Разделаться с тройкой оставшихся было делом нескольких секунд. Правда, одному из них удалось достать Таганку железной цепью по плечу. Но вовремя подоспела Настя. Она уложила этого красавца ударом ноги в голову.
Избитый пьяница кричал во все горло и звал на помощь. А чего звал? Помощь была уже здесь! Таганка сзади схватил за ворот джинсовой куртки и за брючный ремень того, который бил забулдыгу ногами. Оторвал его от земли и в прямом смысле слова бросил в стену дома. Американского братка чуть не расплющило о кирпичную кладку. Сползая вниз, на тротуар, он оставил на шершавой стене широкую кровяную полосу. Последний из бандитов, оставшийся до сих пор невредимым, оглянувшись и увидав, что все его подельники «отдыхают», слегка покалеченные, испуганно бросил на землю бумажник, уже отобранный у мужичка, и бросился бежать со всех ног, только его и видели.
Да, этим ребятишкам сегодня не повезло. У одного рука болталась, как на нитке, готовая вот-вот оторваться. У другого оказалась свернутой на сторону челюсть. Пара других, наверное, к вечеру пожалуется доктору на переломанные ребра. Тот, которому Настя засадила ногой в голову, оклемался раньше своих товарищей. Оторвав лицо от асфальта, он протянул руку и попытался схватить Настю за ту самую, ударную, ногу.
- Лежать! - прикрикнула она и еще раз припечатала его в голову.
Тот послушно прилег. Теперь надолго.
- Эй, балбес! - позвал Таганка избитого в кровь мужичка и помог ему подняться с земли. - По-русски спикаешь?
- А то! - подал тот голос, отхаркивая из легких кровяные сгустки.
- Уже легче, - ухмыльнулся Андрей. - Лопатник - твой? - он поднял и протянул ему портмоне.
- Спасибо. Мой. Вы как здесь оказались, люди? - Он посмотрел на Андрея и Настю, и в глазах его была искренняя благодарность за спасение.
- Так же, как и ты. Живешь далеко?
- Рядом, - ответил мужик. - Бежим отсюда, сейчас полиция приедет.
- Откуда полиция? - Таганка огляделся по сторонам. - Ни одной живой души вокруг!
- Тут все наши живут. Через окна видели - не сомневайтесь. В момент настучат. Так что давайте шевелите ногами.
* * *
- Боря Шалевич! - бодро представился новый знакомый Насте и Андрею, приглашая их в свою квартиру.
- Оно и видно, что Шалевич! - хохотнул Таганка, проходя в комнату. - Да! - огляделся кругом. - Не богато.
В одной- единственной комнате стояла одна-единственная кровать. Грязный потрескавшийся стол был завален пластиковыми упаковками от полуфабрикатов и жестяными банками из-под спиртного. Ковролин, покрывающий пол, давно не выметался и не чистился, был усыпан окурками и какой-то мелкой грязью. В углу комнаты на картонной коробке стоял небольшой телевизор. Вот, собственно, и все, чем Боря Шалевич мог перед гостями похвастать.
- О каком богатстве вы мне тут разговариваете?! - горько произнес он. - Богатство было там, - он неопределенно махнул рукой, - в Петербурге!
- О! - воскликнул Таганка. - Так ты, друг, из Питера?!
- А откуда ж, вы мне подумайте, еще?! - возмутился хозяин жилой конуры. - Боря Шалевич в Питере был человеком! - Он многозначительно поднял вверх кривой указательный палец. - Боря Шалевич ставил золотые зубы всем, кому ни попадя! А сам остался без зубов
Действительно, ему только что на улице выбили пару резцов. Таганка сочувственно покачал головой.
- Боря Шалевич остался без жены, без детей, без тещи! Ах, какая у меня была теща!
- При чем здесь теща? - пожала Настя плечами.
- Как это при чем, вы меня спрашиваете?! Вы, мадам, сначала думайте, а потом никому не говорите «при чем»! Меня, Борю Шалевича, родная жена Руфиночка, солнце мое ненаглядное, с любимой тещей в одной постели застукала! А я виноват, что жена с работы раньше пришла?! Нет! - воскликнул громко. - Не отвечайте! Знаю, что не виноват! И никто не виноват. Судьба такая. Жена ушла. Дети ушли. Даже теща ушла! Нет, я неправильно вам толкую, - решил он поправиться. - Они все остались - в большом красивом доме. А меня - ушли! Просто пинком под зад - и на улицу! Без копейки денег! И теперь Боря Шалевич должен каждому встречному прикидываться агентом по недвижимости. Я скоро сам стану недвижимостью с такой жизнью! Кому я нужен, я вас не спрашиваю?! И не говорите мне, что все люди - братья! Кому я нужен, тому не нужны квартиры. Тому нужна водка! А кому нужны квартиры, тем не нужен я, Боря Шалевич!
- Стой! - оборвал его Таганка. - Ты что - на самом деле агент по недвижимости?
- А что толку?! У людей, которых я знаю, давно денег нет, потому что никогда не было. Они все в подвалах живут! А те, у которых есть деньги, давно имеют свои квартиры и менять их не собираются. Деньги есть у того, у кого они всегда были. А у кого их никогда не было, тому не купить хорошую дорогую квартиру. Потому что если ты хочешь хорошую квартиру
- Заткнешься ты или нет?! - рявкнул Таганцев, изрядно утомленный пустопорожней болтовней Шалевича. - Деньги у нас есть. Квартиру приличную организуешь?
- Квартиру?! - не веря своим ушам, переспросил Боря. - Господа, вы меня не пугайте. Если у вас еще есть деньги, давайте лучше купим водки!
- Идиот! - выругался Таганцев, не удержавшись. - Мне квартира нужна в хорошем районе. И так, чтоб в собственность. А лучше - дом в тихом зеленом районе.
- Дом?! - Боря Шалевич от удивления был, казалось, на грани сумасшествия.
Это что же получалось? Судьба подарила ему сегодня денежных клиентов?
И снова миллионом сверкающих на ярком солнце труб грянули оглушающие звуки торжественного марша!
Боря Шалевич, одетый в элегантный костюм, тончайшую белоснежную сорочку и сногсшибательный шелковый галстук, выглядел теперь на миллион долларов. Чисто выбритый, сияющий лаком новеньких штиблет, он показывал Андрею и Насте только что приобретенный в их собственность двухэтажный коттедж на окраине Нью-Йорка. Здесь издавна селились преуспевающие бизнесмены, видные государственные чиновники и общественные деятели. Улицы были чистыми и ровными, газоны - сочно-зелеными и аккуратно подстриженными. У домов парковались «инфинити», «майбахи» и «доджи» последних моделей, а в воздухе пахло каштанами.
- Посмотрите, господа! - восторженно восклицал Шалевич. - Я приобрел для вас самый лучший дом на всем белом свете! Обратите внимание на этот голубой бассейн! Здесь не хватает только золотых рыбок!
- Ты с голубым полегче, - на всякий случай предупредил Таганка. - А рыбок мы в аквариуме держать будем.
- В доме двенадцать комнат, - продолжал Шалевич экскурсию. - Все, как полагается: четыре спальни, просторная гостиная, два кабинета, столовая с примыкающей кухней Ах, - многострадально закатил он глаза. - У меня лично никогда не будет такого дома! Я сейчас просто упаду в глубокий обморок! Нет, - спохватился вдруг. - Не упаду. Вы, господа, не заплатили мне еще вторую часть гонорара!
- Правда?! - шутливо удивился Андрей.
- И вы еще спрашиваете?! - возмутился Шалевич. - А с какой же еще стати я до сих пор трезвый, по-вашему?!
Настя и Андрей громко рассмеялись.
Глава 3
О ЧЕМ СТУЧИТ ДЯТЕЛ?
Наплодили менты сучьей братии -
И при Сталине, и при Брежневе.
Да и в нынешней, блин, демократии
Стукачи процветают по-прежнему.
Ивана Афанасьевича Бармина, что называется, кинули. По-крупному.
Этот мерзавец Таганка исхитрился и в Америку улизнуть, и вожделенных документов Бармину не оставить взамен на беспрепятственный выезд за границу. И во всем виноват генерал Ольшевский, этот безмозглый служака! Ведь это он, испугавшись скорой расправы, организовал перелет Таганцева из Москвы в Нью-Йорк!
Впрочем, искать виноватых теперь было поздно. Иван Афанасьевич намеревался действовать. Жестко. Решительно. Быстро.
Отрицая в принципе основополагающие постулаты теоретиков и практиков марксистско-ленинского учения, Бармин не мог не согласиться теперь с тем, что промедление, как увещевал в свое время Ульянов-Ленин, смерти подобно.
Но Таганка, как уже было сказано, покинул пределы любимой Родины и находился теперь по другую сторону океана. Чтобы достать его в Соединенных Штатах, нужны были меры неординарные. На этот случай был у Ивана Афанасьевича припасен один вариант - полковник Николай Извеков, знакомый Бармина еще со времен советской кампании в Афганистане.
Они встретились в летнем кафе «На веранде», расположенном на Рублевском шоссе.
В качестве закусок здесь подавали вяленую медвежатину, запеченную на древесных углях кабанину и тушенную в сметане зайчатину. Все это дело дополнялось солеными груздями, квашеной капустой с клюковкой и маринованными хрустящими огурчиками. Запить можно было чистейшей русской водочкой и брусничным морсом из запотевшего глиняного кувшина.
Любил Иван Афанасьевич заезжать сюда изредка, чтобы побаловать драгоценный желудок дичью. Но сегодня что-то и кусок доброй оленины, приготовленный на вертеле, в глотку не лез. Были дела куда важнее чревоугодничества.
Извеков уплетал за обе щеки, изредка посматривая на Бармина и машинально кивая после каждой произнесенной им фразы.
- Пойми, Коля, - говорил Иван Афанасьевич. - Дело чрезвычайной важности. И не стал бы я к тебе обращаться, тревожить зря, если б кто другой справился с этим заданием так, как можешь справиться ты.
- Где работаем? - спросил Извеков, выковыривая зубочисткой кусочек мяса, застрявший между зубов. - В Беларуси, в Прибалтике или в Средней Азии?
- Смотри дальше, полковник, - отвечал ему Бармин. - В Америке. Если точнее, в Нью-Йорке. Потянешь?
- А-а! - почти безразлично отмахнулся тот зажатой в руке вилкой. - Вы же знаете, Иван Афанасьевич, мне все равно: что в Америке, что в Израиле. Какая разница? Лишь бы деньги платили.
- За это можешь не беспокоиться. Вот ориентировочные документы на клиента. - Он протянул Извекову толстую папку, в которой были собраны все оперативные данные на Таганцева. - Сам продумаешь дальнейший план действий и доложишь мне о готовности не позднее будущей недели.
- Договорились, - кивнул Извеков.
Полковник Николай Извеков отличался тем, что никогда не задавал лишних вопросов начальству, но и советов со стороны не терпел. Работать любил, так сказать, в автономном режиме, самостоятельно планируя предстоящую операцию и реализуя ее по своему усмотрению. Бармин, в свою очередь, не раз убеждался в том, что Извекову в работе лучше не мешать. Главное - обеспечить его необходимой информацией и достаточным количеством денежных знаков, которые полковник ценил превыше всего.
Не сказав больше ни слова, Иван Афанасьевич поднялся со своего места и покинул кафе. Извеков остался невозмутимо доедать свою безразмерную порцию оленины.
Над Нью- Йорком нависала ночь, когда в Москве уже занималось утро.
Специальный агент Федерального бюро расследований Алекс Грэй Честер прикатил домой со службы и в очередной раз с неудовольствием заметил, что дражайшая супруга в очередной раз на сносях.
Впрочем, видел он это и накануне, и неделю назад, и в прошлом месяце. Всяческими способами гнал от себя эту мысль, то с головой погружаясь в работу, то напиваясь до поросячьего визга, то самозабвенно отрешаясь от хлопот семейной жизни в обществе легкомысленных девиц. Но, поскольку все хорошее обязательно когда-нибудь заканчивается, возвращался домой и снова с огорчением отмечал: все-таки она беременна.
Честер уже трижды становился отцом - это как минимум, если принимать во внимание только официальный брак. И все три раза на свет появлялись девочки. Эфемерная надежда хотя бы с четвертой попытки обзавестись сыном рухнула, как только жена вернулась от наблюдающего доктора.
- Алекс! - заявила с порога супруга. - Ты свинья! У нас снова будет дочь!
- Я уже привык, - холодно ответил он и пошел к холодильнику - добывать оттуда банку со своим любимым пивом.
Это было еще четыре месяца назад. Времени вполне хватило, чтобы смириться и вовсе не реагировать на ежедневные обвинения в неспособности заделать здорового американского мальчишку.
Сегодня же в разговоры с женой решил вообще не вступать. Припарковал машину во дворе своего коттеджа и прямиком по наружной лестнице поднялся к себе в спальню, решив пораньше завалиться в постель.
Завтра жена с детьми должна была уехать к своей маме, а у Алекса намечался «женский день», как, собственно, всегда в четверг. За эту ночь нужно было как следует отдохнуть, чтобы поутру, проводив домочадцев, встретиться с Мэри
О! Мэри! При одной только мысли об этой юной чернокожей красавице у Честера замирало сердце. Изящная, гибкая и ненасытная в постели, она сводила его с ума. Честер сто лет уже не испытывал к женщине такого влечения, не ощущал в себе столько мужской силы.
А познакомились они весьма банально. Так случается в жизни у миллионов людей, об этом многократно писали в книгах и показывали в кино. Что ни говорите, а в городской суматохе именно так и бывает: в толпе и спешке, среди моторной копоти и несмолкаемого гомона вдруг сталкиваются лицом к лицу два человека. И сразу же понимают, что до сих пор им для полного счастья не хватало только одного - немедленно завалиться в одну постель.
Алекс вырулил из Южного Бруклина через «хайвэй» - двухуровневую автомобильную развязку, возвышающуюся над городом, на шестьдесят третью авеню, чтобы, не заезжая в перегруженные улицы делового квартала, проехать к супермаркету, в котором обычно покупал замечательную европейскую пиццу с шампиньонами, ветчиной и ананасами. На автостоянке оказалось лишь одно свободное место, куда он и решил припарковать свой новенький «понтиак». И как только стал сдавать задним ходом, почувствовал характерный глухой удар и звон битого пластика. Без сомнения, эксклюзивная крайслеровская оптика задних фонарей его автомобиля приказала долго жить.
Что за черт! Так и есть, он, паркуясь у супермаркета, ударил задним левым крылом какую-то микроскопическую двухдверную малолитражку. Та как раз тронулась с места, когда Алекс собирался занять свободное пространство между другими автомобилями.
- У тебя что, глаза на жопе?! - яростно зарычал Грэй Честер, выбираясь из своей машины, готовый разорвать нерадивого американского «чайника» на куски. - Да ты хоть знаешь, засранец, каких денег мне стоили эти фонари?! - И остолбенел, мгновенно почувствовав, как язык его прилип к небу.
Возле крохотного автомобильчика, переднее крыло которого было смято в лепешку, стояло удивительное создание! Чернокожая нимфа смотрела на него ясными, широко распахнутыми глазами, не понимая, видимо, вообще, что произошло. Кожа ее отливала шелковым блеском, упругая грудь под тонкой блузкой высоко вздымалась от волнения, а юбочку можно было назвать скорее поясным ремешком, прикрывающим разве что пупок. Хотя нет, сладкий пупок ее тоже не был прикрыт.