Да не боюсь я тебя, усмехнулась Ольга, и, сев в машину, сильно хлопнула дверью. В конце концов, решила она, нужно хорошенько подумать, куда идти босиком, под ливнем, с чёртовой кучей денег, из-за которых произошло убийство, по предрассветной Москве, усиленно патрулируемой. Разглядев белеющую под ручником пачку сигарет, она извлекла из неё одну, включила прикуриватель. Налётчик, тем временем, сел за руль и, запихнув ключ в замок зажигания, так же взял сигарету. Разглядывая потоки воды, бегущие по стеклу, они закурили. Дождь совершенно скрывал окружающее пространство.
Странно, нога у меня прошла, промолвила Ольга, ощупывая лодыжку, не понимаю, когда сустав встал на место?
Когда ты по полу кувыркалась.
На щеках Ольги дёрнулись желваки.
Если так, спасибо. Что-нибудь заболитобращусь к тебе. Так что ты хотел сказать?
Куда ты сейчас пойдёшь?
Твоё то какое свинячье дело? Я ведь тебя не спрашиваю, куда ты сейчас поедешь!
Я убил человека! крикнул налётчик, ударив кулаком по рулю. И если тебя возьмут за твою шикарную жопу, ты меня сдашь!
Хорошо, отвечу тебе. Я сейчас пойду в какой-нибудь круглосуточный магазин, на Ленинском их полно. Куплю приличные шмотки, выпью две чашки кофе и закажу такси в Шереметьево. Через три часа меня в России не будет.
Как бы не так. Уже через два часа твои и мои портреты будут у всех постовых ментов. А регистрационные службы аэропортов получат их ещё раньше. Чеченцы нас очень хорошо разглядели, когда мы шли мимо джипа. Одно стекло опустилось даже, заметила? Эти суки скоро поймут, что с Рамилем случилось что-то неладное, и ментам позвонят. Менты войдут в хату, и дело быстро завертится.
Твою мать, прошептала Ольга, решив, что дело, скорее всего, уже завертелось.
Где он тебя подцепил? спросил парень.
Около МИДа. Я там работаю.
В МИДе?
Нет. Около него.
А кто-нибудь видел, как он тебя снимал?
Таксист, с которым он ехал. Этот таксист сюда нас привёз.
Хреново, сказал налётчик, подумав, Менты таксиста найдут, он скажет, где ты стояла, они тряхнут сутенёров, те всё про тебя расскажут, подруг твоих назовут, ивилы тебе, куда б ты ни сунулась.
Ну и что ты мне предлагаешь делать? спросила Ольга, раздавив в пепельнице ещё достаточно длинную сигарету.
Я предлагаю поехать ко мне домой и там отсидеться. Менты не смогут на меня выйти, я засветился только перед чеченами. Найти кого-то в пятнадцати миллионном городе по описанию внешности не реально.
А у тебя своя квартира или снимаешь?
Своя. В Сокольниках.
Ольга думала полминуты. Доводы парня казались ей убедительными. Следя за его рукой, гасящей окурок, она спросила:
И долго мне придется торчать в твоей идиотской квартире?
За пару дней я точно придумаю что-нибудь. Послушай, мы здесь дождёмся того, что менты все улицы перекроют. Ты едешь?
За тридцать тысячдаже с таким уродом, как ты, да хоть на край света!
А я с тобой и за сорок тысяч не согласился бы ехать даже до следующей помойки, сказал налётчик, взявшись за ключ.
Так зачем же едешь?
Дискета стоит дороже.
Ответив так, недисциплинированный водитель завёл мотор, включил дворники, дальний свет, и, резко сорвав автомобиль с места, погнал его по глубоким лужам дворов. Не успела Ольга зевнуть и вынуть из пачки ещё одну сигарету, как перед ней опять вспыхнули огни Ленинского проспекта. С брызгами вырулив на него, налётчик добавил скорости, и «восьмёрка» с воем помчалась навстречу ветру, вгрызаясь в дождь, как торпеда в морские волны. Дворники не справлялись с ливневым шквалом, однако парень не позволял дрожащей стрелке спидометра опускаться ниже ста десяти.
Перекрёстки встречали его зелёными пятнами светофоров. Ольга сонно курила, гладя, как кошку, сумку с деньгами. Но удивительноне они владели её сознанием, а всё тот же страшный и завораживающий взгляд ночи. Она ещё не закончилась, эта ночь, хотя уже было без десяти четыре.
Огни Москвы, размазанные дождём, звенели, как колокольчики, навивая призрачную тоску по чему-то более дальнему, чем самые дальние из земных дорог. Это чувство было Ольге знакомо. Больше тогопорой она им жила.
Головокружительным виражом обогнув Октябрьскую площадь, по которой, казалось, было разлито кипящее молоко, убийца Рамиля вырулил на Садовое. Оно сплошь мигало жёлтыми огонёчками светофоровработал хоть бы один. Дождь в эту минуту начал стихать, и парень выжал сто сорок. В тоннеле под Павелецкой его стремительно обошёл роскошный белый «Пассат». Едва не сбив зеркало о «восьмёрку», он моментально растаял в багряном сумраке. В миг обгона парень с испуга ударил по тормозам, отдав тем самым машину во власть инерции. Та швырнула её на стену с яркими лампами. Визг колодок заставил Ольгу, уснувшую с сигаретой во рту, очнуться и завизжать ещё громче. Смерть приближалась к ней со скоростью пули, уныло глядя сотнями электрических глаз на шероховатом бетоне. Он разорвал бы машину в клочья, если бы в последний момент водитель каким-то чудом её не выровнял, сделав правильные движения педалями и рулём. Вновь сцепившись с асфальтом, машина вырвалась из тоннеля.
Я ж тебе не принцесса Диана, урод ты чёртов! крикнула Ольга, шаря руками по полу. У меня изо рта выпала сигарета!
Да хрен бы с ней.
Да хрен бы с твоей машиной! Огнетушитель есть?
Но огнетушитель не пригодился. До поворота на Яузскую набережную Ольга успела ещё разок задремать. Ей приснился сонморе, солнце, тёплый песок. Она лежала на нём совершенно голая, сквозь ресницы глядя на облака. Вдруг раздался возглас:
Менты!
Море испарилось. Солнце исчезло. Лёгкие облака превратились в тучи над ночным городом. Дождь едва моросил. Машина звенела, прыгая по раздолбанному асфальту. Слева чернела лента реки с гранитными берегами. А впереди, рядом с припаркованным на обочине милицейским «Фордом» блестели светоотражающие ремни и ствол автомата. Тот, на чьём плече он висел, казалось, не видел приближающуюся «восьмерку», хотя смотрел на неётаким неподвижным был его взгляд.
В глаза ему не смотри, спокойно сказала Ольга. Но было поздноинспектор уже давал знак остановиться. Парень ударил по тормозам, сворачивая к обочине. Опустил стекло. Ольга притворилась, что спит. Гаишник не торопился. Он сперва закурил, потом подошёл вразвалочку и спросил, ткнув жезлом во вмятину:
Кого сбили?
Дерево, сказал парень.
Это бывает. Справочку об аварии предъявите.
Я её дома забыл.
И это бывает.
Сплюнув, инспектор движением головы указал на «Форд».
В машину, пожалуйста.
Интонация возражений не допускала. Пока парень медленно шёл к патрульному «Форду», а офицер смотрел ему вслед, Ольга запихнула сумочку под сиденье, вынула из лифчика клофелин, и, пользуясь тем, что стекло опущено, энергичным щелчком отправила флакон в реку.
За рулём «Форда» спал, надвинув на самый нос козырёк фуражки, старлей. Разбуженный хлопком двери, он потянулся, чуть приподнял козырёк и взял у налётчика документы. На тех талон и права он едва взглянул, но зато техпаспорт подвергся неимоверно долгому изучению. Парень даже подумал, что офицер вновь уснул. Но нетотложив техпаспорт, тот опять взял двумя пальцами техталон и проговорил: талон государственного технического осмотра транспортного средства должен располагаться в правом нижнем углу ветрового стекла транспортного средства. Так почему нарушаем, Сергей Анатольевич?
Да какая разница, где находится техталон? возразил налётчик. Главное, что он есть.
Его у вас нет, промычал, зевая, старлей. Это не талон, а туфта.
Да с чего вы взяли?
Машина какого года? Девяносто шестого. В девяносто восьмом должны были дать талон по двухтысячный. А у тебяпо девяносто девятый. Фальшивка это.
Этот талон мне сделал мой друг, капитан ГАИ Восточного округа, контратаковал Серёга. А как он сделал его, не знаю.
Ну и дурак, что не знаешь, бросил старлей, без трепета восприняв информацию о дружкекапитане, и, стукнув ногтем по техталону, прибавил. Тот, кто не знает, на чем он ездит, не может знать, куда он приедет.