После непродолжительного молчания произнесла неожиданно тяжелым, низким голосом, плавно махнув рукой за спину:
А напрямки
Через лес, что ли? уточнил Линько.
Паломница повторила свой странный жест, и обе женщины двинулись дальше.
Вы ехали через лес? осведомился Антон.
Линько пожал плечами:
Да нет вроде. Но может, это кратчайший путь, а?
Они медленно покатили между деревьями. Линько тер потное лицо и сокрушенно качал головой. Метров через двести Антон затормозил.
Хорош, сказал он.
Сыщики выбрались из машины и нерешительно потоптались возле. Лесная дорога впереди обрывалась, иссякала, обращалась узкой тропкой, теряющейся в зарослях папоротника. Линько нырнул в салон, выудил карту и расстелил ее на капоте.
Хрен с ним, с этим Истратовом, бормотал он, его и нет тут. Я одного не пойму Вот смотри. Бабки-то эти, они откуда вышли? Ну, вот дорожка эта Тут же дальше лес! Видишь, глубиной километров десять. И ни одной деревни.
Антон скользнул взглядом, сжал губы.
Наврала, похоже. Или не поняла. Ты ж виделони какие-то словно не в себе Знаешь, Вова, давай-ка двигать отсюда. Темнеет вон Отложим твою версию Пока.
На обратном пути Линько задумчиво спросил:
И много у вас такой работенкиза бабами шпионить?
Немного, отозвался Антон, но клиенты солидные. На них держимся.
То есть не на них, а на их б, заухмылялся Линько.
Антон покривился.
В это же время неподалеку по другой проселочной дороге продолжали брести две женщины в темном. После встречи с сыщиками они не проронили ни слова, хотя старшая поняла, что совет младшей был лукавым. Их догнал запыленный, дребезжащий рейсовый автобус и, хотя они не подавали никаких знаков, затормозил. В салоне, пахнущем пылью и бензином, смуглая и высокая положила темную руку на плечо своей спутнице, и та вдруг благодарно затрясла головой.
Поживешь еще, произнесла смуглая едва слышным, свистящим шепотом.
Они вышли в Истре на пристанционной площади и, не сказав, друг другу ни слова, разошлись в разные стороны. Смуглая паломница двинулась к станции, но, секунду помедлив, направилась не к лестнице, а через кусты, через рельсы, к торцу платформы. Это выглядело нелепо. Платформа возвышалась метра на полтора над землей. Из кирпичной кладки торчали три металлических скобы, оставленные, вероятно, для сугубо технических целей. В двух шагах двое рослых загорелых подростков допивали пиво и собирались мочиться. Для того сюда и слезли. Появление пожилой женщины вызвало насмешливое удивление.
Заблудилась, бабуля, сказал парень с наколкой в виде змеи на левом плече, лестница с другой стороны.
Женщина бросила на них скользящий взгляд, взялась за верхнюю скобу и с кряхтением перевалила на платформу заплечный мешок. Потом поставила ногу на нижнюю скобу и взглянула через плечо.
Слышь, парень, подсоби-ка
Ее низкий голос и непререкаемая интонация, казалось, произвели впечатление. Один из парней передал другому бутылку и подошел. Женщина выглядела достаточно тучной и грузной.
Как я тебя подсажу-то? Ты чё?
Она уже встала на скобу и немного подтянулась, ухватившись за край платформы. Выдохнула:
Толкани-ка Не бось
Парень с ухмылкой поддержал ее за крупный зад, а потом с некоторым усилием надавил. Женщина подтянулась и встала на край платформы на колени, потом на четвереньки. Тяжело выпрямилась, подхватила мешок и, не обернувшись, двинулась по платформе. Парни расхохотались. Потом приступили к намеченному. Застегивая штаны, тот, что толкал, заметил:
Жопастая, однако, бабка-то. Как это, знаешь, как подушка
Они снова рассмеялись.
Десятью минутами позже у пивного киоска парень со змеей на плече вышел из очереди, сказал приятелю:
Посижу тут пока
Ты чего?
С башкой чего-то И ноги ватные
Он присел за киоском прямо на землю, опустив голову между колен. Второй участливо склонился:
Я ж говорил Ты утром у Митяя ширялся?
Да нет
Правда, что ль?
Да говорюнет Не знаю. Подожди Вроде отпускает.
Со стороны Волоколамска с дробным жестким стуком прибыла электричка.
Предшествующий муж
4
В этот августовский сырой вечер просто необходимо было выпитьв тепле и уюте. Ближе к концу ординарного рабочего дня Корней решил, что может себе позволить. Встреч с клиентами и разборов на неродном языке наутро не намечалось.
В принципе он предпочитал пить дома. Ему была приятна компания Ингивкрадчивой, немногословной, внимательно слушающей. Дома можно было подогреть бокал красного в микроволновой печи: иногда он предпочитал подогретоеособенно в ненастные промозглые вечера, которых, кстати, в году набиралось больше половины. Хорошо было еще с чуть теплым бокалом выйти на балкон: ощутить сырое дыхание близкого леса, злобноватую силу ветра, летящего с запада. Медленно, небольшими глотками перелить в себя красное вино, выработанное где-то на юго-западе Франции, вобравшее в себя тепло травянистого холма на берегу Роны. Предположим, Роны.
Едва миновав раздвигающиеся стеклянные двери, он замедлил шаг и послал с мобильного телефона сигнал домой.
Дома трубку никто не взялон ждал довольно долго. Позвонил на мобильный Инге. Она отозвалась, правда, не сразу, и слышно ее было неважно.
Ты знаешь, я сегодня задержусь, сказала она голосом грустным и озабоченным, у нас тут очень сложный случай. Была тяжелая операция. Я в реанимации сейчас. Заведующий тоже тут
Ну хоть к десяти будешь?
Не знаю Я позвоню.
После раздумья она добавила:
Майя сегодня у мамы ночует. Я ей разрешила. У нее в Ясеневе дискотека Пусть туда едет, туда ближе. Ты голоден?
Да нет, я к тому же в кафе собирался зайти Ладно, до связи.
Корней спрятал телефон в карман и, подавив наплыв острой тоски, замедлил шаг. В общем и целом ему было ясно. Третий случай со дня его вступления в сношения с сыскным агентством Он негромко сказал вслух:
Планы меняются.
Хмурое многоэтажное здание, посещаемое им ежедневно, было равноудалено от двух станций метро«Краснопресненская» и «Улица 1905 года». Точки образовывали треугольник, внутри которого карабкались в гору старые пресненские переулки. С тех пор, как он стал добираться на работу на метро, он изучил причуды местного рельефа.
Это был его выбор. Измаявшись в ежеутренних удушливых заторах, он стал дважды-трижды в неделю оставлять свой синий неновый «ниссан» на стоянке.
Маршрут был исхожен.
Когда он уже внедрился в переулки, с неба ударил упругий, пахнущий огуречным рассолом дождь. Резко посвежело. Корней, морщась, раскрыл зонт. Пройдя сквозь дворы, свернул в узкий Большой Предтеченский, пересек его, прошлепал по лужам еще с десяток шагов, спустился по кирпичным ступенькам. В заведении было пустовато. А зимой, помнится, тут клубилось общество.
Он заказал красного винадля начала двести граммов. Потом, подумав, попросил сразу еще столько же плюс тарелку оливок. В этой части зала висел полумрак, чуть разбавленный светильниками по стенам. Тем не менее он сразу усмотрел пару знакомых физиономий в углу. Его тоже признали. Велес нынче вечером был не прочь послушать всякий вздор. Потому встал и, прихватив первый бокал красного, метнув взгляд в сторону официанта, двинул в угол.
В углу попивали винцо Байкер и Занудав сущности, очень разные люди. ПервыйВадим Петелинбыл, можно сказать, коллега. Он работал с Корнеем в одной компанииобслуживал компьютеры и пользовался репутацией разбитного, романтического и слегка безалаберного парня. На работу и с работы гонял на любимом мотоцикле «Хонда», презирая автомобильное стадо. (Впрочем, зимой, как бы присмирев, спускался в метро.) Собутыльник Петелина был полная его противоположность: тощий Глеб из адвокатского бюро, сидящего этажом ниже, слыл человеком педантичным, веским, хотя и нудноватым. Может, они сошлись на почве неприязни к автомобилямГлеб тоже предпочитал метро. Хотя на мотоцикле, конечно, не носился. За рулем у него сидела жена.
И как оно вообще? поинтересовался Корней, опускаясь со своим бокалом на третий стул.
Вот, ответь с лету: ты у нас, случаем, не пользовался услугами тайных притонов? начал светскую беседу Петелин.