Но ведь это не всё. А важно вот, что ещё: тот, кто злоумышляет против него, меня хочет под себя забрать Скажут: мы тебе трон освободили, бери мужем кого хочешь, но будь добра наши интересы теперь блюди. Рабство они мне его смертью готовят! Вот что!
Кто это?!
Надо подумать, оглядеться и понять И царя поберечь, пока он жив, и я царица как царица.
Вот кто это? Вряд ли сколоты. Или очень хитрые сколоты, кто про Явана узнал. Нет, не похоже, нелогично и слишком быстро, всего седмица Но у них своя может логика быть, подумать, подумать надо Как жаль, что мозг неповоротливый такой от зелья, я сегодня бы из-под фаты своей разглядела всё
Однако мысли всё же зашевелились, заработали, кровь быстрее побежала по моим венам, выходить пора, жених зовёт свою весту за свадебный пир
Это финальная часть действа. Авилла выходит из шатра, но теперь в богато украшенном одеянии, сплошь расшитом красным и золотым, в золотом кокошнике поверх фаты, запястья в браслетах, монисто и ожерелья позвякивают при ходьбе, вместе с серьгами и колтами и пальцы её теплы. Уже приятнее, может, видела, каким я героем вышел из испытаний? Вон как кричали все, понравился ей, коли потеплела? Но ещё неожиданнее и удивительнее оказалось вот что: когда мы шли к столу, я вдруг услышал её голос из-под фаты:
Слушай, Ориксай, за столом не пей и не ешь ничего. Невыносимо будет, из моего выпей кубка.
Авилла?.. вот это да, догадалась тоже о чём-то? Тощая палка, а голова, видать, работает так, стало быть, не так зря я шлюху эту в жёны взял?
Слыхал что ль? прошипела она, чуть пожав мою руку пальцами.
Тебе что за интерес? Ты почему не с ними? ответил я.
Не болтай, подумай и поймёшь. Всё, молчи, не показывай ничем, что догадался, у них сегодня час истины, когда ещё такой момент представится
Знаешь, кто?!
Пока нет Молчи ты! Услышат, нож в бок всадят и конец! почти прорычала она.
Мне страшно хотелось пить за столом, я делал вид, что поднимаю кубок, когда произносят заздравия, даже изображаю, что пью, но послушав свою умную жену, не сделал ни глотка.
Прослушав троекратные поздравления и пожелания многих детей и приумножения богатства, мы удалились в опочивальню. Наши покои состоят из нашей спальни и прилегающих с двух сторон комнат для челяди, её и моей. Сегодня пусто здесь, никакой челяди до утра не будет, только помогут царице снять верхнее платье и украшения и уйдут все, оставив нас
Глава 2. Чудная ночь
Я ещё не видел её и уже был во власти предубеждения: она спала с братом, конечно, он виноват больше, но и она не могла не понимать и потом, столько лет таскалась где-то по стране, какую жизнь могла вести женщина, когда она вне дома Но эти речи её во время свадьбы немного смягчили моё неприятие. Конечно, шлюха, но хотя бы не дура. И на моей стороне. Может, временно, пока не разберётся, какую позицию ей выгоднее занять, но
Ложиться с ней в постель, мне не хотелось. Мне этого сегодня вообще не хотелось. Я устал ещё до всего, за эту безумную неделю бесконечных волнений в городе, потом все эти действа, что вымотали бы кого угодно. А в довершение, чёткое осознание, что рядом со мной опасность, если даже она почувствовала её.
Какая там любовь? Сделать всё побыстрее и спать, наконец. Или Может, не делать вообще?
И тогда она решит, что я слабак и рухлядь, с быком поборолся и весь выдохся?.. Надо, наверное, всё же первая ночь
Чёрт подковёрный вот ерунда свалилась.
Спальню убрали лентами, душистыми сушёными травами, светильников столько, что светлее, чем днём, на что мне, спрашивается, глядеть?..
Но я гляжу, что поделать, жена теперь. В одной рубашке из тонкого льна, расшитой целым позументом из сварогов, пустых орепеев и молвинцев, оберегов рода, она совсем тонкая, слишком высокая что там обнимать-то ох, вот же невезенье, всё сразу навалилось
Я вздохнул: «совершенство творения» каждому своё, конечно, кому сочная груша, а кому свиной хрящик.
Волосы, правда, хорошие, волшебные даже, какие-то лунные, с отливом. И пышно крупно вьются, прямо облакомягкие, интересно? Или такие же, как самасухая колючка? На что она мне сдалась
Так почему ты всё же решила, не дать меня убить сегодня? спросил я, глядя на неё от двери.
Авилла обернулась, взглянула на меня, не смущаясь, не робко, обыкновенно, будто мы в спальню эту десять лет заходим Села на край кровати со своей стороны.
Просто всё. Убьют тебя, меня сделают своей рабыней. Я рабыней никогда не была, тем более царице быть рабыней нельзя. Сама для себявыбирай что хочешь, но царь или царицаэто весь народ, нельзя сплоховать и сдаться.
Вот те раз Ну и речи. Мне как-то даже не по себе. А может, я приобрёл всё же в её лице?..
Ишь, ты поэтому согласилась за меня пойти? Или я по нраву тебе? усмехнулся я.
И вдруг подумал: у меня были только мои женщины, те, что до меня были девственницами, никогда ни одной чужой я не брал, ни чужих жён, ни вдов, ни шлюх тем более а эта
По нраву? Ещё бы, в задницу твою красивую, которой ты сверкал на площади, влюбилась! усмехнулась она, мотнув волосами по спине, концы стелются по постели вокруг её зада Ох, какой там зад, Боги, ничего нет, одной ладонью накрою своей, ну, если пальцы растопыритьточно неужели покрасивее для меня не могли царицу припасти, вот горе-то лядащая шлюха, чёрт, и не хочется нисколько
Я сел рядом с ней, стараясь держаться деловито и уверенно, впрочем, чего другого, а уверенности мне терять было не с чего. Может потрогать, тогда, зашевелится во мне что-нибудь? Вообще с этими пашнями и быками, все мускулы и поджилки даже во мне растянулись и подрагивали сейчас И она поняла, похоже или почувствовала? Посмотрела на меня и сказала негромко и мягко даже:
Тебе это надо сейчас? Ориксай? Ты может Может, поспал бы лучше, а?
Нет, этак заводит, вот если бы ластиться стала, я бы точно ничего не захотел бы и не смог.
Я положил ладонь ей на бедро, провёл вдоль: тонкое и твёрдое, длинное, никакого тебе мягенького жирка, никакой приятности, вообще вроде моегоиз одних мышц, только намного тоньше и коленка острая
А может она не женщина? Мужик!.. Ну, или, вернее, парень, поэтому и умная такая?
Поддавшись этой безумной мысли, я сунул руку ей между ног так неожиданно, что она охнула, отпрянув, отбрасывая мою ладонь. И вскочила даже.
Да нет, выпуклый лобок и мягкая влекущая ложбинка, никакого мужского причиндала нет там и в помине. Значит, женщина всё же бывают и такие. Что же, между ног у неё вполне притягательно, не хуже, похоже, чем у всех у меня приятно разлилось тепло по животу, предвкушение всегда дарит наслаждение
Я встал тоже, она отходит, играет, что ли? Или не хочет меня? С чего это? Разве шлюхи не хотят?
Вот и стена, далеко ты собиралась уйти-то, Авилла? Я прижал руки к ней, ладонью на грудь, за ворот рубашки, к соскам вся она твёрдая, гибкая, вся будто струны или тетива
И вдруг за волосы, оставшиеся длинными на затылке, схватила меня, отклоняя мою голову назад, я рванулся, рубашку тоже рванул на ней, обнажилась кожа, острые хорошенькие груди, розовые маленькие соски, как ягоды, живот совсем плоский, пупок ямкой, кончик мизинца войдёт? Оттолкнула с силой меня, так что я и разглядел всё это
Ты чего?! опешил я.
Вот те раз, бабы всё же дуры какие-то, то она тебе жизнь спасает, а потом тебе же, мужу, отказывает. Мало мужу, царю! Да ещё дерётся! Дура, как есть.
Ты отдохни, Ориксай, тихо пробормотала она, прикрываясь обрывками рубашки и отпустив мои волосы.
Нет, она что, шутки, какие, затеяла?
«Отдохни»? Взбесилась, что ли? На черта тогда жизнь спасала мне? я потёр затылок, всё же больно за волосы рванула.
Ну, не на то, чтобы сразу ноги раздвигать
А чего ещё ждать-то? Ты мне жена, вроде?
Ну и что?!
Я аж задохнулся:
Как это, что?! Ты что, шутишь, что ли, со мной? Или у вас, у шлюх принято в игры играть?
Она побледнела немного, губы поджала:
У тебя жён-то хватает, вот и иди к ним, услаждайся, коли невтерпёж!
Вон что?! я начал по-настоящему злиться: Ты не смей царю указывать, с кем услаждаться! Ты мне жена, ты обязана!
Обязана? Ты шлюхой меня называешь, чёрта лысого я тебе обязана! Видала я таких!