Джакута и впрямь больше не появлялся. Ни слуху ни духу. Неужели совесть проснулась?
Мы пригрозили, что убьем его, если он не отвяжется, в конце концов призналась Кайри. Он поверил, да я и не шутила.
Мыэто кто?
У меня есть друзья. Не бойся, не бандиты, но если какая-нибудь дрянь вроде него прицепится, мы друг другу поможем.
С тех пор Фейно им не досаждал. Зимой Инора навела справки и выяснила, что он сожительствует с такой же, как он сам, опустившейся пьянчужкой, бывшей торговкой с Лягушачьего рынка, и недавно у них родился ребенок, который, и месяца не прожив, умер в нетопленой комнате, потому что о нем забыли.
Когда на Инору нежданно-негаданно свалилась эта сумасшедшая история с мороком, Кайри затеяла ее спасать. Своих друзей она впутывать не стала: убийцы наваждений среди них не было, а никто другой в таком деле не выручит.
Инора хотела сплавить ее в безопасное место, чтобы девочка не попала вместе с ней под удар. Ага, как бы не так.
Я потеряла маму, еще кое-кого потерялаиз наших, ты его не знала. И я не хочу потерять тебя, стоя посреди разгромленной комнаты (она убралась, на первый раз ограничившись порчей имущества, но это не значит, что она не вернется), отчеканила Кайри. Поедем в Лонвар, а то в Олонве нет по-настоящему сильных убийц, здешние не справятся.
Откуда ты знаешь?
От людей, которые в этом понимают. Не бери с собой ничего лишнего. И поменьше переживай, ты же сама говорила, морок слышит, что ты чувствуешь.
Слышит, если находится поблизости, машинально уточнила Инора.
Ей никогда еще не приходилось от кого-то убегать. Придумывать что-нибудь в этом родесколько угодно, а в реальной жизни она влипла в приключения первый раз в жизни.
До Лонвара добрались на рассвете. Впереди посветлело и заблестело, вспыхнула розово-золотым сиянием ширь океана. Правее замаячил сплошной темный массив, пока еще не расслоившийся на отдельные строения, это произойдет чуть позже, когда покажется солнце.
Инора оглянулась: равнина Кнагато с ее впадинами и причудливыми возвышениями напоминала в синем утреннем сумраке обнажившееся при отливе дно с дремлющими морскими гадами исполинских размеров.
Кайри, посмотри назад!
Девочка посмотрела и кивнула. С ее осунувшегося после ночного перехода треугольного личика не сходило настороженное выражение. Инора тоже нервничала: им предстояло миновать путаницу замусоренных портовых закоулков, где можно встретить кого угоднов некотором роде это опаснее, чем двинуться в потемках напрямик через Кнагато с ее ловушками.
Опасения оказались ненапрасными: на улочке, зажатой меж закопченных кирпичных пакгаузов, дорогу заступили двое забулдыг, похожих на Джакуту Фейно, словно их смастерил один и тот же всемогущий кукольник, и потребовали денег. У первого был нож, другой поигрывал бутылкой с отбитым донцем.
Я все вам отдам, произнесла Инора, стараясь выглядеть испуганной, это далось легко, ведь она и правда испугалась.
И стиснула запястье Кайри, чтобы та не вздумала что-нибудь выкинуть: девчонка свирепела, если видела кого-то, смахивающего на Джакуту.
Грабители решили, что им с утра пораньше подфартило: эти две козы из богатеньких, хоть у них и обтрепанный вид. Темноволосая дамочка с заносчивой посадкой головымол, пусть и вывозилась в грязи, а все равно почище вашего буду. Ее элегантная холла из синего бархата с золотым шитьем по кайме была измазана землей и глиной. Худенькая белобрысая девчонка смотрела этакой крыскойтронь, палец откушу. Вместо холлы на ней была мальчишеская куртка, тоже хорошая и тоже по-свинячьи изгвазданная. Возникли даже опасения, что их уже грабанули, нечего тут ловить, кроме как по женской части, но старшая вытащила из кармана пухлый кошелеккрупные купюры и несколько золотых монет, славная пожива.
Остальное давай!
Наверняка у них есть что-то еще.
Дамочка молча сунула руку в карман крыскиной куртки и достала второй кошелек.
Золото давай!
Ага, выгребла несколько перстней с камешками, которые перед тем, видать, поснимала со своих холеных пальчиков и припрятала, чтобы кому на глаза не попались, а все равно не помогло.
С такой поживой надо поскорее делать ноги, а то водятся тут хищники и покрупнее, которые всегда не прочь отнять у человека честно сорванный куш. Грабители кинулись бежать.
Чтобы вам каждый день так везло, процедила Инора, когда тяжелый топот затих.
Кайри усмехнулась, хотя ее колотила дрожь, и они торопливо зашагали дальше. Не нарваться бы снова. Впрочем, если на них опять нападут, Инора повторит тот же номер. Ей не жалко. Грабить мастера иллюзийвсе равно, что черпать воду ситом. Даже если этому горе-мастеру приходится от своего же собственного морока бегать Иллюзорные деньги и драгоценности исчезнут еще до захода солнца.
Похоже, судьба временно исчерпала запас припасенных для Иноры и Кайри пакостей, и до более-менее приличных кварталов они добрались благополучно. Сняли номер в гостинице на Облачной горке.
Сверху открывался вид на лонварский порт, и с небольшого балкончика, где развесили для просушки одежду, выстиранную гостиничной прислугой, можно было наблюдать за громадным трансокеанским пароходом под иллихейским флагом, который величаво двигался через акваторию к причалу. За большой, как башня, трубой тянулся шлейф дыма, на белом борту сияли золотом буквы: «Принцесса Куннайп».
Инора мечтала когда-нибудь побывать в Иллихее, но ведь она та еще домоседка, ей придется долго готовить себя к этой авантюре, и то надвое, что в конце концов она все-таки решится. Может быть, Кайри ее туда вытащит? Но сначала надо избавиться от нынешней проблемы.
В Лонваре народучто песка в океане, миллионы людских эмоций переплетаются, смешиваются, кружат, словно вихри снега в метель, морок ее здесь не почует, если только не окажется поблизости. Сейчас самое главноеразыскать Темре Гартонгафи. Она не знала его адреса, только имя, а также то, что он убийца наваждений с недурным «охотничьим списком».
Внезапно вспомнив кое о чем, Инора не сдержала подавленного вздоха.
В чем опять дело? встрепенулась Кайри, хотя, казалось, ее внимание было приковано к иллихейскому пароходу.
Эта тварь растоптала абажур, который ты сделала и разрисовала. Помнишь, ты мне его подарила?
Ну и что? Девочка фыркнула, словно речь шла о пустяках. Когда все закончится, я тебе новый абажур сделаю, еще лучше. Нашла, из-за чего переживатьиз-за вещей! Как ты не понимаешь: вещи сами по себе ничего не значат. Они дороги, когда связаны с людьми. Если вещи пропали, зато с человеком все в порядкезначит, все замечательно, радоваться надо, поэтому хватит киснуть из-за этого абажура. А давай когда-нибудь потом в Иллихею сплаваем?
Сошедшие с «Принцессы Куннайп» пассажиры многолюдной вереницей потянулись за суетливым должностным лицом к конторе Гостевого Управления. Набежавшие носильщики волокли на себе или катили в тележках багаж, поспешая за владельцами, стоял скрип и гомон, и вся процессия напоминала кочующий табор. Туристам из-за океана это было в диковинку: Иллихейская Империя занимает весь континент, там ни границ, ни таможен, ни бюрократических формальностей при путешествиях.
Те, кто приплыл сюда из тяги к странствиям и досужего интереса, переглядывались, пересмеивались, перебрасывались остротами, угодив прямо с корабля в длиннющую очередь в казенном учреждении. Иных это раздражало. Один из пассажиров, о котором все знали, что он торговый представитель, командированный на поиски новых товаров, еле сдерживался, чтобы не выругаться.
Ему не то что вслух, даже про себя браниться заказано, а то что-нибудь сорвется с языка ненароком Поэтому не психовать. Он сама флегма. Он спокоен, как дурацкий волнолом. Чайки-дуры орут, народ балаболит и суетится, а он спокоен, по самую макушку залит флегмой, ни одна струнка в душе не шелохнется.
Самовнушение худо-бедно помогало. Он уже не тот, что был пару месяцев назад. Того, прежнего, обыскались, а нынешнего никто не ищет.
Выглядел он лет на пятьдесят. Жилистый, но с брюшком (всю дорогу жрал за двоих то в охотку, то через силу, чтобы располнеть и меньше соответствовать своему словесному портрету), изможденное затаенным беспокойством лицо тщательно выбрито, осветленные белесо-пепельные волосы зализаны и стянуты на затылке. Ежели его не покинет шальная удача, ни одна сволота не узнает.