Пан начал было гость.
Молчать! тихо, но с явной угрозой бросил ему Марчевский.
Он уже успел окинуть взглядом хороший, но далеко не новый костюм, светлую рубашку и приятного тона хорошо повязанный галстук. В этом пан Викентий считал себя непревзойденным знатоком и мог оценить по достоинству вкус нежданного посетителя: редко кто может правильно вывязать двойной виндзорский узел галстука. Похоже, этот человек имеет некоторое понятие о приличных манерах
Встаньте лицом к стене. Рук не опускать, приказал пан Викентий.
Быстро обыскав незнакомца, он убедился, что тот безоружен. Под шерстяной тканью английского костюмав этом пан Викентий тоже не мог ошибиться, костюм был явно английского производстваощущались натренированные плотные мышцы спины и плеч гостя. Однако от него исходил явный запах «Фрюлинга», немецкого одеколона: тонкий, едва уловимый, он казался неотъемлемой частью всей одежды.
«Это тебя и выдает с головой, приятель! усмехнулся про себя Марчевский. Поговорим немного, а потом, как совсем стемнеет, придется прогуляться в развалины. Интересно, кто ты? Ищейка на вольной охоте, случайно попавшая в мое убежище, или ты связан с увязавшимися за мной сегодня днем? Все равно придется тебя убрать и уходить. Сегодня же!»
Стало жалко этой квартиры, столь счастливо найденной Зоси, жалко такой уютной старинной мебели в гостиной, тяжелых гардин на окнах, широкой удобной кровати в спальне Где-то теперь удастся приткнуться? И надолго ли обретешь покой в новом убежище, если, конечно, обретешь и само убежище? Запасных вариантов не было: уходить придется просто в темноту ночи, все равно что в никуда. Но и оставаться нельзясегодняшние дневные приключения и тонкий запах немецкого одеколона, въевшийся в костюм незнакомца, красноречивее слов говорили Марчевскому очень многое.
Разве только отправить Зосю к подруге, а потом прийти туда самому, после того как пристрелишь соглядатая в развалинах? Рубить концы все равно надоэто непреложный закон нелегала. И другого выхода нет! Может, удастся за день-два подыскать какое-нибудь новое жилье, или им придется уехать отсюда совсем? Правда, уезжать далеко тоже не лучший вариантте, с кем он хотел увидеться, станут искать его здесь. Но и немцы тоже
Не догадывавшийся о мыслях пана Викентия незнакомец переступил с ноги на ногу. Это отвлекло Марчевского от невеселых размышлений.
Можете опустить руки и сесть в кресло, благосклонно разрешил он и отошел в другой угол комнаты. Снял со спинки стула пальто и шляпу гостя, быстро осмотрел их: оружия не было и там.
Зося, выйди, пожалуйста, нам с паном надо поговорить. И собери самое необходимое. Себе и мне.
Пан полковник зря беспокоится, спокойно сказал незнакомец. Я не имею дурных намерений.
Вот как?.. протянул несколько удивленный Марчевский. Зося, почему ты его впустила?
Но он сказал, что давно знает тебя, красивое Зосино лицо выражало искреннее недоумение.
«Боже мой, вот когда глупость женщины отнюдь не благо, а погибель в прямом смысле слова», раздраженно подумал пан Викентий.
Хорошо, мы сейчас все выясним, Марчевский подошел к окну, немного отодвинул штору и посмотрел вниз. Улица была пустынна. Иди, Зося, делай как я сказал!
Дождавшись, пока она выйдет, Пан Викентий подошел к столу и, не убирая пистолета, сел напротив гостя. Отметил про себя, что тот держится достаточно спокойно. Наверное, надеется выкрутиться? Но ноздри до сих пор щекочет сладковато-приторный запах «Фрюлинга», а это смертный приговор!
Итак, глядя в глаза незнакомцу, сказал Марчевский, пан знает меня, мое бывшее звание, знает, где я живу, а я, представьте, пока не знаю о вас ничего. Не хотите восполнить пробелы?
Пан полковник не прав: офицер всегда остается офицером, даже если армия потерпела поражение, мягко улыбнулся гость. Поэтому я обратился к вам по званию. Однако вы, похоже, действительно меня не помните?
Представьте себе, с издевательской усмешкой ответил полковник.
Я Тараканов, из Кракова.
О, так пан русский? Интересная новость. И что же вы делаете здесь? Откуда знаете меня, как нашли мое жилище в этом городе? Отвечайте быстро, на долгие разговоры нет времени.
Надеюсь, пан полковник не станет стрелять в квартире при женщине, если я достану сигареты? вместо ответа поинтересовался Тараканов. А на ваши вопросы я отвечу. Все очень простомне нужны пенёндзы,[4] а знакомых здесь нет. Я случайно увидел вашу даму и пошел за ней, надеясь на счастливую встречу с вами. Вот и встретились. Не откажите в помощи бывшему сотруднику дефензивы?[5]
Складно лжете, господин Тараканов, но неправдоподобно. Во-первых, Зося не выходит из дома! А во-вторых, среди сотрудников дефензивы у меня не было знакомых с фамилией Тараканов. И вообще там не служат эмигранты!
Не служили, но сотрудничали! уточнил гость без тени смущения. Полиция не может обходиться без осведомителей.
Согласен, кивнул Марчевский, но теперь вы, видно, быстро сменили хозяина.
Прошу вас, не торопитесь с выводами! примирительно поднял руки Тараканов. При новом хозяине зачем бы мне деньги? Кстати, могу предложить вам купить весьма интересную вещь, и надеюсь, она придется вам по вкусу. Но самое главноеденьги! Они у вас есть?
Короче, чего вы хотите? самоуверенность Тараканова начала раздражать пана Викентия. С каким удовольствием он всадил бы между глаз пулю этому бывшему полицейскому осведомителю, наверняка перешедшему на службу к оккупантам. Слишком много говорит за это. Может быть, не ждать темноты, а пристрелить его прямо в квартире, а потом уйти? Нет, пока ничего еще не ясно с его собственными делами, нельзя столь явно бросать вызов немцам: они хватятся своего соглядатая, придут, обнаружат труп и
Ну, говорите, я же жду! поторопил Марчевский.
Вот, Тараканов сунул руку в карман и вытянул из него за тонкую золотую цепочку изящное распятие. На небольшом нательном крестике была прикреплена искусно вырезанная из слоновой кости фигурка распятого Иисуса Христа. Не откажите, пан полковник, а то я совсем издержался. Не сомневайтесь, золото всегда в цене. И обратите внимание, это очень старая работа. Оно ваше, если заплатите.
Сколько? с иронией поинтересовался полковник.
Сто пятьдесят марок, не моргнув глазом, ответил Тараканов. Ни пфеннига меньше.
А злотые вас не устроят? Покажите Марчевский взял протянутое распятие, повертел, рассматривая. На оборотной стороне было выгравировано: 25 декабря. Дата Рождества Христова Напомните, господин Тараканов, где мы могли встречаться раньше?
В Польше «Б»,[6] например. Вообще в Восточных кресах,[7] когда там велась борьбе с коммунистическими партизанами. А злотые будут в цене еще не скоро. Берите, я вижу, вам нравится.
У меня нет такой суммы. Но могу предложить сто марок, тоже неплохая цена.
Хорошо, ни вам, ни мне! хлопнул себя ладонью по колену Тараканов. Пусть будет сто двадцать пять. Из уважения к дате!
Впервые за все время разговора бледная улыбка тронула губы пана Викентия. Он положил пистолет на стол и убрал распятие в карман пиджака.
Скажите, Тараканов, сколько вам лет?
Это имеет значение? нимало не смутившись, ответил вопросом на вопрос бывший осведомитель политический полиции. В отличие от женщин я не делаю секрета из своего возраста. Мне тридцать шесть. А что?
Вы еще так молоды, продолжая улыбаться, пояснил Марчевский, но торгуетесь, как старый еврей на варшавской барахолке. Берите, что вам дают.
На варшавской барахолке не бывал, не знаю, парировал Тараканов. Я вообще не бывал до войны в Варшаве, только проездом. Но деньги счет любят, пан полковник. Я на эти марки жить собираюсь, понятно? И во время войны надо есть, пить, где-то спать, что-то надевать на себя
Скоро лето, меланхолично заметил пан Викентий.
Еще не скоро, огрызнулся гость, до лета успеешь с голоду подохнуть. Давайте сто двадцать пять и разойдемся. А нет, так верните вещь, как-никак золотая. Он требовательно протянул руку.