Да, Цеховой, как профессионал у профессионала, вызывал у меня наибольший интерес. Ему я и решил посвятить сегодняшний день.
Перевернув первую, почти бесполезную страницу, я погрузился в то, что называется образом жизни. Вернее, в то, что сумел выхватить из него натренированный взгляд агента государственной безопасности.
Мне многое нужно было знать о Леониде Николаевиче Цеховом. Его поведенческую модель, привычки, способности скрытые и способности явные. В конце концов, за что он получал награды в чеченских скалах. За красивые глаза, говорят, их не дают, но все-таки бывает, бывает
С Чечней, впрочем, проблем не возникло. В досье имелась характеристика из полка, в которой говорилось, что Цеховой за время несения службы в зоне боевых действий проявил смекалку, мужество, хладнокровие и выдержку. Все это, как я понял, он проявлял одновременно. Две первые награды получил еще в Первую Чеченскую за то, что во главе небольшого отряда из пяти человека обошел бандформирование какого-то очередного Сосланбека и неожиданным ударом с тыла вынудил боевиков очистить высотку, с которой те не торопясь вели отстрел желторотых юнцов, называвшихся гордо, но не вполне справедливо «Вооруженные Силы Российской Федерации». Начало 95-го. Осенью того же года Цеховой вторично попадает в Чечню и зарабатывает вторую награду. За мужество и героизм, проявленные в боях у селения Ачхой-Мартан. Подробности опускаются. Третью медаль он получил зимой 2003-го, уже будучи контрактником-спецназовцем, когда его взвод был почти наголову истреблен«попал под шквальный минометный обстрел». Прапорщик Цеховой на своих плечах вынес из того ада трех своих товарищей.
Честь ему и хвала за это, кто же спорит. Там он проявил себя молодцом. Здесь у него начались определенные проблемы при адаптации к мирной жизни. Стоило его за это винить или нет, я затруднялся сказать. Я не мальчик и не вчера родился, и определенно знаю, как война может ломать психику человека. Особенно современная война, посредством человеческого гения превращенная в ад. Мне доподлинно известен случай, когда парень, орденоносец, через полгода после возвращения из Чечни пришел на дискотеку и швырнул в толпу колбасящейся молодежи гранату. Граната взорвалась. Вылетев из его рук, она не могла не взорваться. Потому что он получил орден именно за то, что лучше других умел стрелять и кидать гранаты. Погибших (бог в тот момент оказался начеку) было мало. Вернее, всего одна девчушка. Еще полтора десятка человек оказались на больничной койке, гадая, выживут или нет. И все потому, что у недавнего героя сорвало крышу.
Я лично знал многих, побывавших в Чечне, Афгане, на Таджикистанской границе. Да господи, за последние четверть века наши парни побывали в стольких горячих точках, что хоть в Книгу рекордов Гиннеса заноси. Многие из них, вернувшись, теряли сон, а если засыпали, то в песок крошили зубы, скрипя ими. Стоило этим юным ветеранам закрыть глаза, и перед ними снова возникали картины взрывов, шквального огня, охваченных пламенем бэтээров и людейокровавленных парней, с которыми, может быть, еще полчаса назад долбили косячок. Такое не забывается. Тем более что пацанам было всего-то по восемнадцать-двадцать лет, а в этом возрасте даже у самых спокойных психика неустойчива. Так что трудно винить того парня, что швырнул гранату в толпу танцующих, трудно винить тех, кто скрипит зубами по ночам, а, проснувшись по утру, бежит за водкойзабыть! и, напившись, теряют разум и хватаются за ножи. Если бы не ад в их душах, они вполне могли стать нормальными людьми, поступить в институты и выучиться на инженеров, врачей, учителей. Но спасибо родным правителямони все сделали для того, чтобы цвет нации стал больным на голову.
Однако в случае с Цеховым такие рассуждения никуда не годились. Показав себя героем в Первую Чеченскую кампанию, он вызвал понятный интерес у вполне определенных людей, и ко Второйуже не такой бездумной и бездарнойиз него успешно сформировали камикадзе, смертника. Таких учат убивать и воспринимать смерть не то, чтобы безболезненно, но не реагируя на это эмоционально. Это очень важно, чувствуете? Зомби: вокруг могут снопами падать его товарищи, а он будет продолжать делать свое дело, не обращая на это никакого внимания. Такие подвержены ужасам войны куда меньше прочих. Онироботы, запрограммированные на выполнение определенной задачи. Они не совершают ненужных убийств, потому что им нельзя отвлекаться от основной цели, и умирают, только когда этого требуют обстоятельства.
Цеховой же, не смотря на все лестное, что наговорили о нем отцы-командиры, в этот образ никак не вписывался. Он не хотел становиться роботом, но и человеком быть уже не мог. Его не смогли сделать запрограммированным зомби, но его сделали зверем, привив ему инстинкт убийцы. В той же характеристике отцы-командиры отмечали, что «в зоне боевых действий проявлял излишнюю жестокость, за что несколько раз получал взыскания». В чем выражалась эта «излишняя жестокость», там предпочли не упоминать. Но мне не нужны были дополнительные пояснения, я и без них знал, как это происходиткогда солдат, только что переживший ад боя, врывается в селение и, ничего не соображая, яростно продолжает стрелятьв женщин, в стариков, в детей. Они же одной крови с теми, кто только что стрелял в него, а значиттоже враги. Они породили врагов, они были порождены ими, значит, их тоже нужнов расход. Может быть, Цеховой проявлял свою жестокость и не так, неважно. Способов многорезультат один. Он научился получать кайф, убивая, и в этом была его беда. Так пума, исхитрившаяся оказаться в центре стада, ломает хребты уже не затем, чтобы обеспечить себя пропитанием, но в азарте охотника, опьяненного кровью. Однако ни охотники, ни фермеры пум не любят, считая их вредителями и истребляя при первой возможности.
Я не сравнивал себя с Цеховым. Я знал разницу, я чувствовал дистанцию между нами. Он был маньяк. Если делать красивые сравнения, то он был пулемет «Максим», а яружье-одностволка. Он продолжал дарить смерть до тех пор, пока его гашетка была нажата, я же замолкал после единственного выстрела и ждал перезарядки.
Такие вот мы были разные. И все же было нечто, роднившее нас. Инстинкт зверя.
Я отложил бумаги о его армейской жизни в сторону. В общих чертах поведенческая модель Цехового была мной усвоена. Настолько, насколько это возможно не для профессионального психолога, но человека, кое-какой опыт в области практической психологии имеющего. Теперь нужно было разработать план операции под кодовым названием «Перехват», вычислить место и время, когда я мог бы повстречаться с этим героем нашего времени. Желательно продумать несколько вариантов на случай, если что-нибудь не срастется. День «Пирл Харбора» приближался, и я сильно подозревал, что все шестеро «лидеров» будут с каждой минутой нервничать все больше. Цеховойв том числе. Не исключено, что он изменит своим привычкамне специально, просто так получится.
Отложив в сторону сведения, которые по крупицам собирали доблестные гэбэшники, я нахмурил лоб. Не от огорчения. Каким бы смелым и находчивым бойцом не проявил себя в Чечне Цеховой, в мирной жизни он был самым заплесневелым консерватором. Это не касалось его личной жизни, подьем-зарядка-завтрак-душ, это касалось его привычек.
Он не работал. Да и трудно ожидать, чтобы человек, занимающий в иерархии секты такое место, работал еще где-то. У него без того дел было по горло, и это вполне серьезно. Но: понедельникдо обеда неизвестно где, с часу дня до половины третьего обедает в ресторане «Москва». Затем теряется в заштрихованном районе (кстати, подозреваю, что и с утра он пропадает там же), а с семи вечера в течение целых четырех часов торчит в кегельбане. В одиннадцать едет либо домой, либо к любовнице. Тут он позволял себе небольшую роскошь выбирать. Вторник, среда, четверг, пятница и субботавсе то же самое, за исключением одноговремя с семи до одиннадцати вечера он проводил различно. В среду, пятницу и субботу хранил верность кегельбану, во вторник ехал в казино «Лас-Вегас», четверг оставался свободным днемделал, что хотел. В воскресенье большую часть времени проводил на виду у всех, теряясь под штриховкой лишь на три часас двух до пяти пополудни. До двух он стабильно выгуливал свою жену в Парке культуры и отдыха, чтобы сохранить толику видимости счастливой семейной жизни, а с пяти делал, что попало, но чаще всего, опять же, ехал в казино «Лас-Вегас».