Что это? спросила Никитина Ольга?
Не знаю, но, похоже на взрывы мин.
Слушай, Никитин! Выходит, мы ночью с тобой прошли по минному полю?
Они удивленно посмотрели друг на друга.
Давай, пошли дальше, произнес Никитин и, дождавшись пока Ольга поднимется на ноги, взвалил ее на плечи и, качаясь, словно пьяный, побрел вперед. Он пронес ее на себе метров пятьдесят и снова опустил на землю.
Снимай сапог! приказал он девушке. Нужно посмотреть, что у тебя с ногой.
Он осторожно стянул с нее сапог и размотал портянку. Стопа ноги была опухшей и, судя по всему, у нее был вывих сустава.
Придется потерпеть, тихо произнес Никитин, поглаживая стопу. Будет немного больно, но другого выхода нет.
Он посмотрел ей в лицо, ожидая ответа.
Хорошо, я согласна, вполне спокойно произнесла Ольга. Лечи, доктор Айболит
Ему однажды приходилось вправлять вывих ноги, но это было так давно, что он уже забыл, как это он делал. Поглаживая стопу, Никитин неожиданно для нее резко дернул ногу. Ольга вскрикнула от охватившей ее боли и закатила глаза. Прошло минуты три, прежде чем она их открыла.
Ну, как Лаврова? Попробуй встать на ноги, обратился он девушке.
Ну, ты и фашист, Никитин, тихо произнесла она. У меня от боли в глазах все потемнело.
Попробуй встать, настойчиво повторил лейтенант.
Девушка поднялась на ноги и осторожно сделала первый шаг. Никитин, не отрываясь, смотрел на нее.
Больно, но идти смогу.
Вот и хорошо. Сейчас я наложу тебе тугую повязку и пойдем.
Он достал из мешка чистую нательную рубашку, оторвал от нее широкую полосу ткани и наложил повязку.
Ты знаешь, Ольга, снова переходя на «ты», произнес он, а Бог все-таки есть. Как мы с тобой не напоролись на мины, только он один знает.
Она впервые за все эти дни улыбнулась Никитину и они медленно направились дальше.
***
Вагнер сидел в автомобиле, то и дело, прикладываясь к бутылке с коньяком. Утром он доложил об очередном провале тщательно разработанной им операции по задержанию русской группы. Как ему казалось, операция была разработана так, что пленение русских было просто неизбежно. Но опять что-то произошло не так Штурмбанфюрер Франц Зикс, выслушав его доклад, молча, усмехнулся. Он встал из-за стола и подошел к окну. Он отодвинул штору и посмотрел на улицу, по которой, чеканя шаг, шла маршевая рота.
Скажите, Вагнер, вы настолько глупы или вас преследует фатальное невезение? не оборачиваясь, спросил он гауптштурмфюрера. Однако, сейчас это все не имеет никакого практического значения. Теперь у вас, Вагнер, два решениявы находите русских или я вас передаю в руки военно-полевого суда. Надеюсь, вы понимаете, что это означает для вас. Сейчас вас ничего не спасет от суда, кроме пленения этих русских.
Вагнер моментально физически ощутил значимость сказанного. У него от нервного тика задергался правый глаз. Он попытался справиться с этим, но у него ничего не получилось.
Вы это кому подмигиваете, Вагнер? Мне или моему адъютанту? Вы что, здесь разыгрываете комедию? стукнув по столу ладонью, произнес штурмбанфюрер Зикс.
Гауптштурмфюрер побледнел от этого замечания. Глаз Вагнера еще чаще стал дергаться. Зикс махнул на него рукой, что означало, что он может покинуть кабинет, и стал рассматривать какие-то бумаги, что лежали перед ним на столе. Вагнер выкинул правую руку в нацистском приветствии и, щелкнув каблуками сапог, вышел из кабинета. Вернувшись в свой кабинет, он разложил на столе карту и стал тщательно изучать предполагаемый отход русской группы. В том, что группа направилась к линии фронта с намерением перейти ее, он больше не сомневался. По направлению движения русских находилось два населенных пунктаПлющиха и Вознесение. Он обвел эти две деревни красным карандашом и поставил восклицательный знак.
«Наверняка, в одной из этих русских деревень их ждет разведгруппа русских, которая должна обеспечить им переход через линию фронта. Расстояние между населенными пунктамипятнадцать километров, размышлял Вагнер, склонившись над картой. Необходимо устроить в этих деревнях засады. К этому вопросу нужно подойти очень серьезно, а иначефронт.».
Гауптштурмфюрер швырнул карандаш на стол. Тот подскочил, словно теннисный мяч, и упал на пол. Он никак не мог простить себе последней операции, когда на посту заснул один из его солдат и в результате этого он не только не узнал, к кому заходили эти русские, но их не смогли своевременно задержать.
«Сейчас подобное упущение будет грозить серьезными проблемами, от которых его не спасут даже ближайшие товарищи Гесса», подумал Вагнер.
Он поднял с пола карандаш и посмотрел на стоявшего в дверях адъютанта Зикса.
В чем дело, Вальтер?
Вас вызывает к себе штурмбанфюрер.
Вагнер надел фуражку и направился вслед за адъютантом. В кабинете Зикса сидел незнакомый ему мужчина в гражданском костюме. Его редкие светлые волосы были зачесаны назад. В лацкане его пиджака он заметил золотой партийный значок.
Вы знакомы? спросил мужчину Зикс.
Нет, ответил мужчина.
Знакомьтесь, это господин Крюгер из аппарата гауляйтера Белоруссии.
«Этого еще не хватало», промелькнуло в голове Вагнера.
Он выбросил правую руку и громко произнес
Хайль Гитлер!
***
Услышав шум в кустах, Никитин поднялся с земли и передернул затвор автомата.
Стой! Кто идет! выкрикнул он и, держа оружие наизготовку, осторожно направился к кустам. Было темно, и он не сразу заметил в темноте жующую траву козу. Никитин выругался и направился к березе, под которой спала Ольга. Посмотрев на часы, он сел под деревом и, достав из мешка кисет с табаком, свернул цигарку.
«Скоро рассвет, подумал он. До Плющихи еще километров двадцать осталось».
Где-то вдали что-то грохотало, и трудно было понять что этоканонада или гром. Никитин посмотрел на девушку. Первые лучи солнца лениво, словно нехотя, проблескивали из-за горизонта и пугливо блуждали по кронам деревьев, прячась в кустах. Ольга спала. Её светлые волосы были веером разбросаны по противогазной сумке, которую она положила под голову, как бы шалью накрывая зелень брезента. По её лицу блуждала умиротворённая улыбка, а носик был слегка вздёрнут. Губы девушки были приоткрыты и похожи на распустившийся утренний цветочек. Никитин смотрел на нее, как завороженный, боясь пошевелиться и тем самым разбудить девушку.
Ты что, Никитин, так разглядываешь меня? неожиданно спросила его Ольга. Чего уставился?
Да так, сижу и наблюдаю за тобой. А что? спросил он ее, почувствовав, как краска заливает ему лицо. Красивая, вот и смотрю.
Я встаю, Никитин, нужно идти
Ольга поднялась с земли и стала отряхивать свою одежду от прилипших к ней травинок. Перекусив хлебом и рыбными консервами, они двинулись в путь. Гул канонады становился все отчетливей и отчетливей. В этом гуле уже отчетливо было слышно уханье тяжелых орудий.
Лаврова! Ты слышишь?
Да, коротко ответила она. Пошли, Никитин.
Выйдя к дороге, они с час лежали в траве, ожидая разрыва между следующими к фронту немецкими колоннами. Дождавшись своего часа, они перебежали дорогу и углубились в лес. Неожиданно для них они услышали шум мотоциклетного мотора у себя за спиной.
Бежим! крикнул Никитин и, схватив за руку Ольгу, они бросились бежать.
Позади них раздалась пулеметная очередь. Пули защелкали по стволам деревьев. Они с размаха повалились на землю. В этот момент на поляну выкатил мотоциклист. В люльке мотоцикла седел толстый немец, на глазах которого были надеты большие мотоциклетные очки. Немец дал еще одну длинную очередь, окончательно прижав их к земле.
Хальт! выкрикнул водитель мотоцикла и, заглушив двигатель, медленно направился в их сторону.
Никитин попытался пододвинуть к себе автомат, который при падении вылетел из его рук, но очередная очередь немецкого пулеметчика, свела его попытку к нулю. Лейтенант поднялся с земли и поднял руки вверх. Он медленно направился в сторону мотоциклистов, то и дела перекрывая видимость немцам. Не дойдя до них пять метров, он встал на колени.