Лос, лос! Шнеллер! кричал оберлейтенант в фуражке с высокой тульей. Быстро размотав длинные поводки, проводники пустили собак, кинувшись за ними следом в гущу леса. Тяжело бухая сапогами, побежали солдаты. Несколько мотоциклистов, оставив свои машины, саперными лопатками бросали землю на догорающий опель
* * *
Бютцов решил ждать Тараканова у костела, стоящего на краю сгоревшей деревни: в разрушенном здании храма его враг сумел скрыться один раззначит, он придет туда снова.
Из головы у Конрада не выходил виденный им мужчина в сером ватнике, появившийся на краю оврага с чужой стороны границыопределенно между ним и Таракановым есть какая-то связь. Довести эту мысль до логического конца мешала жуткая боль в раненой голове. Он даже не позволил себя перевязать, досадливо отмахнувшись от фельдшера, прибежавшего к караульному помещению. Так и поехал, выведя машину из гаража и бросив на сиденье рядом с собой винтовку с оптическим прицеломон убьет Тараканова, как только тот появится у костела. Всадит в него всю обойму, пулю за пулей, пока не перестанет дергаться его тело, а потом, для контроля, из парабеллума пулю в затылок.
Враг должен умереть, потому что вместе с ним уйдет в небытие и тайна поражения гаупштурмфюрера СС Конрада фон Бютцова. Когда Тараканов умрет, только один Конрад будет знать о том, что чужой разведке удалось добраться до картотеки. До настоящей картотеки! Шмидт уже ничего никому не расскажет, а самому Конраду рассказывать тоже ни к чемутогда прощай все: карьера, служба, черный мундир с серебряными позументами и одним витым погоном на плече, страх окружающих Что его может ждать? Разжалование, концлагерь или просто неожиданный выстрел в затылок? Ничего из этого набора его не прельщало. Ничего!
Правильно гласит народная мудростьзнают трое, знает и свинья! Теперь знающих тайну только двое, и один из них сегодня должен обязательно умереть. И это будет только Тараканов!
«Он хотел остаться один на один с тайной, скривил губы Конрад, сворачивая к проселку, ведущему в направлении сожженной деревни, но провидение рассудило иначе. То, что я жив, не перст ли Божий, указывающий мне единственно верный путь?!»
Машина, мягко переваливаясь на вылезших на дорогу толстых корнях и иногда пробуксовывая в рыхлом песчаном грунте, шла по проселку. Пришлось скинуть скорость, как ни одолевало нетерпение.
«В городе Тараканова не возьмут, продолжал размышлять фон Бютцов. Он ловок, как обезьяна, и увертлив, как уж. Да и зачем ему в город? Если и поедет, то только чтобы сбить со следа. Скорее всего, так и будет. А потом он обязательно появится у костела. Или я окончательно проиграл!
Но проигрыш унесет все хуже, чем огромный карточный долг. Даже Бергер не сможет помочь, если станет известна правда о картотеке. Тогда прощай отцовские коллекции, которые он пытался пополнить, покупая старые скульптуры, прощай имение, охота, сытая жизнь Все, к чему он так привык. Здесь битва уже не за интересы рейха, а за себя! За будущее своей семьи, за благополучие».
Кому нужен неудачник? Если не разжалуют, не пристрелят, то навеки станешь заклейменным, как прокаженный, и все начнут шептаться по углам за твоей спинойвон идет тот самый фон Бютцов, который
Людям только дай повод промыть кости ближнемуих просто распирает от радости, что неприятность случилась не с ними, а с другим и, щедро обливая его грязью, можешь сам на этом фоне казаться неким херувимом, безгрешным, чистым, порядочным, не знающим неудач. Нет, он не доставит никому такого удовольствия! Только бы Тараканов вывернулся и пришел сюда!
Не доехав до знакомой опушки с полсотни метров, Конрад остановился, дав задний ход, загнал машину в кусты, чтобы ее не было заметно, прихватил винтовку и торопливым шагом пошел к пригорку, с которого совсем еще недавно смотрел в бинокль на сопредельную сторону. Каждое движение отдавалось болью в голове, но он старался не обращать на это вниманияважнее другое: успел или нет?!
Выбрав позицию, он нетерпеливо разорвал картон патронной пачки, зарядил винтовку и проверил сектор обстрела. Да, отсюда он достанет и до костела, и до оврага на той, русской стороне. Оптика прицела с тонкой черточкой крестика бросила вплотную к глазам щербатый кирпич стен разрушенного храма, пыльные кусты, изгородь у дороги.
Он загнал патрон в ствол и изготовился к стрельбе. Теперь ждать и надеяться на правильность своих расчетов. Только один точный выстрел, и он снова на коневсе будет представлено совсем в другом свете: враг получил ложную картотеку ценой жизни Шмидта и ранения его, фон Бютцова. Операция, спланированная СД, успешно завершается.
Стоит немного отдохнуть, потому что после выстрела надо быстро добежать до тела Тараканова и тщательно обыскать его, чтобы вовремя изъять то, чего не следует видеть посторонним глазам
* * *
Глухой и пока еще далекий собачий лай подстегнул Волкова-Тараканова. Ноги размеренно работали, отталкивая назад землю, метр за метром; пот начал заливать глаза. Собакиэто очень плохо! Где-то здесь должен быть ручейпобежать по воде, а потом выбраться на берег? Нет, не имеет смысласобаки пойдут верхним чутьем, а он только потеряет время и скоростьв воде бежать труднее. Осталось немного: километр или два, а там сожженная деревня, костел, ступеньки спуска в подвал, пол из чугунных плит, под одной из которых вход в дренажную систему. Там спасение
Усыпанная прошлогодней хвоей земля заглушала звук его бега, мягко пружинила под ботинками, словно помогая ему нестись еще быстрее. Автомат он не бросил, хотя патронов осталось не так много. Хуже всего, если они высадили группы с собаками в нескольких местах и теперь затягивают горловину невидимого мешка, в центре которого бежит он, усталый, потный.
Что же произошло с Ксенией? Неужели они все-таки выследили ее, арестовали и пришли на место встречи, устроив засаду.
Предать она не может, в этом Волков был искренне убежден. Значит, выследили! Бедная девочкапервое задание оказалось для нее последним. Уцелел ли «Гунн»? Теперь все надежды на него..
Собачий лай раздался где-то справа, далеко, но не очень. Надо поторапливаться. Ноги заработали еще быстрее. На мгновенье почудилось, что он бежит на тренировочном кроссе по Измайловскому парку, по тропинке под лиственницами, которые, как рассказывали, посажены еще Петром I.
Внезапно он понял: к костелу ему не успеть, как ни торопись. Если бы они не выследили Ксению, если бы не подбили его машину!..
Но зачем теперь думать об этом? Да, датогда было бы все по-другому, а теперь чтопомирать в чужом, пусть даже славянском лесу, оставив последний патрон себе и попытавшись захватить с собой как можно больше врагов? Для этого ли он с таким трудом добирался сюда, выходил на связь с Марчевским, искал подходы к картотеке?! Если он не успеет, ни Козлов, ни Ермаков не получат нужных данных о вражеской агентуре. Да что Козлов и генерал, разве в их личностях дело? На их месте могут быть другие, но это не отменяет приказа выполнить задание.
Сколько жизней он может сберечь, передав эти пленки, сколько людей в случае начавшейся войны не закончат свой путь нагими и залитыми кровью на чужих полях и в чужих лесах, окруженные гудящими роями жирных, зеленоватых мух, вьющихся над трупами; не упадут в талую воду, не примнут телами спелые колосья, не замерзнут в снегах! Ради жизни этих людей, поднимающих плугом пласты земли или стоящих у станка, сидящих за партами или в аудиториях, растящих детей и хлеб, он бежит сейчас по лесу. И пусть они даже не подозревают о капитане Волкове, пусть никогда не узнают о нем, он делает это ради них
«Ревизка!»мелькнуло в мозгу. Сторож однажды показывал ему эту сделанную для проверок дренажных коллекторов дыруиначе ее просто трудно назвать, в которую можно протиснуться. Но есть ли там проход дальше, под костел и еще дальше, в тот небольшой коллекторный зал, где с нетерпением ждет его Семенов? Подземные галереи могли обвалиться, их могло занести илом, ветками, могли образоваться такие завалы, что впору крысе прошмыгнутьгалереи не чистили с весны тридцать девятого года.
Риск? Но что остается делать? Выбор не слишком велик: остановиться и принять бой или попытаться уйти через ревизионный колодец. Так, кажется, он правильно называется? Колодец где-то здесь, неподалеку от ручья, по руслу которого он хотел бежать.