До утра мы искали лазейки в наших телах. Можно сказать, это была незабываемая ночь. Но это была всего лишь мокрая воспаленная вечность, искромсанная бритвами горячих тел.
Утром, поссорившись из-за пустяка, мы расстались.
Проходили дни, мы то теряли друг друга, то находилии это опустошало нас. Однажды она так и сказала, что в нашей любви нет обмена энергиями, каждый старается прихватить побольше. Мы встречались от случая к случаю. Иногда не виделись неделями. Она ездила в гости к своим прежним любовникам, а я гулял с хулдрами, не веря, что в моей жизни есть что-то, чего не коснулось семя лжи.
В следующий раз она пришла сама. Обрадовавшись её приходу, я сбегал за вином. Пока я готовил ужин, она спокойно сидела в кресле и со смехом рассказывала о своей новой работе. Она торговала надгробиями и памятниками.
В нашей конторе живет привидение, это так ужасно. Я не могу долго оставаться там одна. Говорю об этом хозяину, а он думает, я на что-то намекаю, и пристает ко мне. А он, фу, жирный и противный.
Пусть держится от тебя подальше, сказал я, кромсая ножом лук.
Представляешь, с утра до вечера хожу среди каменных плит, а на них имена и даты жизни.
Так и самому недолго стать привидением, слеза скатилась по моей щеке.
Работа близко от дома, платят немного, зато можно читать целый день.
Что читаешь?
Никакой художественной литературы, многозначительно заявила она, только конспекты с лекций Хосе Аргуэльяса.
Ммм, уважительно промычал я. И что там?
Читая лекцию о солнечном календаре майя, она потихоньку накачивалась вином.
Когда я подавал ужин, её глаза блестели, словно две звезды Антарес. Я забеспокоился, когда она, расплескивая, налила себе полную кружку вина и, не обращая на меня внимания, выдула половину. Опьянев, она стала дико смеяться. У меня смеяться не получалось, я наблюдал, как разум покидает её. Черты лица стали, как у больной лихорадкой, зрачки по-кошачьи расширились, и вдруг она ударила меня по губам и завизжала, что есть мочи. Наверняка уши заложило у соседей за стенкой и этажом выше.
Не сходи с ума! строго посоветовал я.
Подобный совет с таким же успехом можно было дать и торнадо, чтобы успокоился.
Я тебя ненавижу! закричала она. Ты умеешь только впихивать свой член!
Что ты несешь?! завелся я. Замолчи! Сумасшедшая!
Думаешь, ты такой особенный! Тыникто для меня! Да, яшлюха, да, я е*** со всеми подряд! Как тебе такой сюжет?!
Чертова сучка! Ты же вампир! Адское создание! Тварь! Я вскочил.
Она схватила со стола бутылку и замахнулась, бутылка разбилась о стену за спину, осыпая обезумевшую любовницу осколками. В руках осталась «розочка» отличное оружие для пьяных драк.
Она просто кипела от ярости.
Педрила! беря на пару тонов выше моего, завыла она. Да от тебя самого места живого не останется. Ты жалкая мразь, тебя трахнут в жопу, сосунок!
Она перла на меня, как товарный поезд, размахивая холодным оружием. Честно говоря, меня не прельщала перспектива украсить картину своей кровью и лечь жертвой на алтарь любви. Уворачиваясь от её неверных движений, я давал себе словоникогда не связываться с истеричными алкоголичками. Было страшно и весело одновременно. Страшно от уверенности, что кто-то выйдет из схватки покалеченным. А весело потому, что со стороны это напоминало шоу неврастеников. Кто бы мог подуматья стал его постоянным участником.
Однако веселье скоро прошло, потоки злобы подкосили мои ноги. Она выплевывала на меня весь свой яд, говорила ужасные вещи. Я не мог сопротивляться, меня разрывало на части от каждого слова, перемешивавшего внутренности в кашу, словно пуля со смешенным центром тяжести. Нанося раны, она получала удовольствие, моя энергия тихо перемещалась в её солнечное сплетение. И как напившийся вампир, она, вскинув отяжелевшую голову, удалилась.
Скорчившись, выжатый до кожуры, я лежал посреди коридора и нюхал куски грязи, отвалившиеся от высоких подошв её криперов. В доме не было ни капли выпивки, ни звука, ни одного живого человека.
Кое-как я выполз на улицу, не собираясь подыхать без глотка вина. В ночном магазине я увидел её. Она убалтывала пузатого дядьку с кейсом под мышкой. Тот криво поулыбался и купил ей бутылку ликера. Меня вынесло, как ядро из пушки.
Они прошли мимо. Домой я добрался пьяный грязный и рухнул на кровать. Это была тяжелая ночь. Мертвая сторона вечности присела на грудь. Я был один, истерзан и в полной мере оценил: nox et solitudo plenae sunt diabolo (ночь и уединение полны злых духов). Тьма окутала меня, и я не покончил самоубийством лишь потому, что двигался с превеликим трудом.
Прошла недели две. Сознание успокаивалось, вернулись аппетит и сон. И все было бы хорошо, если бы я снова не свалял дурака.
Они пришли вчетвером. Самой пьяной была она, с ней мой приятель, у него под боком подружка на ночь, и с ними еще какой-то южанин из тех, кто рулит фруктами на рынке. Оглядывая моё жилище, похожее на собачью конуру, он не понимал, куда его привели. Мужика подцепили буквально у моего дома, и он, купив вина и сигарет, заявился с твердым намерением кого-нибудь отыметь.
Они ввалились, как к себе домой. Она была проспиртована, дай ей дыхнуть на зажженную спичкувесь дом взлетел бы на воздух. Я пробовал их выгнать, но они меня не замечали. Чрезмерная дружелюбностьмой враг. С мыслью, что рано или поздно это закончится, мне удалось заснуть. Глубокой ночью я открыл глаза и услышал, как они возятся на кухне, южанин домогался, она вяло сопротивлялась. Когда я вошел, он уже болтал членом возле её носа, а она со смехом увиливала. Она лишь криво усмехнулась и спросила:
Где же ты был все это время?
Южанин нехотя надел штаны. Я вывел его в коридор. Он был готов драться. Но тут на кухне что-то упало. Без присутствия людей её сознание отключилось, и она валялась на полу, как сломанная кукла.
Ты жива, Суок? спросил я.
С помощью горячего соблазнителя я забросил её тело на диван. В соседней комнате свою полуживую куколку тихо трахал приятель. Скорее всего, он был также невменяем и делал это по привычке. Я находился среди странных людей, их трудно было назвать отбросами общества. Они умели цвести и пахнуть. Но чувствовал я себя, как на помойке, среди гниющего мусора. Если бы не присутствие южного ловеласа, я бы сблевнул прямо на пол.
Странные вы люди, уходя, сказал южанин, я бы никогда не жил с женщиной, которая позволяет себе такое.
От дуновения Божия погибают, от духа гнева Его исчезают. Чем я прогневал Его? Чем прогневал Ян Кертис, затянувший удавку на шее, напевая: «love will tear us apart again» Я прилег рядом на диван. Она завозилась, увидев кошмар. Завтра она ничего не вспомнит, будет смеяться и удивленно махать руками, и еще одна печать лжи тенью ляжет на её лицо. И тут я почувствовал, как мой член, уловив дыхание её влагалища, вытянулся в струну. Ему было наплевать, что думаю я. Когда встает член, Бога нет. Её чрево тоже уловило моё желание, и не успел я зевнуть, как она сама наделась на меня, так и оставшись лежать ко мне спиной. Её тело изогнулось и задрожало. Решив, поставить точку в игре, я выплеснул в неё вместо семени поток серной кислоты, впрочем, совершенно безобидной для её внутренностей. Она даже и не поняла, кто это был. Опустошив себя, я успокоился, понимая, что не меньший безумец.
Она лежала рядом, а я разговаривал с её бездыханным телом:
Только не говори, что наша любовь была похлебкой, и насколько первые ложки были горячи, настолько последние холодны до отвращения. Это не так, бл**!
Она засопела в ответ.
Никто не поймет, что произошло между нами. Мы и сами вряд ли поймем. Но такие уроки любви не проходят бесследно, я выучил наизусть боль и страдания. А ты уже давно знаешь, как избавляться от привязанностей. Нам нечего больше преподать друг друга.
Высказавшись, я удовлетворенно замолчал. Потом принял душ, оделся в чистое и вышел на улицу. Звезды над головой с любопытством наблюдали за мной, я поговорил и с ними:
Эта была любовь? Это была любовь. Но не та любовь, что спасла бы меня. А та, которую нужно спасать. Это была любовь, которая растерзала меня, раньше, чем я успел мяукнуть.
Я опустил голову. И она пала, как тяжелый чугунный шар, и покатилась, как в боулинге, сбивая прохожих, дома и трамваи. Она катилась через весь мир, каждый миг, увеличиваясь, словно снежный ком. Впитывая всю его тяжесть, боль и отчаяние. Она сошла с земной орбиты и, преодолевая гелиоцентрические расстояния, пронеслась через Галактику к созвездию Южного Креста и обратно к созвездию Лебедя. И возвращалась туда, где начала свой путь, распухнув от чувств и мыслей.