Жучки заводятся сами, если долго не мыться, с глубокомысленным видом изрек Сиверов. Маленькие такие Иногда они бывают кусачими.
Не заговаривай мне зубы, строго сказала Ирина. Как ты узнал, что у Нины неприятности?
Ага, сворачивая в боковую улицу, чтобы объехать перекресток, на котором в это время суток неизменно возникала пробка, сказал Глеб, вот, значит, какой жучок нас покусал. Что, господин журналист растворился в утреннем тумане? «Уходя в дальнейшее пространство, я блесну непрошеной слезой»
Не смей шутить по этому поводу! сказала Ирина так резко, что Глеб вздрогнул. Фактически она это выкрикнула. Это ни капельки не смешно.
Глеб вдруг понял вернее, почувствовал, что ни малейшего повода даже для самого легкого зубоскальства в ситуации действительно нет. Возникшая буквально на пустом месте уверенность, что в жизни Нины Волошиной случилось что-то по-настоящему скверное, показалась ему странной. В конце концов, люди все время встречаются и расстаются; многие склонны воспринимать каждое расставание как трагедию, особенно незамужние женщины, которым давно перевалило за тридцать, но на самом-то деле никакой трагедии в этом нет. Есть драма, да и та мелкая, бытовая словом, такого свойства, что Ирина Быстрицкая вряд ли стала бы из-за такой мелочи повышать голос на мужа.
Эти рассуждения подвели солидную базу под его догадку, но они пришли в голову Сиверову лишь после того, как ощущение случившейся беды уже стало вполне определенным. Он догадался, что причиной плохого настроения Ирины были неприятности Волошиной, а затем сразу же, не располагая никакой информацией, понял, что эти неприятности связаны с Максимом Соколовским. Да, Ирина, пожалуй, действительно имела некоторые основания подозревать его в чтении мыслей или тайном использовании аппаратуры прослушивания. Порой, вот как сейчас, Глеб и сам не понимал, откуда в его голове появляются правильные ответы на вопросы, которые он даже не собирался перед собой ставить; у него имелись кое-какие подозрения на этот счет, но он их неизменно игнорировал, поскольку верил в силу разума и огнестрельного оружия, а не в бабьи сказки насчет телепатии и прогулок в астрале.
Хорошо, сказал он. Извини. Я просто не сразу понял, насколько все серьезно.
Откуда ты можешь знать, насколько все серьезно? с горечью, но уже значительно мягче возразила Ирина.
Вот ты мне и расскажи, предложил Глеб. А может, все это действительно яйца выеденного не стоит. Может, господин Соколовский встретил где-нибудь в командировке девушку своей мечты и никак не может с ней расстаться. А потом явится с повинной головой, которую, как известно, даже меч не сечет
Он почувствовал, что опять начинает зубоскалить, и прикусил язык.
А кто тебе сказал, что он пропал? спросила Ирина. На секунду бросив руль, Глеб развел руками.
А ты разве не говорила? Ну, тогда не знаю. Никто не говорил. Это так, предположение, сделанное на основании твоих собственных слов.
Я о Максиме даже не упоминала, напомнила Быстрицкая.
Это была правда: все, что она говорила, было всего лишь ответами на высказываемые им догадки. Глеб пожал плечами.
Ну, я увидел Волошину, и мне показалось, что она чем-то сильно расстроена. А потом вышла ты, и точно в таком же состоянии
И ты поэтому решил, что я расстроена из-за ее отношений с Максимом?
Глеб крякнул: крыть было нечем. Действительно, в толпе москвичей, спешащих с работы домой и твердо знающих, что на этом пути их ждет продолжительная давка в общественном транспорте, очень редко увидишь веселое лицо. Да что там веселое! Если на чьей-то физиономии нет выражения хмурой озлобленности, как будто человек идет в штыковую атаку, это уже довольно редкое явление.
Она, как-никак, твоя подруга, довольно неубедительно произнес Глеб.
При этом он подумал, что супружество с ним не прошло для Ирины даром: вместо того, чтобы, как собирался, аккуратно извлечь из жены информацию, он и сам не заметил, как оказался в роли допрашиваемого. Впрочем, чтобы освоить этот фокус, женщине вовсе не обязательно быть замужем за офицером ФСБ: женщины владеют этим навыком от природы
Послушай, сказал он, я действительно не знаю, что произошло. Я строю догадки, время от времени попадаю пальцем в небо, и меня за это обвиняют то в подслушивании, то вообще в чтении мыслей Ну, я же ни в чем не виноват!
Последнее заявление он сделал нарочито жалобным, чуть ли не плаксивым тоном, и это возымело ожидаемый эффект: протянув руку, Ирина ласково, как ребенка, потрепала его по макушке.
Прости, сказала она, я совсем расклеилась из-за этой истории. Представляешь, он и вправду пропал.
Соколовский?
Да. Обещал вернуться вечером, не поздно, и исчез, как сквозь землю провалился. Даже не позвонил.
Тут, в Москве?
По крайней мере так он сказал Нине перед тем, как исчезнуть. Он не говорил, что собирается куда-то ехать.
Возможно, забыл. Или просто не счел нужным, думая, что вернется вовремя. А что говорят в редакции?
Ничего не говорят. Он ведь сотрудничал сразу с несколькими изданиями заходил, сдавал материал и уходил. Вольный стрелок, который ни перед кем не обязан отчитываться. Так что любая из редакций, в которых он появлялся, последнее место, где стали бы беспокоиться из-за его долгого отсутствия. Не приходит значит, работает над новой темой, только и всего
И давно его нет?
Уже неделю. Точнее, восемь дней.
Глеб поморщился. Ирина со слов подруги отзывалась о Соколовском как о порядочном человеке. Правда, влюбленным женщинам свойственно закрывать глаза даже на самые вопиющие недостатки своего избранника, так что тут, вполне возможно, все-таки имела место обычная бытовая драма: жених улизнул меньше чем за месяц до свадьбы, а невеста безутешна.
Она все глаза проплакала, продолжала Ирина. Даже съехала с его квартиры, потому что там все напоминает о нем. Вернулась к себе и сидит там одна
Они что, жили у Соколовского? изумился Глеб.
А что тебя так удивляет? У него хорошая квартира в центре. Родители преподавали в МГУ, так что ему по наследству достались настоящие хоромы
Сиверов, не удержавшись, тихонечко присвистнул сквозь зубы. Чтобы бежать от невесты, бросив на произвол судьбы профессорскую квартиру в центре Москвы, надо иметь очень веские причины. Да и тогда Сейчас ведь не девятнадцатый век и даже не двадцатый, нынче жилплощадью не швыряются даже из самых благородных побуждений. Да еще такой жилплощадью Нет, версия о покинутой невесте явно никуда не годилась.
А что говорят в милиции? спросил он, безо всякой телепатии зная, каким будет ответ.
Приняли заявление, с отвращением сообщила Ирина. И то после того, как она показала им справку из загса о том, что они собирались пожениться.
Ну, ясно, чего еще от них ждать, пробормотал Глеб. Уехал он, конечно, на машине? Машина хорошая?
Хорошая. Почти новая.
Получив это сообщение, Сиверов окончательно помрачнел. Все было предельно ясно. В девяноста процентах случаев верной оказывается самая простая, самая очевидная версия. Если человек, который собирался вечером после работы вернуться домой, внезапно и бесследно исчез вместе с дорогой иномаркой, вряд ли он вступил в иностранный легион или был похищен пришельцами с альфа Центавра. Логичнее предположить, что труп его в данный момент лежит в придорожном лесочке и ждет, когда на него наткнутся грибники, а машина с перебитыми номерами выставлена на продажу, а может, уже и продана какому-нибудь чеченцу или азербайджанцу. И милиционеры, которые приняли у Нины Волошиной заявление, естественно, сразу пришли к этому выводу и даже пальцем не шевельнут, чтобы найти Соколовского. Что толку его искать? Ведь ясно же, что ни его, ни машину уже не вернуть. А найти тело значит найти на свою голову еще одного «глухаря»
Ты думаешь, надежды нет? спросила Ирина, правильно истолковав его затянувшееся молчание.
Глеб встрепенулся и заставил свои губы растянуться в улыбке.
Надежда есть всегда. Она, как известно, умирает последней Сообразив, что в данном случае старый афоризм прозвучал довольно-таки двусмысленно, Сиверов энергично помотал головой и легонько стукнул ладонью по рулевому колесу. Я хочу сказать, что хоронить его пока рано. Подумаешь, неделя! Существует тысяча причин, в силу которых он мог где-нибудь застрять. Например, попал в аварию и лежит в какой-нибудь провинциальной больнице без сознания. А местным эскулапам даже в голову не пришло сообщить да что я несу? Куда они сообщат? Если бы даже кто-то из них и взял на себя труд это сделать, куда бы он стал звонить? Да и кому это надо звонить? Придет в сознание сам позвонит Или другой вариант: напился, подрался и получил пятнадцать суток. Тоже где-нибудь на периферии, где каждый сержант милиции мнит себя наместником самого Господа Бога. Да в конце-то концов, он мог просто напасть на какой-то след и так увлечься, что забыл обо всем на свете! Он ведь профессионал, причем, как я понимаю, высочайшего класса. Для него работа главный смысл существования. Возможно, он молчит как раз потому, что материал слишком горячий, и ему не хочется впутывать в это дело Нину, подвергать ее опасности И нечего ей раньше времени звонить во все колокола, продолжал он, понемногу воодушевляясь. Если угораздило полюбить журналиста, которого, как волка, ноги кормят, пускай забывает о спокойной жизни. Это ведь еще только цветочки