Поскользнулся.
Упал.
Услышал, как за спиной торжествующе орут враги.
Оперся о влажную землю, пахнущую кровью, попытался встать.
И его ударили по голове.
Ерофей потерял сознание.
Очнулся, а вокруг светло. Утро уже, значит.
Он кулем лежал на седле. Поперек, лицом вниз.
Потряхивало на ходу.
Только и видно, что копыта скачущего коня. Да выцветшая трава.
Голова дико болела.
Пахло конским потом.
Руки затекли. Попробовал пошевелить, не получилось. Связаны.
Приподнял голову.
Везде, спереди и сзади, люди в пыльных халатах. Везут куда-то. Видать, на свою стоянку.
Повернул Ерофей голову чуть назад.
Ого.
Знакомые лица.
На другом коне лежал связанный джигит. Атымтай. Лица не видно, но и так понятно.
А рядом скакал конь с девушкой. Тоже связана, брошена поперек седла. Черные растрепанные косы касались земли. Гайни, дочь Буркана, кто же еще.
Что ж, с друзьями и помирать веселее. Улыбнулся слегка Ерофей, да и вновь окунулся во тьму.
Глава 13. В гостях
К полудню пересекли вброд реку. Взобрались на крутой берег, почти обрыв. Вот и стойбище татей. Добрались.
Пленников сбросили с коней. Подняли, повели на негнущихся ногах к Кокжалу.
Ерофей шел, спотыкался. Вокруг стояли люди, ухмылялись. Глянул в сторону, заметил возле кибитки косматую старуху. В руке глиняная чаша. Пробормотала чего-то, сплюнула, плеснула на пленников вонючей жижей. Достойный прием, в общем.
Возле самой большой кибитки в центре стоянки ждала группа людей. Впереди горой возвышался Кокжал. Голова обмотана окровавленной тряпкой. На плотном туловище рубаха, закатанные до колен штаны, сапоги.
Жив-таки, что я говорил, тихо сказал Ерофей.
Предводитель отряда, что напал ночью, поведал Кокжалу о налете. Тот слушал, хмурился.
Потом заметил пленников, улыбнулся. Во рту не хватало передних зубов. Шагнул вперед, распахнул объятия. Обнял Ерофея за шею. Провозгласил:
Какие почетные гости к нам заглянули!
И тихо спросил:
Слушай, поделись секретом. Кто у вас там такой бессмертный? Как ни отправлю отряд, так всех вырезают под корень?
Замер в ожидании ответа. Лицо совсем близко очутилось. Глазки маленькие, поросячьи. Глубоко посаженные. Щеки толстые, обветренные.
Промолчал Ерофей, по привычке.
Тогда Кокжал пнул собеседника в живот коленом. А когда пленник согнулся, добавил кулаком по затылку. Сказал:
Ох и придется с тобой повозиться, чует мое сердце.
Повернулся к Атымтаю.
Юношу тоже обнял, по спине похлопал.
Я вижу, нам подрастает достойная смена.
И ударил лбом в лицо. Так, что у юнца что-то хрустнуло. Парень завалился на спину.
Разбойники одобрительно засмеялись.
А Кокжал уже приблизился к Гайни. Отвел густые черные волосы с лица, взял за подбородок, приподнял. Полюбовался, отметил:
Ты, красавица, вовремя приехала. Я как раз по женским ласкам соскучился.
И провел, похабник, рукой по щеке, плечам, потрогал за бедра. Гайни ударила по руке, отпрянула назад.
Не трожь, скотина.
Кокжал улыбнулся.
А ты норовистая кобылка. Это интересно. Ничего, я тебя скоро объезжу. Как настоящий мужик, не то, что твой молокосос.
Его люди снова засмеялись.
Ерофей, хрипя, попробовал встать. Остался на коленях. Дальше не получалось. Воздух со свистом выходил из легких.
Кокжал подошел к нему. Здоровый, аки бык, солнце заслонил.
Ты хороший боец, урусут. Я видел, что ты сделал с Шоной. Меня чуть не застрелил. Кстати, где твое гром-оружие? В ауле?
Это он о пищали, что ли?
Где еще, там, конечно, ответил Ерофей. В следующий раз не промахнусь, обещаю.
Дерзкий ты, урусут, пожаловался Кокжал. Давай попробуем тебя обломать.
Махнул людям.
Тащите его в яму.
Ерофея подхватили и поволокли. Разрезали путы. Швырнули в дыру.
Дно неглубоко, в два человеческих роста. Но упал Ерофей неловко, как куль с мукой. Бок отшиб, сломанные ребра и раненая нога обожгли болью.
Услышал, как Кокжал приказал где-то сверху:
Тащите Балгу. Посмотрим, кто кого.
Боль чуть утихла. Ерофей сел на землю. Потер онемевшие руки. Огляделся.
И впрямь яма. Небольшая, прямоугольная. Тати сверху столпились, глядят, улыбаются. Кокжал рану на лице пощупал.
Что за напасти? Землица местами сильно влажная. Кровью да нечистотами смердит.
Тати расступились, пропустили тощего верзилу. Голый по пояс, в штанах из козьей шерсти. Морщинистый, сутулый. На голове жидкие волосы. Спрыгнул в яму, поглядел на московита. Улыбнулся. Зубы острые, будто заточил намеренно.
Какие тут все весельчаки, однако.
Это Балга, урусут, пояснил Кокжал. Лучший боец. Мы всех, кто к нам попал, бороться заставляем. Кто победил, тот и жив остался.
Балга весь в шрамах, жилистый. Силен. Руки длинные, до колен. Видать, давно здесь бьется.
Вставай, урусут, закричали разбойники. Дерись!
Ерофей руку поднял, помотал головой. Сказал собрату по несчастью:
Не надо, друг. Давай не будем устраивать им потеху.
Балга оскалился.
Зря стараешься, заметил сверху Кокжал. Мы не кормим пленников. Едят, что придется. Обычно собачатину и трупы побежденных врагов. Балга уже давно на этом корме. Ты для него очередное блюдо.
Пригляделся Ерофей. Глаза у верзилы мутные. Взгляд безумный. Ничего не поделаешь, придется биться.
Ну все, хватит разговоров. Начинайте бой.
Сверху швырнули саблю. Она воткнулась между пленниками в землю, закачалась.
Балга бросился к оружию.
Тати разом закричали.
Долговязый схватил саблю.
Кинулся на Ерофея.
Замахнулся.
Пришлось кувыркаться в сторону.
С раненой ногой, с изломанным телом.
Еле успел.
Развернулся Балга, снова ударил.
Руки длинные, задел чуть по спине.
Взвыл Ерофей от боли.
Скоро живого места не останется.
Подхватил на ходу горсть земли, швырнул в противника.
Моргнул долговязый, вытер лицо.
Ерофей сбил его с ног.
Уселся на грудь, сдавил.
Сабля улетела в сторону.
Балга извивался длинным телом. Пытался скинуть московита.
И сумел ведь, образина.
Задел по сломанным ребрам.
Ерофей охнул, накренился.
Балга его опрокинул. Взобрался сверху. За горло схватил, зубами у лица защелкал. Аки пес бешеный.
Волосы Балги в рот полезли.
Захрипел Ерофей, туман глаза застил.
Что делать, пришлось угомонить вражину неистового.
Обхватил руками его голову костлявую. Пальцами большими нащупал глаза. И надавил, что есть силы. Аж брызнуло чего-то.
Балга закричал, как резаный.
Ерофей сбросил его. Опять навалился сверху.
Верзила выл дурным голосом. Вместо глаз темные провалы, кровь сочится.
Хотел московит попросить его угомониться, а из горла только сип тихий лезет.
Да и бессмысленно это. Потерял давно разум Балга.
Завизжал еще громче.
А разбойники по краям ямы умолкли. И только Кокжал крикнул:
Давай, урусут, прикончи падаль. Все равно он не жилец теперь.
Ерофей саблю поднял, занес над Балгой. Утих долговязый, перестал шевелиться. Ждал, чего там победитель решит. Хоть и одичалый, а разумеет понемногу.
Ладно, отдыхай. Опустил Ерофей саблю, стукнул рукоятью по лбу. Балга обмяк, раскинул руки-ноги недвижимо.
Добрый ты, урусут, удивился Кокжал. Плохо это.
Ерофея вытащили из ямы. Кокжал подошел, похлопал по плечу.
Хороший бой. С Балгой еще никто справиться не мог. Потешил ты нас, молодец. Не надумал еще про ваших в ауле рассказать?
Промолчал северянин. Еле стоял, качался.
Ладно. Ты устал. Вместо тебя сейчас мальчишка все расскажет, главарь повернулся к Атымтаю, стоявшему неподалеку. Эй, сосунок, у тебя с этой девкой любовь на все времена?
Не трожь, прохрипел Атымтай. Из носа кровь течет, под глазом синяк. Рядом тать стоял, ткнул юнца тупым концом копья в живот. Охнул недоросль, согнулся.
Кокжал подошел, схватил парня за волосы. Заверил:
Да ты не боись. Я с ней немного развлекусь, потом мои люди. Весь наш отряд. По очереди. А потом забирай ее. И идите, куда глаза глядят.
Я тебе лично сердце вырежу, пообещал Атымтай, глядя снизу вверх.
Ох, напугал, улыбнулся вожак.
Выпустил юношу, подошел к Гайни. Взял за руку.