Тьфу ты, страмина! дружно плюнули спасовцы и аж подскочили с трухлявой лесины, на которой сидели. Синхронно перекрестились и снова сели, на этот раз спинами к нам.
Бесстыжий, сердито произнес Трофим. При девке-то... Накличешь беду своим словоблудием. Помолилси ба! Дык нет, тока о блуде все помыслы.
Я изо всей силы пихнул Комяка локтем в бок так, что он даже расплескал чифир.
Зашейся, придурок! Еще хоть раз достанешь Настасью, урою. Бля буду, в этом болоте будешь покоиться. Ты знаешь, как я отношусь к этой девочке... К тому же скажи, тебе в обязаловку их дразнить? Тебе в обязаловку с ними ссориться? Тебя не учили на зоне уважать веру и принципы, по которым живет человек?
Учили... Усек, совершенно серьезно ответил Комяк. И снова хихикнул. А че, Коста? И правда считаешь, что можно накликать беду?
Считаю, машинально ответил я. В этот момент мои мысли были заняты совершенно иным. Только сейчас до меня дошло, что мой проводник навеселе. Успел, паскуда, уже с утреца приложиться к фляге со спиртом. А ведь народам Севера только дай нюхнуть для разгону. И понесло-о-ось! У них совершенно нет иммунитета к спиртному. А пьяный спутник в тайге, когда за мной гоняются все мусора республики, чистое палево. Тем более, спутник, от которого я завишу на все сто процентов. Короче, слушай сюда, зло отчеканил я. Весь спирт теперь под моим контролем. Захочувылью, захочубуду таскать с собой. И ни капли из фляги ты больше не вылакаешь. Это первое. Теперь второе. Сейчас подойдешь к спасовцам и извинишься. И не приведи Господь, еще хоть раз попробуешь кого-то из них подколоть. В результате свои двадцать тонн баксов увидишь только во сне. Все ясно?
Все, неожиданно послушно ответил Комяк. Что, Коста, может, и правда считаешь, что могу накликать беду? Не-е-е, не менжуй, я фартовый. И он, не откладывая на потом, отправился виниться перед Трофимом и Настей.
А я, довольный тем, что так легко разобрал небольшой конфликт, допил чай и принялся натягивать просохший камуфляж. Даже и не подозревая о том, что спасовец оказался сейчас прав, как никогда. Стечение обстоятельств или наказание свыше, но беду самоед и правда накликал. И она была от нас всего в каких-то двух километрах. Лежала на самом краю болотатам, куда мы так стремились, в виде четырех мужиков в одинаковых телогрейкахи внимательно наблюдала в старенький, перетянутый изолентой бинокль «ЛОМО» за легким дымом костра, поднимавшимся над еловой гривой. И уже успела засечь и Трофима и Комяка, неосторожно высунувшихся на лесную опушку...
Глава 4БЕГЛЫЕ
Двое, кажись, заметил Валера Косяк, самый великовозрастный из бежавших месяц назад с вымьской зоны урок, и положил рядом с собой бинокль, в который тут же вцепился щуплый малорослый парнишка лет двадцати. Кто-то из местных, точняк. Поохотиться выбрались. Побраконьерить. Дык што, Егорша? Старший повернулся к одному из своих приятелей, загорелому до кофейного цвета мужику лет сорока с узкой, по форме похожей на большой кабачок головой и ежиком светлых волос, отросших за последний месяц на гладко выбритой обычно макушке. Ты готов? Не ссыкливо?
Собака у них, густым басом заметил Егорша.
Дык и ничо. Супротив ветра зайдем. Фикса, тьфу-тьфу-тьфу, дрессирована, без команды не тявкнет. Да и течки нету у ей сейчас. Так что не просечет нас никто. Гадом буду, не просечет... Я нутром просто чую, куда эти пидары попрутся с болота. Там в засаду и ляжем. Выйдут прямо на нас, а дале уже не зевай. И не киксуй. Дави на курок, и весь базар! Пора вам, пацаны, эту мокрую грань переступить. Потом пригодится по жизни. Просекаете?
Ладнысь, подал голос третийтот, чья очередь сейчас была пользоваться «ЛОМО». Помочим охотничков. Не хер там лазать, куды и не звали. Он многозначительно похлопал ладонью по прикладу своего антикварного «Бюксфлинта», еще прошлого века, с тремя стволамиодним картечным и двумя пулевыми. Вот тока валить здеся не в масть. По болоту далековато все слышно. Дождемся, когда в тайгу углубятся.
Аха, согласился Егорша и протянул руку к биноклю. Дай-кось позырить, че там, блин, делаеццы у энтих туристов...
* * *
Ничего этого я не знал, натягивая на ноги горячие после просушки ботинки и радуясь при виде того, как мирно общаются между собой Трофим и Комяк. Похоже, что спасовец увлекся какой-то религиозной пропагандой. А в этом случае он может завестись очень надолго.
«Надо бы поторопить их со сборами, решил я, а то и так проваландались здесь целое утро. Обидно транжирить впустую такой погожий денек». Ловко увернулся от Насти, попытавшейся в очередной раз объясниться мне в любви, бодро крикнул:
Вперед, экспедиция! и отправился сворачивать спальники и палатки.
* * *
О том, чтобы соскочить из зоны и отправиться гулять по тайге, ни один из четверых и не помышлял еще за десять секунд до того, как в колонне зеков, возвращавшихся с работ на делянке, вдруг учинилась буза. Два мужика что-то не поделили между собой и сцепились прямо на марше с такой яростью, словно два бойцовых пса на площадке для собачьих боев. Конвой, состоявший из прапора и двух солдатиков-первогодков, скиксовал, а потом принялся палить в воздух. До тех пор, пока не опустели магазины.
Вот тогда Валера Косяк и свалил по-тихому в густые кусты. Сам не понимая, зачем это делает. Но чалиться предстояло еще восемь лет, на помиловку можно было и не рассчитывать, а перспектива очутиться в тайге без надоедливого конвоя казалась бывшему егерю настолько привлекательной, что он и сам не просек той темы, как ноги увели его с дороги, ведущей на зону, и понесли в глубь сузема.
Когда он остановился, хипеж в колонне уже прекратился, гам голосов поутих... А может, он даже и не заметил, как удалился от дороги настолько, что было ничего не расслышать? Косяк растерянно огляделся. Он и не представлял, что делать дальше, куда податься. Возвращаться на зону? Или сперва прогуляться по парме, провести ночь у костра, как когда-то давным-давно в старые добрые времена, а потом назвездеть мусорам, будто бы испугался выстрелов, ломанулся подальше от них с дороги в сузем и буквально уже через несколько шагов заблудился?
Нет, он однозначно не представлял, что предпринять, и стоял посреди небольшой полянки не в силах сделать хоть один шаг ни в ту (по направлению к зоне), ни в другую (в глубь пармы) сторону, когда из густого ельника вдруг появился еще один зек. Егоршаименно так называла его братва, без всякого погонялова, подошел к Косяку, молча опустился на корточки и принялся ловко сворачивать самокрутку. Валера присел рядом с ним.
Ну и че дальше? нарушил молчание он. И сам за себя и ответил:Месяцок погуляем по парме, отдохнем. Потом на зону вернемся.
С голодухи за месяц издохнем, отчеканил басом Егорша.
Не издохнем. Я парму знаю получше любого в отряде. Если вообще не на зоне. И эти места изучил в свое время. Бывал здесь. Одним словом, тут в самой глуши есть несколько маленьких деревушек спасовцев-скрытников. У них с полей картохи можно тиснуть, овощей там... Посуду добудем. Грибов вокруг хоть обожрись.
Без соли хреново. И без курехи.
Добудем, уверенно заявил Косяк. Найдем, кого обнести. Уж парму я, слава Богу, знаю...
Тады пошли, перебил его Егорша и затушил в сыром мху хабарик. И помаркуй, как собачек со следа сбить. По речке какой, что ли, пройтись?..
Но прежде, чем они нашли хоть какую-нибудь речушку, наткнулись еще на двоих беглыхрыжего Леху Лису и Макарону, молодых дружков-доходяг. Первый чалился по двести двадцать восьмой за наркоту, второй снасильничал пятнадцатилетнюю девку. Всякий раз, когда Макарона попадался Косяку на глаза, Косяк поражался: и как такая сопля смогла справиться с телкой, хоть и пятнадцатилетней! Рост чуть больше полутора метров; вес, наверное, около сорока килограммов. Со спины выглядит как семиклассник. Доходяга! Да такого бы кошка насмерть зацарапала! А он вот взял и снасильничал бабу...
Леха и Макарона драпали через парму, как два медвежонка, у которых только что подстрелили мамашу. Все равно куда, лишь бы побыстрее и подальше. Следом за ними увязалась белая лайка Фикса, обитавшая на зоне около пищеблока и, когда становилось скучно, провожавшая колонну мужиков на делянку.
Стой! Стреляю! гаркнул прямо над ухом Косяка Егорша.