Отшумели песни нашего полка,
Отзвенели звонкие копыта.
Пулями побито днище котелка,
Маркитантка огня убита.
Нас осталось мало: мы да наша боль,
Нас немного и врагов немного,
живы мы покуда, фронтовая голь,
а погибнемрайская, дорога...
Мазур вдруг подумал: еще покойный Кацуба как-то упоминал мельком, что Глаголев, доводись ему взять гитару, поет исключительно песни о войнену разве что еще иногда «Yesterday». Очень может быть, что тогда Мазур не угадал причину, а вот теперь, став гораздо старше, понял...
Оба они с Глаголевым былицентурионы рухнувшей Империи, в любую минуту готовыми по сигналу рвануться вперед. В случае если все же грянет «день Икс», Глаголеву предстояло со своими танками и десантурой совершить бросок на Бонн, а оттуда, приняв подкрепления, развивать наступление на Париж если только янкесы его не остановят ядерными ударами. В соответствии с той же диспозицией Мазуру сотоварищи предстояло в авангарде морской пехоты высадиться в Марселе, не заморачиваясь пошлостями вроде документов и въездных виз а, впрочем, амеры могли уронить бомбу и на Марсель. В рамках глобальной стратегиичто им по большому счету тот Марсель?
«День Икс» так и не грянул, Империя рухнула, ее центурионов понесло течением непредсказуемо. Однако меж ними двумя есть существенная разница. Глаголев, сугубый профессионал войны, бойцовый пес, мастерски надрессированный Империей, никогда в жизни не воевали никогда уже не будет. А вот Мазур больше тридцати лет окаянствовал чуть ли не по всему глобусу. Все его войны были, глядя откуда-нибудь с земной орбиты, микроскопическимино шли-то они всерьез, с кровью и смертью, с личными кладбищами у многих участников. Может, этим и объясняется то, что сам он, взяв в руки гитару, к военным песням обращается редко, а Глаголев только их и поет? Лучше и не пытаться представить себе, каково это: быть генералом, всю сознательную жизнь готовившимся к войне, да так на нее и не попавшим...
У вас очень понятные... нет, не так... занятные генералы,сказала Исабель, когда они возвращались в столицу.
Почему?спросил Мазур.
Ни один наш генерал или адмирал не посадил бы с собой за стол младшего офицера, пусть даже девушку, не угощал бы ее вином и не пел бы с гитарой. Ну разве что питал бы в отношении нее тайные замыслы...
Мазур усмехнулся:
Такие уж у нас генералы, Белль...
Как вы меня назвали?взглянула она с любопытством.
Белль,сказал Мазур.Вы ведь должны знать, что это означает на французском? Вот видите. Когда встречается имя Исабель, так и хочется сократить его до Белль...
Да, я знаю, вы, русские, любите совращенные женские имена. У нас это тоже в ходу, но редко...
Сокращенные,машинально в который раз поправил Мазур, на сей раз не удержавшись от улыбкиочень уж забавную ошибку она допустила.Да, Белль... Был в свое время такой знаменитый французский мюзикл. По роману «Собор Парижской Богоматери». У нас его перевели на русский. Вы тогда были еще школьницей, не помните...
Отчего же!живо возразила она.Я его слушала в лицее, в старших классах. Тогда у девчонок была мода на ретро... ну, не особенно древнее ретро. И на испанский у нас его тоже переводили,она промурлыкала:Тарам-тим-па...и старательно довела до конца.Вы узнали, или мне, как у вас говорят, медведь на ухо поступил?
Ну что вы. какие медведи,сказал Мазур.У вас отличный музыкальный слух. «Белль», конечно же ария Клода Фролло. Я душу дьяволу отдам за ночь с тобой... Я бы предпочел называть вас Белль. Или вам это не нравится?
Ну что вы. спокойно можете называть. Эго красиво.она глянула испытующе, без тени лукавинкиСеньор адмирал... А вы бы могли продать душу дьяволу за ночь с женщиной вашей мечты? Если она была бы для вас... как это... неприступна?
Категорическинет,серьезно сказал Мазур.Ни в коем случае, Белль. Душаслишком серьезная вещь, чтобы отдавать ее дьяволу даже за лучшую в мире женщину... да за что бы то ни было.
Значит. выверующий человек?
Пожалуй, да,сказал Мазур.На войне очень многие неверующие становятся верующими...
Вот только как это назвать, если к вере в Бога у него примешивается крохотная частичка веры в Большого Лучшего Бегемота? Совсем крохотная частичка, но она есть. Такова уж Африкаесли прожить там достаточно долго, в душу, в мысли, в рассудок неощутимо, не встречая препятствий, проникает нечто, чего ты вовсе не ожидали остается там навсегда. Быть может, дело еще и в том, что тебе хочется, чтобы погибшие гам люди, которых ты хорошо знал, оказались в покое и уюте, которого многим не хватало при жизни?
...Мазура в этой жизни учили многому. В том числе и тому, что было связано с едойи подчас самого противоположного плана. Учили, как без малейшей брезгливости употреблять в пищу то, от чего обычного человека вывернуло бы наизнанкуот пауков-птицеедов до пустынных ящериц. И наоборотучили без малейшей неловкости управляться с великолепно сервированным столом, с превеликим множеством ножей и ножиков, вилок и вилочек, других хитроумных приспособлений. А перед поездкой провели еще один инструктаж именно по второй теме.
Так что его ничуть не смутили две длинные шеренги помянутых вилок-ложек, протянувшиеся по обе стороны его прибора. Вот Белль поначалу чувствовала себя довольно неловков ресторанах такого класса она явно прежде не бывала. Мазур моментально пришел на помощь, объяснив нехитрую истину: начинать надо с крайних, помаленьку продвигаясь к тарелке велел за переменой блюл. И потом пару раз подсказывал. У нее довольно быстро стало получаться.
Чуть лениво, в рамках здешнего этикета он оглядывал зал. Который, учитывая некоторые предупреждения, заранее, едва они сели, разбил на секторы обстрела. Но пока что ничего тревожного не наблюдалось. Когда он, сопровождаемый почтительным «мэтром» с золотой цепью на груди (наверняка не позолоченной, а золотой, в таких заведениях дешевки не терпят) шли к столику, Мазур услышал обрывок разговора на русском, чему ничегошеньки не удивился. Правда, это наверняка были не инженеры или техники, им такой ресторан не по карману, а те, кто как раз и рулит финансовыми потоками, идущими к строительству ГЭС и в несколько других мест. Никакого умиления, понятно, не испытал.
Я думала, здесь все как-то роскошнее,сказала Белль, пригубив вина.Не знаю как, но роскошнее. А здесь как-то простовато даже.
Мазур усмехнулся:
Вот эта простота и стоит огромных денег...
Действительно, ни следа пошлой роскоши: скромная на вид мебель, в стиле столетней давности или еще старше, ковры с неярким скупым узором, простые на вид белые скатерти в синюю и красную клетку. Из украшенийлишь картины на стенах. Вот только абсолютно все столовые приборы, от самой крохотной вилочки до огромного колпака, под которым на тарелке развозили жаркоеиз начищенного серебра.
Да, я понимаю...
Не то чтобы она держалась скованно, но порой смотрела на соседок за ближайшими столиками с оттенком некоторой грусти. Мазур сначала не догадался, в чем тут дело, но потом вспомнил кое-какие особенности женской психологии и быстренько сложил в уме два и два.
Ее вечернее платье из вишневого шифона, оставлявшее руки и плечи обнаженными, вряд ли могло вызвать у хозяйки приступ комплекса неполноценностив конце концов, иные наряды, супердорогие именно так простенько и выглядят. Другое делодрагоценности... Белль надела лишь серебряное колье с черными опалами и перстень в тона большинство дам были прямо-таки залиты алмазным блеском, и счет камням шел уже не на плебейские караты. Вот некоторая женская зависть и присутствовала.
Перехватив очередной взгляд девушки на соседний столик, исполненный легкой тоски, Мазур сказал:
Не стоит завидовать, Белль. У вас есть несомненные преимущества, это на поверхности...
Какие же?
Сколько лет этой даме, на которую вы только что посмотрели с неприкрытой завистью?
Лет сто двадцать,не без язвительности сказала Белль.
Ну, вряд ли,сказал Мазур.Лет пятьдесят придется сбросить. И тем не менее... Бриллиантов на ней добрых полфунта, но на них не купить ни молодости, ни красоты. Так что смотрите с этой точки зрения. Между прочим, я перехватил парочку ее дозволенных этикетом взглядов, направленных как раз на вас. И в них была откровенная зависть. К тому, чего у нее нет и никогда уже не будет. Так что оставьте грустные мысли, вы в некотором смысле богаче многих.