А вы не находите, что там случаются вещи куда более необычайные, нежели в городе или дома?
Тина сдержала возглас, ответив улыбкой на вопрос, но про себя подумала, что зря согласилась подъехать до города с этаким авантюристом.
Вы не могли бы мне остановить у той вон булочной?
Выходит, что вы уже приехали? спросил пан Мрозовский. Он напустил на себя расстроенный скорым расставаньем вид, и медленно протянул ей руку, чтобы помочь.
Да. Я вам благодарна, пан Мрозовский, за вашу доброту, поклонилась Тина, соскочив с брички. Я знаете ли, немного шью. Так мелочи. Моя мастерская через две улицы. Прошу вас посетить при случае.
Ну что вы! Пустяки! Жаль, что мы не закончили разговор, но, если позволите, вот моя визитная карточка, мы в другой раз его продолжим.
Мрозовский коротко кивнул, тронул поля шляпы и толкнул хлопчика в спину. Бричка покатилась по брусчатке, подпрыгивая и поскрипывая на одно колесо. «Странный господин, похоже, что из военных, подумала Тина, не глядя пряча в редикюль визитку, и скоро забыла о нём думатьвсе мысли занимала увиденная на кладбище кукла в руках девочки.
Об утреннем знакомстве ей напомнила одна клиентка. Молодая и шумная лавочница, пани Рузя, из лавки Скарбика с Рынка, иногда приносила Тине постельное бельё и деликатную мелочь в ремонт.
О Рузе ходили слухи, что она сбывает краденое, но это не уменьшало количество желающих быть с ней на короткой ноге.
Тина, у тебя дела пошли в гору? спросила Рузя, выкладывая на стол тряпьё в ремонт. Сбросила муслиманство? Морда глянц?
Живу, как и раньше, ответила Тина, поправляя шляпу на манекене. У тебя столько платья всякого, видать-то у тебя дела в гору пошли, что успеваешь и прикупить, и сносить.
Тинина колкость не осталась без внимания.
За тобой не успеешь. Год, как мужа схоронила, три месяца дочку, а уже такого кавалера себе отхватила. Рузя широко улыбалась, кокетливо склонив голову набок, поправляя рукава «с напуском» на модной шёлковой блузе, словно она сама перед тем кавалером сейчас и самое время заигрывать.
Какого, прошу, кавалера?
Тот твой муслиманский шиквдовица-таемница. Так и притягивает к себе хлопов. Лезут, как мухи дурнуватые. Как думаешь, Тина? Если в чёрном стану ходить, меня скорее замуж возьмут?
А ты попробуй. Может, и возьмут, ответила Тина. Тебе, блонде, чёрное к лицу.
Будешь иметь стройный вид.
Вот и люкс, фыркнула Рузя и вышла, звякнув колокольчиком у двери.
Христина оглянулась, сколько её ждало сегодня работы, и прогнала мысли прочь. Ни один звук не любила Христина так как стук машинки. Настоящий Зингерпоскрипывал шкивом колеса, игла строчила, та-та-та-та.
Тина задумалась: «День сегодня выдался странный, и еще кукла эта, и пан Мрозовский, где он только взялся у ворот Кальварии? А Рузя? Ведь её не было возле булочной, так из какого окна она свои глаза выставила? Вот уж кто все сплетни первой узнаёт.
Утро плавно перетекло в день. Колокольчик у двери жалобно тренькнул и затих. Вошедший остановился на пороге, не сделав больше ни шагу. Тина как сидела в каморке с шитьём в руках, так и замерла. Она не сомневалась, что это мужчина, что он обязательно высок и силён, но оставалась сидеть на стуле тихо как мышь. Неизвестный ничего не спросил, не позвал хозяйку, потоптался на пороге, хрипло откашлялся и вышел. Христина опрометью бросилась к двери, чтобы посмотреть на неизвестного гостя, но, среди редких в этот час прохожих, на улице она не заметила ни одного высокого мужчины.
День добрый, пани Кшыся!
Перед Тиной стоял пан Мрозовский.
И вам доброго дня! кивнула Тина, мимолётно подумав: «Удивительно, как неожиданно умеет возникать этот пан!»
В ту же минуту из проулка вышла щедро декольтированная Рузя. Завидев пана, Рузя широко заулыбалась и так понесла своё молодое тело, покачивая пышными бёдрами, что казалосьв талии оно непременно сломается.
Вот уж принесла нелёгкая, буркнула Тина, наблюдая эту «дефиляду».
Это вы мне, прошу?! спросил пан Мрозовский.
Ой, да то не вам! Прошу пана, не вам! Христине даже дурно стало, такой некрасивой вырисовывалась ситуация. А вы ко мне по делу идёте, или так, ранковый променад?
Я к вам, если позволите, личнонедовольно ответил он.
Рузя поравнялась с мастерской, похлопала ресницами и тревожно оглянуласьдемонстрируя себя же сбоку. Ах, фрайда реальна, томно заявила она, адресуясь Христине, Слава Исусу Христу!
Навеки слава, равнодушно ответила та.
Рузя подошла почти вплотную к пану Мрозовскому и поклонилась, она выставила одну ручку для поцелуя, а вторую возложила на то самое смелое декольте. Тине стало стыдно.
«Вот ведь, хвойда! Не упустит момента, чтоб не выпятить перед порядочным человеком чего не надо», рассердилась Тина, но виду не подала, а усмехнулась галантно и профессионально.
Рузюнця, солнце моё, ты мне еще заказ принесла? Смотрю, что так скоро вернулась. А может ты мимо шла, а я задерживаю?
Ты меня, Тина, не задерживаешь. Я женщина свободная и сама себе хозяйка, ответила Рузя, дерзко глядя в глаза пану Мрозовскому, и поправила завиток на лбу.
«Папильотка», мстительно подумала Тина.
Не репрезентовала нас, жеманно пропищала Рузя, морща курносый носик в рыжеватых конопушках. А ещё колежанка называется.
Правда, неловко вышло, пробурчала Тина, Рузюнця, то пан Мрозовский, он где-то из Ратуши.
Мрозовский, хоть и немолод давно, а живот втянул да подбородок задрал. Окинул всех шляхцицким взором и потрогал ус. «Сейчас скажет что-то мерзкое», подумала Тина и быстро протараторила вслух:
А то моя старинная подругаРузя Ковальчук, прошу паньства.
Не такая старинная уже, злобно прошипела Рузя, силясь сохранить улыбку, Впрочем, я так тороплюсь.
Мрозовский вспомнил, зачем шел и отозвался:
Я к вам, пани, по важному делу. Если у вас есть свободная минутка, то прошу уделить её мне. С этими словами он открыл дверь в мастерскую, словно приглашая войти к себе домой.
Видишь, Рузя? Ангажирована нынче. Свободного момента не имею. Пожала плечами Тина, кивая на Мрозовского, и вошла.
Мрозовский щелкнул каблуками перед ошарашенной Рузей, кивнул и вошел следом за Тиной.
Мрозовский прошелся по салону, заглядывая во все углы, осматривая стены, витрины и каждую мелочь на полках. Он не поленился согнуться вдвое и заглянуть в высокую вазу на полу.
Вы разве бывали у меня раньше? спросила Тина.
Я? Нет, конечно! Впервые имею честь посетить ваш салон. Мрозовский приветливо улыбался и заглядывал в раскрытую дверь каморки. А там у вас что?
Там у меня приватный покой и мастерская. Проходите, если вам уж так любопытно. Я женщина честная, никого не прячу. Вдова я.
Что вы, пани Кшыся, я совсем не потому интересуюсь! Я так сказать в силу профессиональной привычки, сказал Мрозовский и втиснулся в каморку.
Христина пошла за ним следом. «Экий профессионал! Вот так и пропадают вещи в приличном доме», насупилась она.
Пан Мрозовский покрутил колесо на машинке, порылся в куче тряпья, принесенного утром Рузей, заглянул в ящик, выдвинутый из комода.
Что вы, прошу пана, себе позволяете! возмутилась Христина и с силой задвинула ящик обратно. Старый креденс противно скрипнул, и на пол свалилась фарфоровая собачка. От удара у собачки отвалилась голова.
Прошу пана выйти! Сейчас же! Кто дал пану право?
А кто вам принес тот шмальц? спросил он, ткнув пальцем в кучу на столе.
Прошу пана, шмальц, по другому адресу. Вам подсказать или найдёте сами, равно как и выход?
На Бога! пролаял Мрозовский. Тише, тише, пани Кшыся. Не нужно так кричать, еще услышат люди. Что они тогда скажут? Что «двуйка» в Жолкеве не умеет работать тихо?
Тина обомлела. Такой приличный с виду господин и из этой людожерской «двуйки».
За последние годы власть в городе менялась множество раз. Сплетен Тина не слушала, была богобоязненной и скромной, а каждую пятницу ходила помолиться в костел святого Лаврентия, в малый Вавель, как издавна окрестили костёл за красоту сооружения. Христина молилась и просила всех, захороненных в подземелье костёла, Жолкевских, основателей города, а так же всех рыцарей и королей, что лежали здесь же.