Практика всё, практика. Я ж тебе сказал, какие условия надо соблюдать для того, чтобы научиться метко стрелять. У нас, кстати, сейчас обед начинается, сказал я нашему гостю, взглянув на часыможет, хочешь отведать нашей солдатской каши? Приглашаю.
Не откажусь! С удовольствием, ответил Климов.
После обеда мы проводили полковника из Комитета до проходной, у которого его ждала автомашина.
Ну, будем прощаться? Слушай, командир? Неожиданно, кажется, даже для самого себя обратился ко мне Климов, а может, зря мы всё это затеяли? Как ты думаешь?
Нет, полковник! Думаю, не зря. Ты ведь сам профессионал и понимаешь, что тайная война не прекращалась никогда, не прекращается и не прекратиться ни на одну минуту, ни на секунду, особенно против нашей страны. Мне довелось как-то прочитать одну занятную книжечку, автором которой являлся некий Аллен Даллес,уверенно сказал стоявший рядом прапорщик Сокольников.
===
Аллен Уэлш Даллеспрофессиональный разведчик. Во время Второй мировой войны являлся заместителем начальника Управления стратегических служб США. Ещё в самом конце войны в своём труде» Размышления о реализации американской военной доктрины против СССР» сформулировал основные задачи по борьбе против нашей страны: «Окончится война, всё как-то утрясётся, устроится. И мы бросим всё, что имеем, всё золото, всю материальную мощь на оболванивание людей. Сознание людей способно к изменению. Посеяв там (в России) хаос, мы незаметно подменим их (советских людей) ценности на фальшивые и заставим их в эти ценности верить. Как? Мы найдём своих единомышленников, союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разворачиваться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на Земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания
Литература, театр, киновсё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и подымать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, словом, всякой безнравственности.
В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводится в добродетель
Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство, наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и прежде всего вражда и ненависть к русскому народувсё это мы будем ловко и незаметно культивировать Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда делать главную ставку на молодёжь, станем разлагать, растлевать, развращать её. Мы сделаем из неё циников, пошляков, космополитов.
И лишь немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества.»
Непосредственно по предложению Аллена Даллеса и при его активном участии было создано Центральное разведывательное управление США, которое он возглавлял с 1953 года по 1963. Полёты самолёта-шпиона У-2 над нашей страной были спланированы и осуществлёны, когда во главе ЦРУ стоял Аллен Уэлш Даллес.
===
Прощайте тогда! Свидимся ли когда-нибудь ещё?
Свидимся, обязательно свидимся! До встречи! Ты машину, главное, не забудь нам подогнать вовремя, как обещал. Будем на тебя надеяться. Главное, не торопись! Помни, как говорили в старину? Правильно: «Поспешай, не торопясь!»
Неожиданно полковник предложил: «Давайте сфотографируемся на память о нашем знакомстве?»
А почему бы и нет, но только после выхода в отставку, ответил я.
Правильно, поддержал меня Дед, примета у нас плохая.
Алексей и Дмитрий крепко пожали полковнику руку, а вдруг Дед сказал: «Вы, товарищ полковник, не обижайтесь. Мы здесь ребята простые. Главное, не подведите нас! А то потом мы с Вас взыщем сурово, по законам военного времени, как говорится!» Тот понимающе кивнул в ответ, затем подошёл ко мне, крепко обнял и, не оглядываясь, сел в машину, которая через мгновенье, сорвавшись с места и обдав нас напоследок белым облачком, вырвавшегося из выхлопной трубы, едкого отработавшего газа, скрылась из виду за лесным поворотом.
Часть II. НАЗАД ПУТИ НЕТ
Ночь накануне вылета
Уже сидя в планёре, я вспоминал наши проводы и напутственное слово генерала на небольшом приграничном аэродроме. Он приехал, чтобы лично присутствовать при нашей подготовке непосредственно накануне отлёта и проконтролировать всё от и до. Погода тогда стояла прекрасная. Ночи тихие и безлунные, одни только звёзды, по которым можно было отлично ориентироваться. Снаряжение, оружие и боеприпасы мы загрузили в планёр ещё загодя, днём. Генерал привёз с собой новые дыхательные аппараты изолирующего типа, которые считались последней разработкой одного секретного института, занимавшегося проблемами спасения подводников с затонувших атомных субмарин.
У нас был накоплен довольно большой опыт использования этих аквалангов, когда отряд проходил специальную морскую подготовку в учебном центре подразделений военно-морского спецназа, так называемых боевых пловцов, которые являлись разведывательно-диверсионной частью в системе разведки ВМС. Привезённые генералом дыхательные аппараты принципиально ничем не отличались от тех, что использовали мы на своих тренировках, а именно от дыхательных аппаратов замкнутого цикла12 наших коллег с флота, но только у этих был повышенный запас ресурсов по выработке кислорода.
Вот, забирайте! сказал генерал, когда вылез из машины. Он указал пальцем на акваланги и, разминая спину и ноги, затёкшие, видимо, от долгой езды в машине, вновь заговорил: «Еле-еле выпросил у наших учёных опытные экземпляры. Давать не хотели. Все ведь вокруг спрашивают, для чего, мол, беру? Я всё-таки начальник разведки и вдруг акваланги! Подозрительно? Не на рыбалку, чай, собрался, кругом дураков нет! Меня даже на самом верху спрашивали об этом, куда, мол, и для чего начальнику ГРУ понадобились шпионское оснащение. На старости лет врать приходится, а что делать? Ради благого дела и согрешить не вредно.
А Вы бы, товарищ генерал, не врали! Сказали бы всё честно, так, мол, и так, господин президент, Вас и Вашу семью обкормят всякой гадостью и ерундой, а нам потом расхлёбывать придётся. Смотрите уважаемый, что в рот тащите! Посоветовал прапорщик.
Поучи, поучи меня Дед! Ох! Распустил ты, свой личный состав. Прапорщик генерала, целого начальника военной разведки, учит. Дожил! Строго заворчал генерал, нахмурив брови. Но это была напущенная строгость, как говорится, не настоящая, ибо любил он нас страшно, любил и уважал в отряде всех, а поэтому позволял, когда мы оставались наедине, нам некоторые вольности, не выходящие, конечно за пределы разумного. Особенно он благоволил к Сокольникову. Прапорщик ему нравился за свой норовистый характер, чувство самоуважения и достоинства. Единственный человек, кстати, которого генерал Корабелов старался называть на «вы», был Дмитрий. Когда начальник Управления ходатайствовал за Димыча и призывал того во второй раз в армию, то, конечно же, собрал о нём самые подробные сведения, особенно в части касавшейся увольнения гвардии лейтенанта Сокольникова Д.С. из ВДВ. Он естественно связывался по телефону с Маргеловым В.Ф., тогдашним Командующим десантными войсками, да и при личной встрече беседовал с ним на тему Димыча, и как потом рассказал мне по большому секрету, Командующий ВДВ очень хвалил своего бывшего разведчика, считая его лучшим. «А что касательно случая увольнения, Иван Фёдорович, пробасил Маргелов по телефону, так я сам бы врезал тому хлыщу по морде, честное слово, врезал бы так, чтобы надолго запомнилось. Дед, то есть Сокольников, правильно сделал, по чести солдатской поступил, хотя и не должно генерала при всех за руки хватать. Он настоящий офицер, бери, не пожалеешь, я за него своей головой могу поручиться. Только ты, Иван Фёдорович, с ним поосторожней. Я имею в виду его характер. Ему «тыкать» нельзя, у Деда обострённое чувство собственного достоинства, а посему в ответ так же «тыкать» будет, не всегда, но будет. Проверь, если не веришь! Такие уж у меня в ВДВ ребята замечательные и необычные!» Вот такой секретный разговор передал мне генерал Корабелов, когда вызвал к себе, чтобы обговорить условия зачисления Сокольникова к нам в отряд. Однажды, помнится, генерал и прапорщик «потыкали» друг другу, правда один громко, а другой в полголоса, потому что Сокольников субординацию всё-таки чтил. Случилось то событие через пару недель после зачисления Димыча в моё подразделение. Я даже расстроился, что генерал прикажет убрать его. Но нет! Наоборот даже вышло. Начальник Управления вдруг стал выделять, привечать и уважать Деда. «Человеческая душапотёмки!»правильно говорили древние.
Гвардии прапорщик Дмитрий Сокольников
Старшина нашего отряда гвардии прапорщик Дмитрий Серафимович Сокольников отвечал за техническое состояние вооружения всего нашего подразделения. Хотя отряд наш гвардейским, конечно же, не был, но Димка считал себя гвардейцем, так как прослужил в десантных войсках несколько лет.
А вообще, мы с ним были знакомы ещё со школы, жили в соседних домах, спортом занимались вместе, за девушками ухаживали. Родители хотели видеть в Димке архитектора или художника, но он пошёл в армию, в морскую пехоту. Через полтора годы службы Димка стал поступать в десантное училище. Его туда почти не без экзаменов приняли, всё-таки мастер спорта по стрельбе, разрядник по рукопашному бою, по волейболу, плаванию. Талант, одним словом. Через полгода занятий любым видом спорта Димка готов был выполнить норму кандидата в мастера.
К оружию у Димыча было особенное отношение, он любил его как женщину, трепетно и самозабвенно. Бойцы отряда его за это очень уважали, ибо знали, что, если оружие проверял прапорщик Сокольников, то можно идти спокойно на выполнение любого задания, потому, как отказа в работе автомата, пистолета или снайперской винтовки не будет.
Димка был прирождённым солдатом. Порой мне казалось, что он родился именно для того, чтобы стать офицером. У него было колоссальное чувство ответственности и, главное, он умел дружить.
У прапорщика везде были друзья. Конструкторы-оружейники, например, всегда с восторгом встречали каждый его приезд. Они ждали от Димыча конкретных замечаний, советов, просьб, критики по поводу своих новых разработок. Ему давали на испытание любой опытный образец секретного оружия, даже если тот был в единственном экземпляре. По этой причине у нас никогда не было недостатка в совершенных и надёжных пистолетах, автоматах, снайперских винтовках и прочих необходимых технических средствах. Владея практически свободно двум иностранными языками, Дмитрий был в курсе всех зарубежных новинок в стрелковом вооружении. Он часто по собственной инициативе проводил информационные занятия с офицерами отряда, где знакомил их с новыми образцами иностранного оружия. Но только на этом Димка не останавливался, он в прямом смысле доставал нашего генерала просьбами закупить или добыть оперативным способом тот или иной образец новейшего зарубежного диверсионно-разведывательного снаряжения. Нужно сказать, что здесь он имел потрясающие успехи. Оружейная комната отряда буквально ломилась от огромного количества всевозможного оружия: пистолетов, автоматов, карабинов, пулемётов, мин с сюрпризами и прочих хитрых и нужных в нашей работе вещей.
Димка по рождению был солдатом, а ещё точнее, даже не солдатом, а настоящим спецназовцем и разведчиком. Были у нас с Димкой командировки в Южную Америку, потом втораяв Африку, за ней третьяи вновь в Африку, затем последовал Ближний Восток, вскореИндокитай, и, наконец, Афганистан. У специального отряда ГРУ, хотя и просуществовал он относительно короткое время, боевой путь был очень длинным и долгим. И гвардии прапорщик Сокольников, был неотъемлемой его частью, составным звеном истории боевого нашего подразделения, как, впрочем, и все остальные бойцы.
Но Димка не сразу стал прапорщиком, до того он был офицером, лейтенантом. После окончания военного училища попал Сокольников в десантные войска. Назначили Димку командиром взвода в элитный спецотряд ВДВ. Прокомандовал он почти два года, а тут масштабные учения целого военного округа.
Лейтенант Сокольников воевал за «красных». Задачу разведчикам поставили не из лёгких: более пятидесяти вёрст отмахать по лесу, вывести группу к охраняемому объекту, а точнее подвижному пункту управления «синих», засечь его и по возможности навести авиацию или дать точные координаты для огневого налёта артиллерии. Разведгруппу лейтенант возглавил лично. Вертолётам удалось незаметно, используя складки местности, «подкрасться» поближе к району поисков. Лейтенант Сокольников, старший сержант Паутов и рядовой Семак высадились благополучно на опушке леса. Разведчики уже почти достигли заданного района, когда случилось именно то происшествие, которое в последствии сыграло решающую роль в судьбе гвардии лейтенанта Сокольникова.
Его группе предстояло преодолеть небольшую, но довольно глубокую и быструю реку. Переходить её Сокольников решил через маленький деревянный мост. Места здесь были глухими, до ближайшего населённого пункта километров пятнадцать. Тем было удивительнее, когда на грунтовой дороге показался автобус. Пассажиров в нём было двадцать человек. Автобус спускался с пригорка по дороге, ведущей прямо на мост. Неожиданно он увеличил скорость. Разведчики тогда ещё подумали, что вот, мол, зря лихачит деревенский шофёр. А скорость всё нарастала, и на мост автобус влетел стрелой. Даже не притормозив, он пробил деревянные перила и со всеми пассажирами, среди которых было более всего детей, пролетев по воздуху метров десять, рухнул в воду. Брызги огромным фонтаном полетели в разные стороны, причём их было так много, что машина буквально скрылась из виду. Шум от удара автобуса об воду напоминал звук лопнувшего воздушного шарика, но только очень большого, даже гигантского. Когда брызги воды упали вниз, то автобуса на поверхности не оказалось. Он утонул, причём утонул почти мгновенно. Это была трагедия!
Лейтенант даже ничего не приказывал своим подчинённым, потому как все трое, даже не перекинувшись ни словом, ни взглядом, побежали по крутому склону в сторону реки, сбрасывая на ходу всю свою амуницию на землю. Разведчики никогда так быстро не бегали. До берега было метров сто пятьдесят, но они добежали до него в считанные секунды, босиком, успев сбросить тяжёлую солдатскую обувь во время своего стремительного броска. Как на беду глубина реки была довольно большой, до крыши «ПАЗика» только метра два. Из воды шёл гул, шум, стон, плач, крик. Люди хотели спастись, хотели жить, но выбраться без посторонней помощи, видимо, им не представлялось возможным. Хотя попавшим в беду повезло, если так можно было сказать, ибо автобус после своего падения в воду не завалился на бок, не перевернулся на крышу, а встал всеми четырьмя колёсами на грунт. В принципе это и спасло от смерти всех, кто находился в нём. Вода хлынула моментально через открытые окна внутрь салона и стала заполнять его. Но так как автобус стоял относительно ровно, под потолком образовалась воздушная пробка, которая и спасла в первые минуты всех пассажиров, благо, что верхние вентиляционные лючки были закрыты, но вода постепенно через них стала проникать в салон, заполняя его, дабы утопить своих пленников. Разбить окна не представлялось возможным. Входные двери автобуса были закрыты. Шофёр сидел за рулём, уронив на него свою голову. По всей видимости, он был мёртв.