Побрей ноги, а я подберу тебе одежду.
Они провозились до первых проблесков зари. Наконец Анжелина удовлетворенно кивнула.
– Что скажешь? – спросила она меня.
– Лучше, чем сейчас, Боливера никогда не выглядела.
Я не кривил душой – Боливар смотрелся на все сто. Изящное телосложение, длинная юбка, плоский живот. Отличный грим и неслишком париковидный парик.
– А теперь поспать несколько часов, – распорядилась Анжелина. – Не вздумай помять платье. И постарайся отработать женскую походку. Вот такую.
Когда он справился с этой задачей, все улеглись спать – устали изрядно.
Я проснулся довольно свежим, но не настолько, чтобы обойтись без бодрящей пилюли. Проглотив ее, я, как всегда по утрам, проверил свой банковский счет. Обещанные четыре миллиона не пришли, зато поступило сообщение: “Неважная работа, Джим. Надо стараться”.
В разгар утра мы вышли из гостиницы. Первыми номер покинули мы с Анжелиной. Я нес компьютер, а она вела Глориану. Боливера выскользнула за дверь, как только получила от нас сигнал, что в коридоре пусто. И осталась у лифта ждать следующей кабины – мы не сомневались, что к нам приставлен “хвост”.
Так оно и оказалось.
Не обращая внимания на слежку, мы поймали такси и велели шоферу везти нас в цирк.
– Животных не вожу.
Шофер подозрительно глянул на Глориану.
– Это не животное, – возразил я, щедро кладя ему на лапу. – Это наша дочь, зачарованная злой колдуньей. Мы везем ее к доброму волшебнику, он обещал за вознаграждение вернуть ей человеческий облик.
Водила выпучил глаза. Но если он и сомневался в моей правдивости, деньги его убедили. Проверить индикатор “жучков” было нечем, поэтому мы говорили в пути только о пустяках. Лишь в артистической уборной я достал собственный индикатор и обшарил все закоулки.
– Чисто.
Я сложил и спрятал прибор.
– Отлично. Оставим Боливару записку, пусть ждет нас здесь. А потом надо будет подыскать ему уборную. И поговорить с Гаром Гуйлем. Уверена, он с радостью нам поможет.
– Почему?
– Увидишь.
Я узнал этот тон и решил ничего не выпытывать. В нужное время, и ни секундой раньше, я все узнаю.
Когда мы направились к выходу, Глориана негромко взвизгнула, а услышав наш зов, радостно засеменила. И взволнованно хрюкнула, едва мы отворили дверь в уборную Гуйля. Там крепко пахло скотным двором. Или зоопарком. Я уже познакомился с этим запахом, когда стоял за кулисами. Конечно, он был искусственный – чтобы добавить зрелищу реалистичности.
За столом сидел мужчина в смокинге и писал. Когда мы вошли, он даже головы не поднял. Это он Гар Гуйль? Или четверорукий жонглер?
Уродец‑жонглер тоже был здесь. Облаченный в килт, он сидел напротив Гуйля и разговаривал по телефону. Я огляделся. Просторное помещение было скудно освещено, но все же удалось рассмотреть клетки и тех, кто в них сидел. Что за твари! Некоторых я видел на сцене, но больше было незнакомых. По своему узилищу расхаживал некто двуглавый и хищный. Встретив мой взгляд, он зашипел и обнажил громадные клыки.
А вот Мистер Скелет – я видел его на афишах – прилег на кушетку вздремнуть. Ростом он вымахал под два метра, но в талии был не толще моей руки.
– Что вам угодно? – прозвучало в сумраке.
Я повернулся и увидел, что Гар Гуйль по‑прежнему водит стилом по бумаге.
– Мистер Гуйль, мы бы хотели с вами поговорить.
– О чем?
Только сейчас я обнаружил, что говорит четверорукий.
– Да так, вообще. Поболтать о цирке. Ну, как о погоде.
Я говорил что‑то еще в том же духе, пока ходил по комнате с индикатором “жучков” наперевес. Нашел их шесть штук – пять в виде настоящих насекомых и одну монету.