Я не намерен записываться в абстиненты.
Дни проходили быстро. Я упражнялся, пока мои пальцы не приобрели змеиную изворотливость. В последние дни перед отлетом Анжелина взяла на себя все покупки. Тогда я не осознавал, сколь хлопотное это дело – все мое внимание было отдано фокусам. Однажды она появилась из спальни, когда я отрабатывал очень сложную карточную манипуляцию.
– Ну, как тебе? – спросила она.
Я обернулся.
– Ух ты!
Карты порхнули во все стороны. На Анжелине был настоящий шедевр швейного искусства – сногсшибательное алое платье с высокими разрезами на бедрах, глубоким декольте и облегающее везде, где только можно. Я бросился обнять ее, но застыл, как вкопанный, от ласкового удара кулаком в челюсть.
– А тебе не кажется, что для женщины в моем возрасте оно слишком много открывает?
– Ты в самом подходящем возрасте! – воскликнул я. – Ты шикарная и желанная, и любой зритель мужского пола, достигший половой зрелости, будет пялиться не на меня, а на тебя. Я уже слышу шипение перегретых оргонов <Оргоны гипотетические частицы живительной космической энергии, питающей, по мнению известного психоаналитика Вильгельма Рейха, нервную систему человека (сравн.“ци” и “прана” из цигуна и йоги).> в зрительном зале.
– А изумрудная тиара – это не чересчур?
– В самый раз. Подчеркивает осиную узость твоей талии.
– Не уверена. – Она проделала перед зеркалом изящный пируэт. – Может, лучше зеленый цвет?
– У тебя есть еще наряды вроде этого?
– А как же?
– Доставь мне удовольствие! Давай устроим дефиле.
Я отложил карты, пододвинул кресло, зажег сигару, налил себе бокальчик белого вина. Анжелина запаслась костюмами для всех фокусов. Зеленый – в пару бурому, как ржавчина, окрасу нашего предполагаемого свинобраза. Черное с красным платье – чтобы ассистировать, когда я буду показывать карточные фокусы. Полуночно‑черное – для левитации. Мы чудесно провели время, пока гонг не возвестил начало обеда.
В подобном духе истекли последние дни полета. Пока я пестовал в себе таланты фокусника, супруга доводила до совершенства наряды. Мы хорошо питались, прекрасно высыпались, и я позволял себе лишь бокал‑другой вина за обедом.
Мы уже знали, что по прибытии на место назначения свободного времени у нас почти не будет. А значит, надо избежать лишнего стаптывания подметок и распихивания локтями остальных пассажиров. Иными словами, меня ждала дружеская встреча с корабельным экономом.
Им оказался слащавый тип с привычкой то и дело вытирать влажные ладони и скалить в улыбке белоснежные зубы.
– И чем же я могу служить вам, дорогой сэр?
– Советом насчет багажа. Если мы уложим чемоданы заранее, вы возьмете на себя их выгрузку?
– С превеликим удовольствием.
– Значит, если вы получите наш багаж вечером накануне прибытия, ничто вам не помешает выгрузить его в первую очередь?
С этими словами я сунул ему пятьдесят кредитов. – Сэр, считайте, что это уже сделано. Даю слово, вам не о чем беспокоиться.
– Тогда, если не возражаете, я попрошу вас о дополнительной информации. С кем бы мне поговорить, чтобы мы с супругой получили возможность первыми покинуть этот гостеприимный корабль?
– Со мной, сэр. Высадка пассажиров – в моем ведении.
В его потливой ладошке исчезла вторая банкнота.
– Судя по всему, вы часто летаете этим рейсом. Не поделитесь ли опытом ускоренного прохождения через таможенный контроль?
– Как кстати, сэр, что вы завели об этом речь!
Мой кузен – сотрудник таможни в космопорте, и я...
У меня основательно полегчало не только в кармане, но и на душе.