В защитники Акулову ее сосватал Денис. Прежний адвокат ничем себя не проявил, а перед началом судебных заседаний всерьез занемог, так что к расторжению договора отнесся с облегчением. Акулов матерился, когда вспоминал, сколько денег тот высосал из его матери и сестрыа ведь клялся, гад, что сделает все невозможное и вытащит из СИЗО еще до суда.
Акулов отдавал себе отчет, что его освободили, а уголовное дело отправили в прокуратуру «на дослед» только потому, что не сыскали потерпевших, сам он ни в чем не признавался, к тому же в протоколах обнаружились чисто технические огрехи, вроде непроставленной даты допроса и отсутствующей подписи понятого. Машиной заслуги в этом не было, но Андрей уже испытывал к ней чувства, несколько превосходящие благодарность клиента по отношению к защитнику. История повториласьеще в период совместной работы она была ему глубоко симпатична, до настоящей любви оставалось полшага. Тогда Акулов этот шаг так и не сделал, памятуя о женихе, коллеге из провинциального городка. Будь ее избранник кем-нибудь другим, Андрей бы его оттеснил, но принципы не позволяли строить козни товарищу по оружию, тем более, имеющему серьезные намерения, в то время как сам Акулов к браку не стремился.
«Освободить из-под стражи в зале суда, немедленно, избрав мерой пресечения подписку о невыезде» Лязгнул замок, сержант-конвоир посмотрел с любопытством и отворил решетчатую калитку. Перешагнув порог «клетки», Акулов оказался на свободе. Мать с сестрой бросились на шею, друзья, в том числе Денис Ермаков, толпились в сторонке, слегка растерянно улыбаясь и ожидая очереди, чтобы похлопать по спине. Маша поздравила сдержанно, дождалась окончания формальностей, завершающих превращение вчерашнего арестанта в почти полноправного гражданина, и уехала незаметно.
Первый вечер Андрей провел в семье. И мама, и младшая сестра Виктория готовились к возможному освобождению, так что на столе оказалось все то, что он когда-то любил. Как выяснилось, за время отсидки его вкусы значительно изменились. Чтобы не расстраивать близких, говорить об этом Андрей не стал, но они, кажется, и сами заметили. Кошка, в его отсутствие превратившаяся из писклявого бело-рыжего комочка в избалованную красавицу, Андрея не узнала. Подозрительно обнюхав его ноги, она фыркнула и скрылась под диваном, откуда не вылезала до конца торжества.
Записную книжку Андрея изъяли на обыске, и в дальнейшем она затерялась где-то в кабинетах УСБочевидно, «гестаповцы» слишком усердно изучали связи коррумпированного мента. Координаты друзей Акулов более-менее помнил, а что не помнил, легко восстанавливалось. С подругами обстояло сложнее. Перейдя от праздничного стола в свою комнату, лежа на кровати с сигаретой в зубах, Андрей с тоской осознал, что звонить просто некому. Об этом думал и в тюрьме, но лишь сейчас прочувствовал по-настоящему. Знакомых девушек всегда было много, но все они теперь остались в прошлом. Не желая терять независимость, Андрей брал не качеством, а количеством отношений, мягко их разрывая, когда его слишком серьезно начинали воспринимать как кандидата в мужья.
Он набрал три цифры Машиного номера телефона и остановился. Что ей сказать? Еще разспасибо за помощь? Давай приеду к тебе в гости? Пригласить назавтра в кино?
Бросив трубку, Андрей забрал со стола остатки водки и в одиночку прикончил бутылку.
На следующий день он пил с друзьями. Частный детектив Ермаков, набравшись больше всех, фальшиво, но с искренним чувством, распевал «По полю танки грохотали». Андрей смотрел на него и думал о Маше. Рука опять тянулась к телефону, но он сдерживал себя, понимая, что говорить с ней должен трезвым.
Проснувшись утром, долго переживал: а вдруг все-таки дозвонился, наплел неизвестно чего и теперь не могу вспомнить?
Одолев похмелье, набрал заветный номер. Проклиная застенчивость, которой никогда прежде не испытывал при общении с девушками, договорился о встрече по чисто деловому поводу: обсудить дальнейшие шаги по своему делу и возможность помощи невинно арестованному другу
Все необходимые бумаги были у Маши с собой, так что закончили быстро. Волнуясь, Валентина Ивановна подписала договор на защиту.
Все-таки я не представляю, как я с вами рассчитаюсь.
Об этом, пожалуйста, не беспокойтесь. Ермакова сложила документы. Можно еще чашечку чая? Уж очень он у вас вкусный.
Глядя на них, Акулов радовался, что пожилой женщине Маша как будто пришлась по душе, и думал о том, где раздобудет деньги. Маша говорила, что отработает бесплатно, но Андрей согласиться с этим не мог. Вот только когда ему что-то заплатят? Да и не хватит милицейского заработка на полноценный гонорар. О прежних «халтурах» нечего и думать, его место давно уже занято, если и удастся куда-то втиснуться, то приработок выйдет копеечным. Надо что-то придумывать, и придумывать срочно. Не сидеть же на шее у сестры и матери, пусть даже они обе зарабатывают очень прилично.
Допив чай, они распрощались, вышли из дому и сели в машину. Черная «Мазда-323» принадлежала Маше, она же ей и управляла, что вызывало в душе Андрея некий дискомфорт. Не потому, что Маша была плохим водителем или он питал предрассудки против женщин за рулем. Просто вся эта поездка, несмотря на ее необходимость и благородство поставленных целей, вызывала у него ассоциации с белым ужином дамы угощают кавалеров.
Тебя домой отвезти? спросила Мария, когда выбрались на шоссе, и голос ее прозвучал как-то уж очень нейтрально.
Если у тебя есть время. Андрей прокашлялся. Насколько я помню, возле того поворота есть местечко, где неплохо делают шашлыки. По крайней мере, если и из собак, то не из бродячих. Может, заглянем перекусить?
Ладони у него вспотели. Впервые за последние пятнадцать лет в такой ситуации.
5. Две разные встречи
Здравствуйте. Могу я усльшдать господина Фадеева?
Кто его спрашивает?
Его спрашивает двойной агент Вонючий. По очень конфиденциальному делу.
Хм Минуточку.
Через несколько секунд в трубке раздался голос Игоря:
Алло! Серый, опять ты прикалываешься?
Я.
Из-за твоих идиотских шуток меня когда-нибудь уволят. Знаешь, с кем ты сейчас разговаривал? С проверяющим. Из. Москвы. Они у нас как раз «секретку» смотрят. Соображай, что делаешь, они же не врубаются!
А чего он телефон хватает?
Потому что! Ну, говори быстрее, чего хотел?
На тебя посмотреть, себя показать.
Только не сегодня!
Игорек, мне надо только пять минут. Буквально в глаза тебе заглянуи все. Уж очень сильно соскучился. Ну, не будь таким противным!
Черт с тобой! Через полчаса в нашем месте. Успеешь?
Под «местом» понималось небольшое кафе в соседнем с РУБОПом здании. Гражданских лиц там, наверное, и не бывало, зато в любое время сидело десятка полтора сотрудников, как борцов с оргпре-ступностью, так и «земельных» оперов, заехавших повидать знакомых, поделиться информацией или, напротив, попытаться что-нибудь выведать. На письменные запросы, составленные и отправленные в полном соответствии с правилами секретного делопроизводства, РУБОП отвечать не любил, просто молчал или слал «отписки», так что деловые отношения между региональным управлением и другими подразделениями строились, по большей части, на основе личных контактов между сотрудниками.
Игорь Фадеев и Волгин начинали операми в одном отделении и считались почти что друзьями. В начале девяностых их пути разошлись: Фадеев, всегда тяготевший к стрелкам, теркам и разборкам, перевелся в ОРБ , а Сергей вообще оставил службу в милиции, несколько лет провел на «гражданке», юрисконсультом частной компании, и вернулся в органы после развода с женой.
В период волгинского «ухода» они не общалисьИгорь почему-то решил, что Волгин «продался бандитам», и встреч избегал, а встретив, руки не подавал, но потом все как-то наладилось. Они смогли объясниться, несколько раз совместно выпивали, а в последнее время и работали, пару раздостаточно результативно.
В кафе Фадеев опоздал. Влетел, весь взмыленный, когда Сергей допивал уже второй «капучино», махнул рукой кому-то из коллег и упал на стул:
Не извиняюсьпроверяющий всю плешь проел. До каждой запятой в бумагах докапывается! Еще и денег на меня повесили.