сиганула из окна. Но многие Староверова поддерживали: он первый распознал у неё шизу и выгнал, могла бы из окна школы сигануть на глазах у детей. Ещё Данёк совсем недавно писал, что кто-то из школы пришёл домой и сказал, что повесится, если будет вести уроки Леонид Львович. И ему класс поменяли. Родители бучу подняли, и вроде слух идёт, что он скоро дела свои новому директору передаст. Я думал: а он, ведь, и меня так доведёт. Поэтому «нет» моё должно быть железным.
Он развернулся ко мне:
Ты можешь объяснить? Хорошая работа, приятная работа, полезная работа, честная. Да ты за два года магистратуры квартиру купишь в Москве.
Мне не нужна в Москве. Я хочу жить в Мирошеве.
Купишь в Мирошеве.
Нам с мамой неплохо и так.
Машину. Ты же сдал на права?
Сдал.
Отстроишь коттедж. Раз в год будешь путешествовать со мной. Я тебе покажу Европу.
Нет, Леонид Львович,язык больше не повернётся назвать его папой,нет. Я не хочу этим заниматься. Не-хо-чу, отчеканил я.
Имея талант,не унимался Староверов. Имея обширные знания, имея готовый молодой развивающийся бизнес и сбытотказываться. Нет. У меня в голове не укладывается. Почему? Причина!
Не хочу я лучшие дни проводить в скриптории, я хочу тут, на кафедре. Я хочу
В голове не укладывается. Отказываешься от того, что само в руки плывёт. И не синица в руках, журавль в небе! Я уйду, дорогой мой Антоний, я уйду. Но имей в виду: больше я за тебя платить не буду. Ни копейки. Всё.
Да не плати ты, вот испугал,огрызнулся я.
Он вышел в коридор.
Но вы, Леонид Львович, забыли ещё один пункт, по которому я вам должен.
Очень интересно, какой же? он аккуратно заворачивал книгу, шуршал пузырчатой упаковкой. Снова звук застёжки-молнии, видно чехол был у книги на молнии.
Талантмоё проклятие, талант.