Вивальди поверил улыбке вопреки словам, но, прежде чем он успел высказать свой восторг, Эллена покинула беседку; он побежал за нею в садно она исчезла.
С этого мгновения Винченцио словно родился заново: он чувствовал себя так, будто очутился в раю; улыбка Эллены запечатлелась в его душе навек. Переполненный счастьем, он выкинул из головы все помышления о подстерегавших его бедах и дерзко бросал вызов любым грядущим ударам судьбы. Он вернулся в Неаполь как по воздухуи даже забыл искать таинственного монаха.
Родителей его не было дома, и Винченцио мог вволю предаться сладостным воспоминаниям, пленившим его воображение. Всю ночь напролет он то расхаживал из угла в угол по своей комнате в волнении, сравнимом только с недавней его лихорадочной тревогой, то принимался писатьи тут же рватьписьма Эллене; то ему представлялось, что они слишком длинны или, наоборот, чересчур коротки; то он внезапно вспоминал, о чем еще должен был сказать, или жалел, что слишком холодно выразил страсть, неизъяснимую ни на одном из существующих языков.
К тому времени, когда прислуга была уже на ногах, Винченцио удалось все же сочинить более или менее удовлетворившее его послание, которое он направил на виллу Альтьери с доверенным лицом, однако не успел гонец покинуть дом, как юношу осенили новые, не терпевшие отлагательств важнейшие доводы и сильнейшее желание исправить многие строки, дабы яснее донести вложенный в них смысл, словом, он отдал бы полмира, лишь бы вернуть курьера.
Он был еще очень взволнован, когда его позвали к отцу: назначенная встреча долго откладывалась из-за занятости маркиза. Вивальди быстро понял, о чем пойдет речь.
Я желал переговорить с тобой, начал маркиз высокомерно-суровым тоном, о предмете, чрезвычайно важном для твоей чести и счастья; мне хотелось также предоставить тебе возможность опровергнуть слух, который причинил бы мне немалое беспокойство, если бы я позволил себе поверить ему. По счастью, я слишком полагаюсь на разумность моего сына, чтобы принимать на веру такого рода новости, и потому решительно заявил в ответ, что мой наследник, в высшей степени осознавая свой долг перед семьей и перед самим собой, не совершит ни малейшего проступка, который мог бы опорочить его достоинство или достоинство его родных. Итак, я призвал тебя только затем, чтобы ты прямо опроверг возведенную на тебя клевету и тем самым дал бы мне право разоблачить ее перед теми, от кого я ее услышал.
Едва дождавшись конца этой вступительной речи, Винченцио порывисто обратился к отцу с просьбой растолковать суть предъявленного ему обвинения.
Говорят, продолжал маркиз, будто некая молодая особа по имени Эллена Розальба (кажется, так ее зовут?) Тебе она знакома?
Еще бы! вскричал Вивальди. Прошу прощения, милорд, умоляю васпродолжайте
Маркиз, помедлив, окинул сына суровым взглядом, в котором, однако, не сквозило ни тени удивления.
Говорят, будто названная молодая особа с помощью всяческих хитростей завоевала твою привязанность и
Совершенно справедливо, милорд, синьора Розальба завоевала мою самую горячую привязанность, не удержался Вивальди, только прибегать к хитростям ей для этого не пришлось.
Я не позволю себя перебивать! не дал договорить сыну маркиз. Мне донесли, что названная особа, весьма искусно подладившись под твой нрав, при содействии проживающей вместе с ней родственницы, низвела тебя до унизительного положения ее преданного воздыхателя.
Синьора Розальба и в самом деле удостоила меня чести считаться ее поклонником! вскричал Вивальди, не в силах совладать со своими чувствами. Он пытался продолжать, но маркиз довольно грубо прервал его:
Итак, ты признаешься в собственном безрассудстве?
Милорд, я горжусь своим выбором!
Юноша! воскликнул маркиз. Ты ослеплен самонадеянностью и мальчишеской восторженностью, и я готов простить тебе твою заносчивость, но простить лишь однажды, запомни это. Признай свои заблуждения и немедленно покончи с этой интрижкой.
Милорд!
Ты должен безотлагательно порвать все отношения с этой девицей, еще более настойчиво проговорил маркиз. Я же, в доказательство того, что милосердие во мне берет верх над справедливостью, согласен буду тогда назначить девице небольшое вспомоществование в возмещение чести, утраченной ею не без твоего участия!
Боже правый! вскричал потрясенный Вивальди, не веря собственным ушам. Возмещение чести? Голос его замер. Кто же осмелился запятнать ее чистейшее имя и оскорбить ваш слух столь бесстыдной ложью? Укажите мне, заклинаю вас, укажите мне имя подлого клеветника, и поскорее, дабы я мог поспешить с воздаянием. Утрата чести! Вспомоществование! О Эллена, Эллена!
Слезы негодования смешались у Винченцио со слезами нежности, едва он произнес имя возлюбленной.
Юноша! холодно произнес маркиз, наблюдавший столь бурное проявление чувств со стороны сына с глубоким неудовольствием и тревогой. Я отнюдь не страдаю легковерием и не допускаю сомнений относительно истинности своих слов. Ты введен в обмани из пустого тщеславия будешь упорствовать в своем заблуждении, пока я не сочту нужным употребить власть, дабы снять с твоих глаз пелену. Порви с этой особой немедля, и я приведу такие свидетельства о ее прошлом, перед которыми не устоит даже твоя восторженная преданность.
Порвать с ней? переспросил Винченцио с такой спокойной и строгой твердостью, какой отец никогда раньше за ним не знал. Милорд, доныне вы еще не имели случая сомневаться в моих словах. Честью ручаюсь вам, что Эллена невинна. Невинна! О Небо, отчего мне ниспослано подобное испытаниезачем нужно утверждать ее невинность, зачем возникла необходимость защищать ее?
Воистину мне остается только сокрушаться об этом, холодно отозвался маркиз. Ты дал слово честии подвергать его сомнению я не собираюсь. Твое поведение убеждает меня в том, что ты обманут: ты называешь эту особу добродетельной, несмотря на свои ночные к ней визиты. Но предположим, она и в самом деле невинна, несчастный юнец! Как возместишь ты ущерб, нанесенный ее девическому достоинству, чем загладишь последствия своего сумасбродства? Каким образом
Тем, что провозглашу Эллену перед Богом и людьми моей нареченной супругой, перебил отца Вивальди в безоглядно отважном порыве торжествующего благородства.
Супругой? переспросил маркиз с нескрываемым презрением, тут же сменившимся тревогой и негодованием. Если бы я мог поверить, что ты и вправду настолько чураешься понятия семейной чести, я тотчас же и навсегда перестал бы считать тебя своим сыном.
О, почему, вскричал Вивальди, раздираемый борением противоречивых чувств, о, почему должна грозить мне опасность нарушить сыновний долг только из-за того, что я защищаю права невинного создания, не имеющего в целом свете других заступников, кроме меня! Почему не дарована мне отрада примирить обязанности, столь родственные меж собой? Будь что будет, но я сделаюсь оплотом души гонимой и угнетаемой, на что подвигает меня внутреннее чувство справедливости, ибо первейший долг человеколюбияготовность помогать униженным. О да, милорд, если уж мне не дано избежать приговора судьбы, то я пожертвую менее важными обязанностями ради величия принципа, который должен вдохновлять все сердца и все поступки. Следуя этому принципу, я наилучшим образом послужу чести нашего дома.
Учит ли этот принцип, нетерпеливо перебил маркиз, не повиноваться отцу; существует ли добродетель, согласно которой похвально унизить собственный род?
Унизить собственный род можно только греховными деяниями! с жаром воскликнул Вивальди. И простите меня, но известны примеры, когда добродетель заключается именно в ослушании.
Эти моральные парадоксы, ответствовал маркиз с видом величайшего неудовольствия, и эти романтические рацеи красноречиво рисуют мне нравственный склад твоих друзей и как нельзя лучше изображают неискушенность той самой особы, репутацию которой ты обороняешь с подлинно рыцарским пылом. Отдаете ли вы себе отчет, юный синьор, в том, что не ваше семейство принадлежит вам, а выему, сознаете ли, что ваше призвание в том, чтобы стоять на страже фамильной чести; понимаете ли, что вы отнюдь не вправе распоряжаться собой по собственной прихоти? Довольно, моему терпению положен предел!