Зрители разразились бурными аплодисментами. Кристина присоединилась, испытывая при этом непередаваемое облегчение, что все закончилось и больше не надо смотреть на трескающееся лицо, и необъяснимое чувство вины, как будто она только что кого-то очень подвела. Вот только она не знала, кого подвела и что именно сделала. Или не сделала
Туман рассеялся, загорелся свет. Зрители недоуменно оглядывались; они ожидали какого-то завершения, веселой музыки и выхода всей труппы на поклонразве не так должны заканчиваться цирковые, да и любые другие представления?
Но никто из циркачей не выходил и не было слышно никакой музыки. Арена оставалась пустой, и только в центре ее лежала вешалка с серым пальто, напоминая скомканную, измятую фигуру человека. Безжизненную фигуру.
Зрители растерянно потопталисьи потянулись к выходу. Все почему-то избегали смотреть на арену и на лежащее в центре пальто, и Кристина тоже. Она не могла отделаться от странного, нелепого ощущения, будто только что на их глазах погиб человек, и они все к этому как-то причастны.
* * *
Фьора положили прямо на пол, на наспех брошенные покрывала, и бестолково топтались рядом, пока Графиня, все еще в своем сценическом образев роскошном черном кружевном платье с капюшоном и с обилием серебряных украшений, невозмутимо и уверенно, как она делала вообще все что угодно, от предсказания судьбы в своем шатре до смены пробитого колеса автомобиля, раздавала распоряжения:
Холодную воду. Бинты. Чистое полотенце. Быстро.
Негромкие приказы мигом разогнали собравшихся циркачей; было в Графине что-то такое, что почти против воли заставляло других подчиняться. Именно из-за этой ее неуловимой, но ощутимой силы у всех создавалось впечатление, что она старше, чем есть на самом деле, хотя Графине было всего-то двадцать с небольшим.
Громкий звук пощечины заставил Графиню на миг отвлечься от раненого, и она бросила взгляд на Кабара, а потом на ручейки крови, текущие по руке Рионы. Ни тот, ни другая этого не заметили: Кабар был слишком увлечен тем, что громко отчитывал свою ассистентку, а онатем, что встречала его ярость. Никто из циркачей не вмешивался; они толпились возле Фьора и делали вид, что не замечают происходящего. Скандалы между напарниками считались таким же личным делом, как ссоры между супругами, влезать себе дороже.
Идиотка! заорал невысокий черноволосый метатель ножей прямо в лицо девушке, совершенно не беспокоясь о том, что устраивает отвратительную сцену, которую к тому же все видят. Ты что, быстрее шевелиться не можешь? Ты должна была быть левее!
Я делала все точно по схеме, ни одной ошибки в движениях, ты, неуклюжий медведь! выплюнула Риона, держась за щеку. Рана на руке затягивалась, края кровавых ручейков застывали коричневой корочкой и стягивали кожу. Для разнообразия в следующий раз попробуй смотреть, куда бросаешь нож!
Для разнообразия попробуй делать то, что от тебя требуется: настроиться на меня. Это твоя единственная обязанность как моей ассистентки! Единственная! Ты должна меня чувствовать! Должна знать, куда летит мой нож!
Это двустороннее движение. Чтобы я чувствовала тебя и твои ножи, ты должен чувствовать, где я Чуть правее, и ты мог бы меня убить!
Невелика потеря! Корова неповоротливая!
Да что ты говоришь? Типа без меня ты тут надолго задержишься?
Эй, не удержавшись, вмешался рослый широкоплечий Вит с татуировкой на выбритой голове. Полегче!
Риона одарила непрошеного заступника недовольным взглядом и прошипела:
Тебя тут еще только не хватало
Но ее слова остались неуслышанными, потому что немедленно вскинулся Кабар:
Не лезь! Будет своя партнершаделай с ней что хочешь. Хотя какая тебе напарница? Лампочкатвоя партнерша, хохотнул он и снова повернулся к Рионе. А ты! Твоя неуклюжесть могла привести к моему удалению! Да и твоему тоже, мы же с тобой в одной связке. Хорошо еще, что никто из зрителей не заметил, как тебя поцарапало, а то нам конец. Нам обоим.
Да пошел ты, процедила Риона, резко, так, что взметнулись пряди розовых волос, развернулась и пошла прочь, держась за щеку. Вит качнулся было, словно хотел пойти за ней следом, но так и остался на месте, остановленный предупреждающим взглядом, который она бросила на него через плечо. Остальные расступались, молча освобождая Рионе дорогу и отводя взгляды в сторону.
Принесли мокрые компрессы, Графиня приложила их к ожогам, и Фьор вскрикнул.
Кабар посмотрел на фаерщика сверху вниз и пренебрежительно фыркнул:
Идиот. Поджечь самого себя? Это ж надо до такого додуматься!
Выбор у него был не радужный. Или поджечь себяили удалиться. Он выбрал первое. Ты бы поступил иначе? спросила Графиня.
Начнем с того, что я бы никогда не потерял свой главный навык.
Да у тебя с ним и так неважно, прямо сказала ему Графиня. Большинство боялись говорить неприятные вещи Кабару в лицо, опасаясь его взрывного нрава. Но только не Графиня. Ты сегодня запросто мог удалиться; я видела ваш сектор, вы до многих не достучались после того, как ты ранил Риону.
Я ранил? взвился метатель ножей. Она сама виновата!
Ну да, это все она, а ты весь такой непогрешимый и в белом, насмешливо протянула Графиня и, прежде чем Кабар успел возразить, продолжила: Но если бы ты не был таким самовлюбленным индюком, ты бы понимал, что на самом деле она очень хороша!
Очень хороша! презрительно скривился Кабар. Ты ее видела?
Видела. Потому и говорю. В других руках ей бы цены не было.
Намекаешь, что недостаточно хорош? ощетинился метатель ножей.
Нет, не намекаю, спокойно ответила Графиня и заботливо промокнула взмокший от боли лоб Фьора. Говорю прямым текстом. Вы должны работать в паре, именно так у вас получится достигнуть лучших результатов. Но ты на это неспособен.
Я? Неспособен работать в паре? все больше разъярялся Кабар. И кто мне это говорит? Гадалка-шарлатанка, слишком старая, чтобы делать что-то более стоящее, чем смотреть в хрустальный шар?
Серо-голубые глаза Графини угрожающе сверкнули.
Сбавь обороты, Кабар, приказала она; голос был тихим, но именно от этого почему-то казался особенно зловещим. Настойчиво советую быть тебе повежливее, причем не только со мной, но и с Рионой, если не хочешь лично познакомиться с кое-какими обитателями глубинных слоев сна. Я тебе это запросто устрою.
Свои слова Графиня подкрепила коротким взмахом руки, и серебряное кольцо на пальце на миг вспыхнулои тут же погасло, оставив после себя легкий черный дымок в воздухе. И Ка-бар отступил. Правду говорила Графиня или вводила в заблуждение, как доверчивых, готовых к чуду зрителей, создавая им что в своем шатре, что на арене иллюзию волшебства и предсказывая судьбу, он проверять не собирался. В цирке происходило достаточно необъяснимых даже для самих циркачей вещей, так что всегда стоило допускать даже самое невероятное.
Из-под плотных полосатых кулис просачивались тонкие струйки тумана и доносился тревожный гудок поезда; там, на арене, заканчивал свое выступление Соли этим завершал каждое шоу. Так сказать, наносил последний удар по самым стойким и безнадежным, до которых не сумели достучаться остальные.
Фьор со стоном попытался сестьи тут же откинулся назад, закусив губу.
Найдите что-нибудь, что можно использовать как носилки, распорядилась Графиня и удивленно подняла голову, когда поняла, что никто не бросился исполнять приказ.
Циркачи столпились у кулис и смотрели сквозь щелки на арену.
Что случилось? требовательно осведомилась Графиня.
Повернулась одна из девушек-эквилибристок; на покрытом золотой краской лице застыл ужас.
Удаление, дрожащим голосом ответила она.
Кто? спросила Графиня, смертельно побледнев. Она уже знала ответ.
Сол.
* * *
Кирюши на своем месте не оказалось, и Кристина почувствовала укол тревоги. Обычно брата можно было оставить на одном месте, сказать ему никуда не уходитьи быть уверенной, что, даже если вернешься через два часа, он будет послушно там ждать, неподвижный, словно садовый гномик, воткнутый в землю. Но иногда ему могло что-то взбрести в голову, и он мог запросто уйти из дома, никому ничего не сказав, а мать сходила с ума, разыскивая его по всем близлежащим дворам.